Герт Нюгордсхауг - Норвежский детектив

• Название: Норвежский детектив
• Автор: Герт Нюгордсхауг
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Детектив
• Год: 1992
• ISBN: 5-280-02200-4

В книгу вошли произведения трех известных норвежских писателей, работающих в жанре детективного романа.

Герт Нюгордсхауг. Горький мед (Перевод Л. Жданова).

Идар Линд. Яд змеи (Перевод А. Чеканского).

Андре Бьерке. Единорог (Перевод О. Вронской и Л. Горлиной).

Составление Л. Горлиной.

Оформление художника Ю. А. Боярского.

---

Туре импровизировал с полнейшим спокойствием.

Он принялся плести хитроумную цепь сложных объяснений, дескать, во время поездки в Манилу полтора года назад он занял тысячу крон, но будто бы забыл имя своего заимодателя. Он узнал, что Мальвики тоже ездили тогда в Манилу, но теперь ему понятно, что деньги он занимал не у мужа госпожи Мальвик. Нет, его кредитор был значительно моложе. Но может быть, госпожа Мальвик или ее муж помогут ему установить его имя.

Фридтьоф Мальвик появился за спиной супруги.

У него на лице читалось такое же сильное недоверие, как у жены. Я знал: будь я один, они позвонили бы в полицию сразу после моего ухода.

Но Туре Квернму так очаровал их обоих, что они сняли дверную цепочку и пригласили нас войти в прихожую.

Это нам, однако, не помогло.

Мальвики ничего не знали о других участниках поездки. Сами они навещали на Филиппинах дочь, которая живет с мужем-миссионером в манильских трущобах и работает медсестрой.

Я почувствовал, что они без большой симпатии относились к своим спутникам по той поездке.

В висках у меня стучало, когда, распрощавшись с Туре, я вышел на свежий воздух. Уже больше недели я целыми днями мотался по городу и окрестностям в поисках возможного убийцы, одновременно стараясь аккуратно выполнять свои служебные обязанности в те часы суток, когда большинство нормальных граждан сладко спит.

Долго так продолжаться не могло.

В трамвае, который вез меня через центр, я заснул. И очнулся только на Сёндре Хёэм, а потом почти четверть часа прождал вагона, чтобы проехать четыре остановки назад.

Марио отсутствовал, наверно, он отправился в «Тунгу» на свидание с Марселой.

Я растянулся на постели и моментально заснул.

В шесть часов за мной зашел Туре.

Мы взяли курс на Шарлоттенлунн. В одном из домов рядной застройки на улице, названной по имени какой-то породы дерева, мы разыскали квартиру Пребена и Эмили Скогов. Накануне вечером встреча происходила в обстановке полутемной и унылой, на сей раз нас пригласили в светлую уютную гостиную.

Пребен Ског оказался молчаливым и сдержанным, но — без всякого сомнения — симпатичным бледнолицым толстячком-северянином лет сорока с лишним. Возраст его жены, женщины полноватой и мягкотелой, как и возраст большинства филиппинок, с которыми мне приходилось встречаться за последние недели, точному определению не поддавался. Не в пример мужу, она была на редкость словоохотлива. У меня возникло сильное ощущение, что перед нами одна из тех женщин, чей образ не совсем соответствует тому впечатлению, какое Мюрму и его клуб пытаются создать о филиппинках как о женщинах исключительно верных, ласковых и покорных. Возможно, она была и верной, и ласковой, но и наверняка умела постоять за себя.

Она два года прожила в Германии. В девятнадцать лет, как и многие другие филиппинские девушки, Эмили уехала в Гонконг. В надежде найти работу. За сотню долларов она зарегистрировалась в одном частном бюро по трудоустройству, оставив там анкету со своими данными и фотографию. Эмили повезло, что у нее хватило денег заплатить за регистрацию. Но еще больше ей повезло потому, что ей предложили место. А ей были известны девушки, которые не имели ни денег на поиски работы, ни обратного билета домой. Многих из них постигла такая судьба, что ей и говорить об этом не хотелось. Знала она и таких, кто, заплатив за регистрацию, месяц спустя выяснял, что контора закрыта, а в помещении располагается совсем другая фирма.

Эмили стала домработницей в одной мюнхенской семье. Целый год она общалась только с хозяевами и лишь потом от новых знакомых узнала, что в Германии работающие женщины имеют два выходных в неделю и рабочий день обычно длится не больше восьми часов. Она поняла, что зарплата в четыре сотни марок в месяц намного ниже нормальной, пусть даже она жила у хозяев на полном пансионе.

В двадцать лет Эмили очутилась в Мюнхене на улице, без работы, без пристанища и без обратного билета. Она думала, что нарушила закон, самовольно бросив свое рабочее место, но одна турчанка объяснила ей, что ее прежние хозяева вряд ли сообщат об этом в полицию. В противном случае им самим грозят неприятности, а Эмили просто вышлют из Германии, поскольку она не имела разрешения на работу.

