Эли Берте - Жеводанский зверь

• Название: Жеводанский зверь
• Автор: Эли Берте
• Жанр: Ужасы и Мистика

«Есть в графстве Жеводан небольшой городок Лангонь. Он расположен среди высоких гор и довольно густых лесов, которые делают доступ к нему весьма затрудненным. В ту эпоху, когда религиозные войны опустошали Севеннские горы, этот городок, расположенный на неплодородной земле, да еще и в отдалении от торговых путей, не имел шансов на хозяйственное развитие.

Впрочем, Лангонь и по сей день довольно скромное селение; пожалуй, только в этом департаменте, лишенном больших и шумных городов, он вообще способен считаться городом…»

---

– Ну, господа франты, это мы еще посмотрим!

Между тем разговор сделался общим.

– Вы думаете, барон, что мы скоро разделаемся с этим проклятым животным, которое позволило себе поселиться в лесу нашей очаровательной хозяйки? – спросил граф де Лаффрена.

– Я в этом уверен, любезный граф.

– Ну если мой благородный друг барон утверждает так, – вмешался Легри, – то в этом нельзя сомневаться.

– На охоте ни в чем нельзя быть уверенным, – возразила Кристина, – отец мой, признанный авторитет в этом отношении, имел привычку так говорить.

– Графиня права, – перебил Ларош-Боассо, – никто не может знать заранее, чем закончится охота, однако мы не будем пренебрегать никакими средствами, для того чтобы она имела желанный успех. Я привел Бадино, моего лучшего охотника, и сам хочу завтра осмотреть лес при первых дневных лучах! Не слышно ли о каком-нибудь новом злодействе этого животного после вчерашнего приключения?

– Я не знаю, – сказала Кристина де Баржак, – зверь все еще находится в Монадьере, в двух лье отсюда… Но, – прибавила она с легким беспокойством, – он и теперь может быть опасен, а я не вижу друзей, которых мы ожидаем.

Кавалер и урсулинка с живостью перешептывались между собой. Но прежде чем они успели сообщить свои замечания Кристине, Ларош-Боассо вдруг весело воскликнул:

– Вы заставили меня вспомнить кое-что! Я не вижу здесь еще этих двух фронтенакских бенедиктинцев, которых я оставил в Лангони в гостинице вдовы Ришар… Они должны были следовать за нами и уже быть здесь; уж не съел ли их волк, которого они так боялись?

– Святая Дева, что он говорит? – прошептала урсулинка, сложив руки.

– Барон, – спросил Моньяк, – вы говорите о почтенных фронтенакских бенедиктинцах, которые задержались в дороге?

– Без сомнения, – отвечал Ларош-Боассо небрежным тоном. – Их было двое, молодой и старый; они должны были оставить Лангонь вскоре после меня. Право смешно, если они заблудились в этом густом тумане и были вынуждены ночевать в лесу. Если так, какую ночь провели эти бедные бенедиктинцы! Они верно тысячу раз прочли pater и ave, чтобы очистить лес от всех ругательств, которыми его осквернили теперешние и прошлые охотники. Я бьюсь об заклад, что завтра, несмотря на их длинную одежду, их найдут в каком-нибудь гнезде сорок или белок.

Легри засмеялся.

– И волки окружат дерево, на котором они сидят, – решил он продолжить шутку барона.

Присутствующие расхохотались, но тотчас смолкли, заметив, что хозяйка нахмурила брови.

– Барон, – спросила она со сдерживаемым волнением, – вы знаете этих двух бенедиктинцев, которых вы видели в Лангони, и можете их назвать?

– Кажется, один был Бонавантюр, приор аббатства, – сказал Ларош-Боассо равнодушно, – а другой… другой, если я не ошибаюсь, то ли родственник, то ли слуга, то ли секретарь приора, что-то в этом роде.

– Без сомнения, – испуганно произнесла Кристина, – это Леонс!

– Леонс? Да, в самом деле, кажется, так при мне называли этого молодого человека.

Кристина поспешно встала.

– Кавалер де Моньяк и сестра Маглоар, – сказала она, – распорядитесь, чтобы мои люди тотчас отправились разыскивать наших заблудившихся гостей; пусть осмотрят лес с факелами, пусть кричат, пусть трубят в рога… Нет, я сама лучше поеду верхом; прикажите Мориссо проводить меня на рыжем.

– Прекрасно, дитя мое, у вас доброе сердце, – прошептала урсулинка.

Присутствующие очень удивились перемене в молодой хозяйке.

– Право, графиня, – весело сказал Ларош-Боассо, – я не понимаю вашего великодушия. Что за беда, если эти бенедиктинцы заночуют на дереве? Это будет для них удобным случаем поразмышлять и помолиться, не рискуя ничем, кроме насморка.

– Молчите, барон, – перебила Кристина сухо, – я не могу позволить подобных шуток. Приор Бонавантюр – самый лучший, самый благоразумный из бенедиктинцев аббатства, и он всегда был добр ко мне. Племянник его, мосье Леонс, друг моего детства; я не прощу себе, если с тем или другим случится несчастье… Как, мосье де Моньяк, вы еще здесь? – обратилась она к своему шталмейстеру.

