К Тарасов - Отставка штабс-капитана, или В час Стрельца

• Название: Отставка штабс-капитана, или В час Стрельца
• Автор: К Тарасов
• Жанр: История

---

Неплохо придумано, похвалил я, только не твоей, братец, головой. Кто-то вложил эти мысли в твои уши. Михал? Людвига?.. Поверить бы еще, что Шульмана не пуля, а шмель укусил...

Мы расстались. Красинский пошел в дом, а я, сцепив за спиной руки, ходил взад-вперед по аллее, обдумывая ход разговора с Михалом. Вскоре он появился, и мы побрели тем самым маршрутом - мимо прудов, через лужайку, в кустарник, - каким я водил Красинского. Это хождение имело специальную цель: заставляя очередного собеседника, которого я в эти минуты предполагал убийцей, идти по следам Северина, я простодушно надеялся заметить на лице отражение внутренней борьбы или страха. Ни Красинский, ни Михал моих ожиданий не оправдали.

Но правду сказать, хладнокровие и немецкая логика Михала произвели на меня более тягостное впечатление, чем импульсивная дурость Красинского. В моем противнике было чрез меру эмоций, над ними можно было смеяться, порицать их, но эпитет "тоскливый" никак к нему не подходил. Михал же хоть и обладал лучшим умом, но олицетворял собой скуку. Уже сам вид его располагал к скучанию.

Я поинтересовался, почему никто не удержал Красинского от несправедливой дуэли.

Спокойно и рассудительно Михал объяснил, что и предположить не мог возможность дуэли. Он-де был убежден, что я, услыхав вызов, тут же распоряжусь высечь задиру. (И зря я этого не сделал, подумал я с сожалением.) Он лично поступил бы именно так.

- Логично! - сказал я. - А как вы считаете, Михал, ваш отец обеспечил Северина средствами или отказал?

Ответ оказался удивителен:

- Ни то и ни другое. Насколько я понял из слов брата, - продолжал он меланхолическим тоном, - он попросил большую сумму - чуть ли не всю свою наследственную часть. О назначении средств можно только гадать: для закупки оружия, для формирования нового отряда или попросту для жизни за рубежом толком не знаю, планы у Северина всегда были таинственны. Отец сразу не ответил. И непросто ответить, сами понимаете. Позавчера решение у него еще не созрело. И я думаю, что он выдал лишь скромную долю того, что брат ожидал.

- Сразу хочу прибавить, - продолжал он, - что отец поступил разумно. Выбрасывать неизвестно куда - за народную волю - без пользы для семьи семейные деньги, подрывать имение - я сам против этого.

- Ну, и каков вывод? - спросил я.

- Вывод следующий. Вероятно, отец и Северин крепко поспорили, а то и повздорили. Вы извините, но мне кажется, что отец и офицеров пригласил, чтобы преградить Северину доступ в дом.

Хороший будешь хозяин, герр Михал, подумал я, своего не упустишь. И схема неплохая, один могу сделать упрек: почему в ней бедный Шульман позабыт.

Я спросил, как он объясняет это покушение.

- Не знаю, кто мог стрелять по вашему секунданту, - ответил Михал. Но есть люди, которые с удовольствием застрелили бы Красинского.

Я проявил внимание.

- За столом, если вы помните, - говорил Михал, - исправник рассказывал, как казаки порубили отряд местных повстанцев - человек тридцать. В этом отряде был Красинский.

Я искренне удивился, то есть мои глаза полезли на лоб.

- Не иначе как по божьему знаку, - говорил Михал, - в ту ночь, когда казаки окружили гумно, Красинского в отряде не было. Матушке его удалось каким-то образом заглушить любопытство исправника к этому периоду жизни сына. Но многие родственники погибших, еще не выселенные, считают Николая иудой. На мой взгляд несправедливо.

- Положим, родственники, - возразил я. - Но откуда им было знать о месте и часе дуэли?

- Да ведь он, как безумный, носился по фольваркам приглашать секундантов. Помимо меня, ему трое отказали. Он сам мне жаловался. Время такое - все боятся рисковать. Тем более после вчерашнего.

- Вы с Людвигой будете беседовать? - спросил Михал.

- Обязательно! - ответил я.

XXIX

Слова Михала могли быть либо правдой, либо ложью, но могли быть искусно приготовленной смесью этих противоположностей. Немецкие задатки молодого Володковича вполне допускали такой винегрет.

Осмыслить его сведения я постановил после разговора с Людвигой, необходимость которого меня сильно удручала: вновь вскрики, вновь призывы к ангелу, то многоречие, то символическая немота, вдруг кровь бросится в лицо, вдруг отольется - не перечислить всех приемов капризной души, нацеленных извести ваше терпение. Я дал себе слово, что приму все ее выходки с тою же иронией, какой требует восприятие фокусов.

Наконец послышались шаги, я приготовился, но вместо Людвиги на свидание пришел исправник Лужин.

Разбойник, подумал я, зачем ты пасешься в этом доме? Медом тебе здесь намазано или малый кусок ты урвал, пользуясь чужим горем?

