Адольф Мютцельбург - Властелин мира

• Название: Властелин мира
• Автор: Адольф Мютцельбург
• Издательство: Радуга
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-05-004149-Х

В этой увлекательной книге читатель вновь встретится с героями романа «Граф Монте-Кристо», познакомится с новыми персонажами, побывает вместе с ними на просторах американского Запада, в Африке и разных странах Европы.

---

Едва он, закончив эти первые попытки обжить новое жилище, покинул Юдифь и растянулся на циновке в собственной комнате, как явился негр, которого, как слышал Альбер, называли Мулей.

— Ты должен немедленно пойти со мной к султану, чужеземец! — воскликнул он, обращаясь к Альберу.

— Как, уже? — недовольно ответил тот, как всякий человек, которого беспокоят в первые же минуты долгожданного отдыха. — Что случилось? Зачем я султану?

— Он требует, чтобы ты вернул ему сына! — ответил Мулей. — Пока я отсутствовал, молодой сын султана предпринял небольшое путешествие вверх по реке Шари к озеру Чад. Теперь ты знаешь, что мы находимся в состоянии войны с султаном государства Борну, и султан просил народ буддама стать его союзником.

— Что это за народ — буддама? — не в силах скрыть досаду, спросил Альбер.

— Буддама — язычники, проклятые Богом язычники! — ответил Мулей. — Они живут на островах озера Чад и нередко враждуют с султаном Борну. Но теперь, как я сказал, они помирились, чтобы бороться против нас. Наверное, буддама стало известно, что сын султана отправился в плавание, они напали на путешественников и похитили его. Весть об этом дошла сюда вчера вечером. Султан вне себя от горя и ярости — ведь это его единственный сын.

— Почему бы ему не собрать своих воинов, не напасть на буддама и не вернуть сына?

— Ты говоришь глупости! — отрезал Мулей, впрочем весьма дружелюбно настроенный по отношению к Альберу. — Буддама обитают на островах, а у нас нет лодок. И султан Борну помешал бы нам добраться до озера Чад. Сына султана можно вызволить только хитростью!

— Пусть так! Но какое мне до всего этого дело? — нетерпеливо спросил Альбер.

— Так слушай же! Здесь у нас, как уверяют жрецы, существует древнее предсказание, что однажды сын султана будет похищен могущественными врагами, но его освободит храбрый и мудрый чужеземец. Поэтому твое прибытие именно в эту минуту султан считает волей Аллаха, а тебя — тем самым чужеземцем, которому суждено освободить его сына.

— Понимаю! — вскричал Альбер, вне себя от раздражения и нетерпения. — Не успел я избавиться от ужасов пустыни и уйти от преследования Али Бен Мохаммеда, как здесь мне уготовано новое испытание! Ну как, как мне спасти сына султана?

— Этого я не знаю, — ответил Мулей. — Скажу тебе только одно: если ты откажешься, султан непременно велит тебя казнить! Но сейчас он желает немедленно видеть тебя! Следуй за мной, все остальное узнаешь сам!

Альбер понял, что ему не остается ничего другого, как повиноваться. Мимоходом он сказал Юдифи, что идет к султану, и отправился вслед за негром. Он заметил, что перед его домом уже выставлена охрана из пяти воинов. Прислуга дворца таращилась на него с нескрываемым любопытством — слух о пророчестве уже, видимо, распространился.

В просторном зале в окружении жрецов и сановников, подобно восточному владыке, восседал на троне султан Багирми, облаченный в праздничные одежды.

Альбер счел за благо не демонстрировать чрезмерную покорность. Он остановился посредине зала, скрестил руки на груди и поклонился.

Султан, однако, поднялся с трона, приблизился к Альберу и обнял его. Это был статный и даже красивый человек, но, судя по лицу, жестокий властитель.

— Добро пожаловать, чужеземец! — приветствовал он молодого человека. — Тебя посылает нам сам Аллах! Добро пожаловать!

Затем он усадил Альбера рядом с троном и начал долгий, обстоятельный рассказ, из которого француз очень скоро уяснил, что Мулей поведал ему чистую правду. Один из жрецов, говорил султан, огласил прорицание, недвусмысленно гласившее, что в результате предательства у могущественного султана Багирми похитят единственного сына, но смелый чужестранец вернет ему наследника. Нет никаких сомнений, что этим чужеземцем может быть только Альбер, и султан с решительностью, не допускающей возражений, потребовал, чтобы Альбер немедленно начал готовиться к походу в страну буддама для освобождения наследника престола.

— По совету нашего верного слуги Мулея мы предоставляем твоей собственной мудрости, чужеземец, — закончил свой рассказ султан, — отыскать средство вернуть Нам Нашего горячо любимого сына. Мы надеемся, что это случится скоро. Тебя наградят щедрее, чем объявлял народу глашатай. Мы добавляем к миллиону курди еще миллион и обещаем тебе, что ты будешь сидеть рядом с Нами на троне и вместе с Нами повелевать правоверными. Твоим наследникам Мы пожалуем самую красивую провинцию Нашего государства. Ступай же в ожидании столь щедрой награды и исполни предсказание! Да будет милостив к тебе Аллах!

