Бьёрнстьерне Бьёрнсон - Норвежская новелла XIX–XX веков

• Название: Норвежская новелла XIX–XX веков
• Автор: Бьёрнстьерне Бьёрнсон
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Современная проза
• Год: 1974

В сборнике представлены более чем тридцать норвежских писателей, в том числе крупнейшие — А. Хьелланн, К. Гамсун, С. Унсет. Читатель найдет в книге широкую картину жизни норвежского общества с середины XIX века до наших дней.

Большинство новелл переводится на русский язык впервые.

---

Ворон отлично видел их. Но то, что он только что увидел, было пострашнее этих мальчишек. Для старины нынче и в болоте спасения нет.

Только что он увидел, как древние корни, старше самого старого ворона, которые так глубоко вросли в самую глубь бездонного болота, — как даже они не выдержали и уступили острым топорам.

И когда мальчишки приблизились настолько, что могли докинуть свои камни, ворон тяжко взмахнул крыльями и взлетел.

Но подымаясь в воздух и глядя сверху на занятых своею работой людей и на глупых мальчишек, которые, разинув рты и зажав в каждой руке по камню, смотрели ему вслед, почтенный старец вдруг совершенно потерял голову от злобы.

Как орел, он ринулся вниз на мальчишек, хлопанье огромных крыльев прямо над головой оглушило их, и тут он страшным голосом проорал: «Черт побери!»

Мальчишки завопили и попадали наземь. Когда они наконец решились приподнять от земли головы, вокруг было по-прежнему тихо и пустынно; далеко-далеко улетала к западу одинокая черная птица.

Всю жизнь, до самой смерти, они стояли на том, что среди черного болота им однажды явился нечистый, приняв облик громадной черной птицы с огненными глазами.

А ведь то был всего лишь старый ворон, который летел на запад, чтобы откопать давно припрятанное свиное ушко.

Перевод И. Стребловой

Арне Гарборг

Ларс из Лиа

Э, нет, не таков он, чтобы оседлать коня да тут же и ехать. Уж коли дело надо сделать — может статься, крыша на сеновале кое-где прохудилась, — так уж придется ему сперва поглядеть, что да как!

— Погляжу-ка сперва, — говорит он, Ларс из Лиа.

Вот он и глядит. Глядит долго и усердно. А как наглядится досыта, так и скажет себе самому:

— Да, видать, вскорости начинать помаленьку придется… Только сперва прикинуть надобно, что да как…

Стал он прикидывать. Прикидывал он, прикидывал, помаленьку так, год, а может, и два.

— М… э… а!..

Тут его зевота одолела.

— М-да! Надобно мне, видать, подумать вскорости про то, как… за дело приниматься, — говорит Ларс.

И теперь уж думает он, как за дело приниматься. Думает, думает, а там, глядишь, уж и поздно нынче за дело браться.

— Эх! Ох!

И снова давай зевать!

Так и мешкает он до другого года. Но теперь уж дольше терпеть нельзя, вот как! Стыд, да и только! Стал Ларс с силами собираться. И порешил, что теперь уж хоть кровь из носу, а он за дело возьмется.

— Пес я последний буду, коли не так! — ругается Ларс.

Потому как дольше-то тянуть нельзя. Дело, выходит, дрянь, этак сеновал вскорости вовсе сгниет. И сено не убрано, да коли дождь его из году в год мочит — оно, ясное дело, преет! Нет, так дальше не пойдет. Хозяйство — оно порядок любит, чтоб все исправно было. Порешит Ларс и отдыхает недели этак три. А куда торопиться? Всему свой черед, вот что!

Настал наконец тот понедельник, когда ему с утра за работу приниматься. Да вот незадача! Случилось тут, как на грех, что в то утро он проспал.

— Теперь уж, засуча рукава, не поработаешь! — позевывает он, проснувшись. — Экая досада, а ничего не попишешь. Работник из меня в такой день никудышный. Да разве наработаешь чего, пусть и с подмогой, коли рано не начнешь?

— Да! Да! — зевает он. — Ничего тут не поделаешь, придется, видать, до завтра отложить. Или еще на какой другой день. А не то вроде бы чудно выходит, вроде бы и ни к чему за большую работу, скажем, во вторник приниматься. Да и кто его знает, выйдет ли еще что из такой-то работы.

В четверг поднялся он в восемь утра; коли уж в долгий путь собрался, так вставай загодя.

— Ох!

Потягивается. Зевает. Натянул штаны и снова зевает — раз, другой. Подошел к окошку и глядит, какая на дворе погода.

— Гм!

Да и гляди не гляди, никогда ведь не узнаешь, какой погоды ждать. Неладно будет, коли узнаешь, какая нынче погода, когда уж за полдень перевалило. Ох, неладно! Куда как неладно! Уж вот нет так нет! Не-ет! А придется, видать, смелости набраться да за дело взяться. Уж коли он, Ларс из Лиа, встал да надумал раньше четырех дня за дело браться, так, черт его подери, не такой он человек, чтобы отступиться. Ни боже мой!