- По пути встретил вашего прапорщика, он сказал - лекаря чуть не убили. - Я кивнул. - Беглый! - уверенно определил исправник. - Надо ловить, пока новой беды не учинил. - Лужин присел на скамью. - Напрасно вы мне его не отдали. От нас еще никто не убегал. Потому что мы старательно охраняем.

Я промолчал.

- Так вы, значит, следствие проводите? - спросил Лужин.

- Приказано, - ответил я. - Вот семейство Володковичей опрашиваю.

- У них заботы, заботы. Горе, - исправник скорбно вздохнул. Отцовское горе! Еще хорошо, если по-житейски рассудить, что семья большая, другие дети есть. А как у меня один сын?! Не приведи господь, случится беда - не пережить.

- А что, хороший у вас мальчуган? - полюбопытствовал я.

- Славный! - улыбнулся исправник.

- В отца, в мать?

Лужин не скрыл гордости:

- В меня!

- Приятно слышать, - сказал я, подумав, однако, с горечью, что еще одним вымогателем станет больше.

Предмета для разговора не было, молчание затягивалось, я ожидал, когда он уйдет.

- Давайте по-человечески поговорим, - вдруг сказал Лужин.

- Только так и умею, - ответил я.

- Ну, так вот, вы можете мне объяснить, зачем вам это следствие, расспросы, допросы, подозрения, - все эти сложности. Ей-богу, не понимаю.

- Что ж тут неясного? Ранен мой товарищ...

- И этот странный побег мятежника, - продолжал он. - Вы, с большим опытом офицер, снимаете караул... И легкомысленная дуэль... Удивительный вы человек.

Было отчего потеряться, и я потерялся - минуту не находил, что сказать, что спросить и в какой форме, а изумленно глядел в хитрые - и видел: очень хитрые - глаза моего нежданного собеседника. Мысли мои разбегались, как толпа под обстрелом. Что он хочет? Кто сказал?.. Володкович?.. Михал?.. Красинский?.. Куда клонит?.. Откровенничать... Стоять патриотом?.. А дуэль?.. Угрожает?.. Провоцирует?.. Я - гвардейский офицер, слуга государя... Оскорбиться?.. Успею оскорбиться...

- О каком поединке вы говорите, Афанасий Никитович? - вкрадчиво спросил я.

- Да вот совершенно точно знаю, что между вами и Николаем Красинским была дуэль...

- Вы, приходится думать, это собственными глазами видели?

- Собственными не видел, да все ль надо лично наблюдать? И не в том дело. Дуэль не дуэль - мне дела нет, если без осложнений. Я хочу помочь вашим интересам.

- Признателен, - сказал я, - но не понимаю.

- Вы думаете: Лужин - простофиля, не видит очевидного. А вам стоило только оком повести, и уже вся картина здешней жизни предстала в ясности. Мы с вами тет-а-тет, я откровенно говорю. Вам уже, думаю, известно, что Северин запятнал себя участием в мятеже. И мне известно. Но я вот молчу, хоть и нарушаю этим распоряжение. Потому что я не только исправник, но и человек. И сознаю, что семья Северина в его глупости неповинна. И представлять к наказанию за черную овцу все, так сказать, стадо мне совесть не разрешает. Убит Северин или застрелился? Вопрос сложный, склоняюсь к последнему. Но допустим - убит. Допустим, нашли преступника. Что ему? А ничего: он мятежника застрелил, человека вне закона, он - вне ответственности. Кто в ответе? Семья. Семья благопристойная, порядочная...

- Все, что вы мне говорите, для меня удивительно, - сказал я. Чрезвычайно вам благодарен.

- Плох бы я был как исправник, не будь у меня в каждой деревне, околице, усадьбе своих глаз и ушей, - продолжал Лужин. - Есть такие люди и в этом доме. Одна из служанок слышала ваш разговор с Михалом.

- Ну и что, - улыбнулся я. - Я сказал Михалу то, чего в натуре не было. Мне хотелось свои догадки уточнить. И скажу вам с полной уверенностью, Афанасий Никитович, что стрелял в нашего лекаря вовсе не беглый...

- А приятель его, - вставил Лужин.

- И не приятель его, и совершенно не мятежник...

- Кого же, в таком случае, ищут ваши солдаты?

- Ищут они того, кого им приказано искать, - стрелка.

- Вы меня не понимаете, - сказал Лужин, - потому что, чувствую, неправильно трактуете нашу встречу и мои побуждения. Мы пикируемся, а я здесь не для того. Я не скрывая говорю, но только вам, вам одному: мне искренно жаль семью Володковичей: славные люди, добрые, отзывчивые... И вдруг такое испытание - смерть сына... Вот Михал. Ну, кто он? Еще юноша глупый. Молодо-зелено. Я мог бы, конечно, взять его в оборот: зачем ездил на Шведский холм? Почему не сказал о визитерах? Зачем вез деньги? И что ж его - к наказанию? Но я понимаю: мятежникам нужны деньги, они парня прошантажировали, а у него сердце мягкое - он и поддался...