– Я иду, графиня; но позвольте мне смиренно возразить, вам нельзя оставить благородных гостей и отправиться с нами в лес; это будет неприлично…

– Неприлично? Неприлично? – повторила гордая молодая девушка. – Ваше любимое слово, кавалер! Мне интересно, до каких пор мои распоряжения будут оспаривать? Разве я уже здесь не хозяйка? Но если мне отказываются повиноваться, я поеду одна…

– Графиня, – вскричал барон, – позвольте мне проводить вас. Я часто отыскивал следы оленей и косуль, – прибавил он вполголоса, – но никогда бенедиктинцев; это будет охота в новом роде.

– Я также прошу чести провожать мадемуазель де Баржак, – сказал Легри, по обыкновению взяв за образец поведение своего патрона.

– И я также, и я также! – вскричали охотники со всех концов зала.

– Как вам угодно, господа, – сказала хозяйка, – главное, меня не будут упрекать, что я бросаю гостей… Но спешим, становится поздно. Ночь темна, и я боюсь…

– Да будет с вами мир Господень, – сказал вдруг тихий голос в дверях.

Кристина де Баржак и следовавшие за нею вдруг остановились. Вошел приор Бонавантюр в довольно жалком виде, поддерживая бедного Леонса, который шел с трудом, завернутый в плащ пастуха.

Меркоарские гости вскрикнули кто от удивления, а кто от радости, потому что идея с ночной прогулкой не весьма им понравилась. Графиня де Баржак встретила новых гостей с радостным восклицанием:

– Ах, мой преподобный отец, вы ли это? Мосье Леонс! Будьте дорогими гостями в Меркоаре! Мы начали тревожиться и хотели ехать искать вас… Но, Боже мой, что с вами случилось?

Кристина заметила расстроенный вид бедного бенедиктинца и бледность, уныние и слабость Леонса.

– Вы скоро это узнаете, дочь моя, – сказал приор, – но позвольте мне прежде усадить этого бедного юношу. Я не знаю, зачем слуги привели нас сюда, где мы помешали этому веселому собранию, стоило бы отвести нас в нашу комнату… Слава богу! Он помог нам в минуту опасности!

Говоря так, он довел племянника до кресла, которое урсулинка поспешила придвинуть. Молодой человек, казалось, не столько страдал, сколько находился в замешательстве, и общее внимание, предметом которого он был, смутило его, так что он слегка покраснел. Этот румянец стал еще заметнее, когда его глаза встретились с глазами графини де Баржак.

– Мосье Леонс, – спросила взволнованная Кристина, – что с вами? Вы ранены? Боже мой, Ваше платье разорвано, я вижу кровь…

– Это ничего, почти ничего, – возразил Леонс, пытаясь улыбнуться, – простая царапина жеводанского зверя.

– Зверь, зверь, опять зверь! – вскричала Кристина, топнув ногой с каким-то отчаянием.

– Это чудо, что мы еще живы, дочь моя, – сказал приор, упавший в кресло со стоном усталости, – этого бедного мальчика чуть не растерзал проклятый жеводанский зверь.

– Леонс, мой милый Леонс, правда ли это? – участливо спросила Кристина.

И все тут же заметили, каким особенным тоном эта девушка, так плохо умевшая скрывать свои чувства, произнесла эти слова.

Молодой человек продолжал слабо улыбаться.

– Дядюшка преувеличивает вред, – пролепетал он, – завтра, вероятно, все пройдет.

– Этот зверь, – сказал барон презрительно, – о котором столько говорят, более страшен, чем опасен, раз люди, которых он якобы разрывает на клочки, на самом деле находятся в добром здравии.

Леонс не ответил на это замечание и отвернулся, но приор бойко сказал:

– А, барон Ларош-Боассо, это вы? Как видите, оставив нас одних безоружных в Меркоарском лесу, вы почти достигли своей цели. Точнее, достигли бы, если б Господь нас не хранил! Пусть он простит вас за ваше жестокосердие!

– Это значит, что вы меня не прощаете? – надменно спросил барон. – Впрочем, мне ваше прощение совершенно без надобности.

По настоятельным просьбам Кристины де Баржак Бонавантюр вкратце рассказал, как туман стал причиною того, что они заблудились в лесу; как лошаки, испуганные внезапным воем, поскакали сломя голову; как, наконец, Леонс был выбит из седла и неминуемо погиб бы, если б Жан Годар не подоспел вовремя со своей собакой.

– Жан Годар будет вознагражден! – тут же решила Кристина де Баржак. – Слышите ли вы, кавалер? Я делаю его с этой минуты главным пастухом во всех моих поместьях. Но посмотрим вашу рану, Леонс; сестра Маглоар и я, мы знаем несколько хирургию; мы можем сделать первую перевязку, пока поедут за доктором в город.

– Как, графиня, вы хотите сами, при всех…

– Полно ребячиться. Уж не принимаете ли вы меня за смешную жеманницу… Я этого требую!

В то же время с непреодолимым самовластием она раскрыла грубый плащ, в который был закутан Леонс. Бархатный костюм, как мы знаем, был разорван, сквозь него виднелось белое плечо юноши; а когда сняли окровавленные платки, которыми была сделана первая перевязка, из широкой и глубокой раны вновь пошла кровь.