Весь следующий год она подавала гамбургеры сомнительного качества в какой-то забегаловке, все время опасаясь, что власти пронюхают о ее существовании.

На билет до Манилы ушло все, что она скопила в течение этого года.

Шесть лет спустя она вступила в клуб знакомств «Филконтакт». Четыре года из этих шести она не имела работы. Все остальное время Эмили перебивалась случайными заработками. Дольше всего — семь месяцев — она имела постоянное место, работая продавщицей в ювелирной лавке. Когда Пребен Ског навестил ее в Бутуане на Минданао, где она жила, Эмили страдала от недоедания и болезни, жизнь в ней едва теплилась благодаря заботам одной благотворительной католической организации. Они поженились там, на Филиппинах, но он с трудом верил, что ему удастся довезти ее живой до Норвегии.

Теперь она была счастлива.

Эмили Ског произнесла последнюю фразу с такой теплотой, какой под силу растопить северные льды. У меня не было причин сомневаться в ее искренности.

Зазвонил телефон.

Когда Пребен Скот, закончив разговор, минут через пять снова вошел в гостиную, атмосфера словно бы изменилась. Он сдвинул брови и выдвинул вперед подбородок.

— Мне не хотелось бы больше видеть вас здесь, — холодно сказал он.

Два с половиной часа спустя мы остановились перед домом из темно-коричневого мореного дерева с большими оконными фрамугами, неподалеку от торгового центра «Хоммельвик». За окнами мерцал телевизор.

— Наверное, здесь, — сказал Туре.

Мы вышли из машины и направились к входной двери. У звонка висела табличка лишь с одним именем «Ханс Густад». Туре нажал кнопку. Мы услышали, как на звонок откликнулась лаем собака. Через стеклянный ромбик входной двери увидели шедшего открывать дверь темноволосого, лет сорока, мужчину.

Какими-то другими особыми приметами для словесного портрета, на случай если бы он, угрожая дробовиком, ограбил на сотню тысяч какой-нибудь банк, он не обладал. За его спиной повизгивала собака, черный и жирный лабрадор ретривер.

Мужчина распахнул дверь, но, увидев нас, сразу же повернулся к нам спиной.

И тут же захлопнул дверь.

— Так-то, — лаконично прокомментировал Туре. — Вот тебе и весь третий заход.

— Те по крайней мере дали нам возможность представиться, — заметил я. — Но пес вилял хвостом, ты обратил внимание?

— Есть основания полагать, что члены клуба «Филконтакт» нам не слишком рады, — сказал Туре, когда мы уже снова сидели в машине и ехали в сторону Тронхейма.

И сказал это с каким-то непривычным пылом. Как будто он теперь был не просто моим подневольным шофером.

— Сдается, что так оно и есть, — согласился я.

— Быстро все изменилось.

— Не говори.

— Пока мы были у Скогов.

— После разговора по телефону.

— Я не удивлюсь, — предположил Туре, — если кто-то предупредил всех членов «Филконтакта», что к ним могут зайти два неприятных молодых человека и задать несколько вопросов об известной поездке в Манилу полуторагодичной давности.

Чуть позже он добавил:

— Наверняка не случайно Мюрму объявился вчера у Стейнара Бьёрнстада.

Когда я вошел в гостиную, Марио сидел с книгой Патриции Хайсмит в руках.

— Тебе звонили, — сказал он. — Записка у телефона.

Я взял бумажку.

Звонил Лассе Квендорф. Неровным, слегка неразборчивым почерком Марио было написано по-английски: «Зайди ко мне завтра. У меня есть для тебя кое-что интересное».

18

— Во Франции провозглашена исламская республика, — объявил Лассе Квендорф. — Орды язычников заполонили всю Европу от Португалии на юге до Норвегии на севере. Немецкая нация стерта с лица земли. Англия ведет отчаянные бои, пытаясь отбить захваченный неприятелем Ливерпуль. Единственной надеждой западного мира остался священный союз между Италией и Австро-Венгрией.

— Папа Пий X благословил союз во время церемонии на площади Святого Петра, — абсолютно серьезно сказал незнакомый мне худощавый мужчина. — Но я хочу уточнить, что единственной целью императорского и королевского военных министерств всегда оставалось поддержание мира на Балканах. Политика империалистической экспансии никогда не была нам близка.

Я с большим уважением отнесся к такой точке зрения, хотя, по правде сказать, мне не слишком-то по душе принципы «Diplomacy». Ведь игроки как раз и стремятся установить господство по крайней мере над половиной Европы за счет последовательной захватнической политики и коварной дипломатии.