Альбер почтительно наклонил голову и в сопровождении Мулея вернулся домой. Негр обещал французу скоро опять навестить его. Таким образом, у Альбера оставалось время, чтобы подготовить Юдифь к тем опасностям, которые снова грозили ему, а значит, и ей.

Юдифь и в самом деле была несказанно удручена, когда узнала, какое опасное предприятие предстоит ее возлюбленному, и Альбер не находил слов утешения.

Этот взволнованный разговор был прерван приходом Мулея, и Альбер удалился с негром в свою комнату. Успокаивая Юдифь, Альбер показал ей миниатюрный медальон с портретом своей матери, который носил на груди под бурнусом. На этот раз от волнения он забыл спрятать драгоценную реликвию.

— Что это у тебя за красивая блестящая вещица? — поинтересовался Мулей, заметив медальон. — Не из тех ли, что носят чужеземцы, чтобы знать время?

— Нет, нет! — ответил Альбер, и вправду опасаясь, что негр изъявит желание завладеть медальоном. — Там, внутри, портрет моей матери, которую я очень люблю!

— Покажи его мне, чужеземец! — попросил негр, и Альберу ничего не оставалось, как открыть медальон.

Мулей рассматривал портрет долго, очень долго. На лице его отразилось волнение, что удивило Альбера. Наконец он возвратил медальон владельцу.

— Господин де Морсер! — произнес он на сносном французском языке со слезами на глазах. — Аллаху было угодно свести нас там, где я никак не ожидал встретить вас!

Если бы среди ясного неба внезапно сверкнула молния или свершилось какое-нибудь чудо, это не так бы поразило и напугало молодого француза, как обращение к нему на языке его родины, как произнесение его подлинного имени! Он уставился на негра — ему казалось, он грезит! Должно быть, он и в самом деле грезил — ничего другого быть не могло.

— Господин Альбер, — заметил негр с грустью, — неужели вы не узнаете старого Ахмета?

Он опустился на колени и, схватив руку Альбера, покрывал ее поцелуями, заливаясь слезами.

— Ахмет! Ахмет! Боже мой, что со мной! Что я слышу? — вскричал Альбер, не помня себя от изумления. — Ахмет? Наш старый слуга? Лакей моего отца?

— Да, молодой господин, это я, я Ахмет, лакей господина генерала!

Француз был потрясен. По его телу пробежал трепет. Здесь, в Центральной Африке, в стране, где все было ему чуждо и враждебно, он встретил любящее сердце, встретил верного друга! Слезы навернулись ему на глаза. Он поднял негра, крепко прижал его к груди и расцеловал.

Вряд ли можно было представить себе более неожиданную встречу! Когда отец Альбера, генерал де Морсер, находился в Турции, когда он, совершив предательство, помог свергнуть пашу Янины, — предательство, разоблачив которое граф Монте-Кристо впоследствии вынудил генерала покончить жизнь самоубийством, — он получил в награду от турецкого правительства вместе с прочими дарами несколько негров-невольников. Он оставил себе лишь одного из них — Ахмета и взял его с собой в Париж, определив лакеем в своем доме. Генерал не особенно беспокоился об Ахмете, но Мерседес была к нему очень добра, и ребенком Альбер любил с ним играть. Тем не менее негр не переставал тосковать по родине. В доме генерала без него было нетрудно обойтись, поэтому он без труда получил разрешение покинуть Париж, и вскоре о нем забыли.

— Я благополучно добрался до родных мест, — рассказывал негр. — Багирми — моя родина. Здесь я вновь принял прежнее имя — Мулей. Султан, который в то время только что пришел к власти — а для этого он убил своего брата, — призвал меня к себе, прослышав, что я необычайно умен. Но, мой молодой господин, когда тебе доведется увидеть Париж, нетрудно прослыть мудрецом в своей стране. Султан говорил со мной и, видимо убедившись, что я могу оказывать ему добрые услуги, оставил во дворце. Со временем я сделался его правой рукой. Но я ненавижу его, потому что он жесток со своими подданными. Впрочем, скоро час его пробьет! Но довольно об этом! Еще в первый день, когда мы встретили вас и спасли от преследования фульбе, я заподозрил, что с вами что-то не так. Хотя вы были одеты и вели себя как правоверный, но однажды неосторожно сказали своей спутнице несколько слов по-французски. Я случайно это услышал. Конечно, я вспомнил язык, вспомнил Францию и почувствовал к вам некоторое расположение. Правда, если бы я мог предположить, кто вы — ведь вы очень изменились, — я доставил бы вас до границы с Борну, снабдил всем необходимым и указал, как добраться до вашей родины! Да и кто мог предположить, что вас изберут для свершения прорицания? Впрочем, может быть, такова воля Аллаха! Увидим! Расскажите мне, что за обстоятельства привели вас в Багирми?