Обувает он один башмак. А потом и другой. И в окошко поглядывает. Чтобы он да вышел поглядеть, какая на дворе погода, — это уж дудки!

Теперь Ларсу надобно пойти кобылу обихаживать. А как напоил он ее, накормил, надобно и самому в избу пойти да заправиться, так-то! Пора уж, что правда, то правда. Коли ноги жидки, камни не поворочаешь. Надобно подкрепиться, вон что!

Наконец Ларс готов. Теперь и закурить не грех. Не годится за большую работу браться, коли не подымишь малость.

Выцарапывает он из кармана безрукавки крошки табака, достает из ножен складной нож. Освобождает себе местечко на столе, где можно табак покрошить. Садится к столу возле самой печки и принимается крошить табак. Набивает трубку. Берет щипцы и выискивает горящий уголек. Хочет трубку зажечь.

Да не тут-то было; видать, трубка засорилась. Хмыкает Ларс и давай трубкой об стол колотить. Потом встряхивает ее. Находит на полке толстую соломинку и трубку прочищает. Набивает трубку помаленьку и еще уголек вытаскивает. Ну, теперь дело пойдет.

— Пф, пф, пф… Все помехи да помехи — просто беда! И никак, это самое, без них… Пф, пф… а табачок добрый!

Посиживает он так и трубкой попыхивает; теперь пусть брюхо поработает. А сам искоса в окошко поглядывает: как оно там с погодой…

— Пф, пф, пф, пф…

А жена его, Горо, то выйдет из горницы, то снова войдет; рубашка на ней да юбка, а космы во все стороны торчат.

— Надежда нынче на погоду худая, — говорит она, — добра не будет, коли дождь польет.

— Пф, пф, да не-ет!

Вышла она из горницы. И снова вошла. Снует туда-сюда. Копошиться в шкафу стала, а шкаф-то старинный, диковинный, дедовских еще времен; где такой шкаф стоит, так об том доме, видно, в Библии сказано: «Господь пошлет, так и работать не надо». Потом хозяйка с котлом копошиться стала. К окошку подошла и во двор выглядывает; сдается ей, будто и вправду к непогоде идет.

— И чего ты затеял с этим сеновалом, дело-то не к спеху, — говорит она, — никуда он не сбежит; да и до осени еще далеко; а кому на погоду наплевать, тому она и досаждает. А уж чашечка-то кофейку для тебя завсегда есть, хочешь еще?

И наливает мужу кофейку. Вышла из горницы. И снова вошла. Стала возле печки копошиться. Сунула сухую щепку на растопку.

— Коли уж по правде говорить, так ты, Ларс, все из дому норовишь, а в доме-то никогда ничего не справишь. Не упомню, когда ты собирался обручи на бочку набить, мог бы нынче это сделать.

И уж так-то она, Горо, из-за этой бочки убивается, ну, чисто ума решилась.

— Пф, пф, у вас, у баб, одно вытье на уме, — говорит Ларс.

Через минуту вышел он из дому. Слышит Горо, что муж в сарай пошел. Немного погодя возвращается с молотком да с клещами, с ножом да с гвоздями.

— Тащи сюда бочку. А то, видать, покоя от тебя не будет, покуда ее не налажу.

Помчалась тут хозяйка за бочкой, да так прытко, будто кто ее крапивой стеганул.

Управился Ларс с бочкой, глядишь — время прошло, поздно уж нынче из дому на работу идти, все одно проку мало. Вот незадача! Жди теперь, какая завтра погода будет!

А на другое утро дождь льет. Потом, глядишь, и погода хорошая, да уже суббота. А что толку за большое дело в субботу приниматься!

В воскресенье Ларс отдыхает по всей совести; завтра надо за работу браться, то-то и оно.

Как бы не так! В понедельник утром вспомнил Ларс, что ему дозарезу надобно в усадьбе остаться да потолковать с Уппистюгунном о той овце, которую он собирался осенью сторговать; вот незадача, и угораздило же его такое дело запамятовать!

Поплелся Ларс к Уппистюгунну. Сидит там да тары-бары разводит — про погоду, да про Свейна Муанна, который тяжко занедужил, да еще про всякую всячину, знай уши развешивай; глядишь, и полдень миновал. Тут уж торопиться некуда и можно посудачить вволю.

Порешили они дело с овцой. И в сумерки Ларс домой вернулся.

— Вот незадача! Опять день прошел! — говорит Ларс из Лиа.

На другое утро идет он наконец к сеновалу работу справлять.

Откуда ни возьмись, вдруг на дороге двухколесная бричка появилась. Кого это нелегкая несет, а?

Черт меня подери, коли это не ленсман[2]. А с ним парни из усадьбы Утигард, какого черта…

Вылезает ленсман из брички и здоровается.

— Куда это ты, ленсман, нынче путь держишь?

— Да вон туда!

— А чего тебе там надо?

— Налог собрать!

— Эх, разрази меня гром! Как же я и это запамятовал! — говорит Ларс.

— Да ты это давным-давно запамятовал, — отвечает ленсман.

— Вот незадача! — бурчит себе под нос Ларс.