Игорь Никулин - День Независимости. Часть 1

• Название: День Независимости. Часть 1
• Автор: Игорь Никулин
• Жанр: О войне

---

Облачившись в кожаную куртку, запер дверь и спустился во двор.

Четверть часа спустя, поглядывая на электронные часы, вмонтированные в зеркало заднего вида, Сажин лавировал на старенькой «двадцать четвертой» Волге в ревущем автомобильном потоке.

Подъехав к Департаменту, загнал машину на охраняемую стоянку, и направился к зданию.

Дежурный офицер на КПП, хотя и знал его в лицо, заставил пройти весь ритуал проверки. Личная пластиковая карточка усилием руки нырнула в щель заморского аппарата. Компьютер на секунду задумался и выдал на монитор, развернутый к дежурному, фотографическое изображение полковника. Вертушка щелкнула, соблаговоляя пропустить.

Сажин поднялся по гулкой мраморной лестнице на второй этаж, вошел в приемную генерала и, не обнаружив за столом секретаря, постучал в приоткрытую дверь кабинета.

— Входи, — услышал бас Наумова, поправил и без того идеально сидящий галстук и, кашлянув в кулак, шагнул в кабинет.

Кабинет генерала Наумова не был стеснен в размерах. Стены, по старинке, обшиты лакированными деревянными панелями; высоченный, под три метра, потолок с тяжелой хрустальной люстрой; длинный стол буквой «Т», во главе которого восседал начальник Департамента. За спиной генерала, с убранной под стекло фотографии, на Сажина смотрел новоизбранный Президент.

Наумов перебивал бумаги, ворохом лежащие на столе рядом с бронзовой статуэткой Железного Феликса.

Генерал был маленького роста. Тучный, но необычно подвижный, с венчиком пепельных волос на теряющей растительность макушке, он сниискал у подчиненных прозвище «Мультик».

Сажин прошел, неслышно ступая по ковровой дорожке, и сел, силясь найти причину столь срочного вызова.

— Бери, читай.

Наумов протянул стопку подшитых степпером листов.

«Оперативна сводка».

Он бегло пробежался по строчкам. Ничего особо интригующего. Ни на первом, ни на втором, ни на третьем листах. Так, рядовые, ставшие обыденными происшествия: в Иркутске опера нашли тайник с автоматическим оружием, в небольшом северном городишке, которого не на каждой карте сыщешь, покушались на жизнь главы администрации…

На четвертом Сажин запнулся за сообщение из Северо-Кавказского регионального управления.

В ночь с 28 на 29 апреля, то есть с пятницы на субботу, в Моздоке, при невыясненных до конца обстоятельствах, произошло возгорание в офицерском общежитии летного состава N-ского авиаполка. В тушении занято несколько пожарных расчетов, но, несмотря на ранее прибытие к месту происшествия, человеческих жертв избежать не удалось. Погибло семнадцать человек и еще тридцать два с термическими ожогами и травмами различной степени тяжести госпитализированы в гарнизонный госпиталь.

— Ничего себе, возгорание, — невольно пробормотал Сажин, отрываясь от сводки.

Генерал неотрывно смотрел на него, видимо, заинтересованный тем же происшествием.

— Что думаешь по этому поводу?

— Вообще-то, — Сажин пожал плечами, — пожарами занимается УГПС или милиция. Какое наше к тому отношение?.. Или смежники пытаются свалить с больной головы на здоровую?

Наумов достал из стола пачку «парламента», закурил, разогнав ладонью дым и отвернулся к окну.

Повисла неловкая пауза.

— Я созвонился с осетинскими товарищами, — заговорил генерал, первым оборвав ее. — Не все так ладно выходит… Очаг возгорания пока устанавливается, но доподлинно известно, что самое пекло творилось на первом и втором этажах. К приезду пожарных входная дверь в здание горела, но, по каким-то причинам ни один из жильцов не покинул общежитие через нее. Здание пяти этажей. Жильцы верхних пытались спускаться по связанным простыням, но… Редко, кто благополучно достигал земли, когда из нижних окон хлещет пламя. Отчаявшиеся выбрасывались, а внизу — голый асфальт.

— Вы что-то упомянули о входной двери, — задумчиво сказал Сажин. — Если я правильно уловил вашу мысль, ее кто-то заблокировал?

— Есть все основания полагать, — неопределенно ответил Наумов, стряхивая пепел в массивную пепельницу.

— Если имел место умышленный поджог, тогда почему не передать расследование прокуратуре. Их ведь подследственность!

Наумов тяжело поднялся, прошелся к окну, глядя на оживленный проспект:

— Подследственность?.. Забываешь, полковник, в какое время жить приходится. Забываешь и географическое расположение Моздока, его близость к Чечне… Кто пострадал от пожара?.. Летчики! Те, кому вторую войну подряд кровной местью угрожают бандиты.

«Верно, — мысленно согласился с ним Сажин. — Кровниками объявляли, клялись за каждую сброшенную бомбу вырезать родственников до седьмого колена. Грозили. Но дальше слов дело не пошло. Собака брешет, ветер носит».

— … ребята, что сгорели в Моздоке, воевали в особом штурмовом полку. Полгода воевали! Это им приходилось выдавливать наемников из Грозного, это они равняли их со скалами в горах. Было за что мстить?

— Я понял вас, — Сажин встал. — Когда прикажете вылетать?

— Сегодня. Тянуть не будем, не в наших интересах. Как прояснишь обстановку, немедленно связывайся со мной. Звони в любое время суток. Удачи.

Генерал подошел к Сажину и подал руку. Ладонь была сухая и горячая. Пожав, Евгений Александрович круто развернулся и покинул кабинет.

* * *

Вопрос, что брать с собой в командировку, перед Сажиным не стоял. Слишком часто приходилось выезжать в регионы помогать местным отделам в раскрытии сложных преступлений. Он собрал во вместимый пластиковый чемодан мыльно-пузырные и бритвенные принадлежности, утрамбовал стопку сменного белья, свел крышки и щелкнул блестящими замками.

В 13.0 °Cажин стоял у стойки регистрации в аэропорту «Внуково-2» и протягивал служебное удостоверение и билет улыбающейся девушке в синей униформе. До вылета оставалось меньше часа…

* * *

От Москвы до Минеральных Вод три часа лета, которые Сажин, едва аэробус Ил-86 набрал высоту, добросовестно проспал.

Из аэропорта рейсовым автобусом ехал он на железнодорожный вокзал, удивляясь установившейся почти летней жаре в сравнении со столичной апрельской прохладой. Солнце накалило крышу, в автобусе стало душно, и он снял куртку, перебросив через локоть.

Отвернувшись к окну, он рассматривал чуть видные в голубоватой скрадывающей дымке снежные пики горных хребтов, диковинные, зелеными свечами тянувшиеся к безоблачному южному небу пирамидальные тополя; ровные посадки фруктовых деревьев, окутанных белым туманом цветения.

…Вокзал кипел. С приходом тепла открылся курортный сезон, и в город хлынул поток отдыхающих. На перроне суета, крики, грузчики с тележками, заставленными багажом.

Сажин занял очередь в пригородную кассу, крохотную, в три человека, тогда как у соседней, направлением на Пятигорск, волновалась толпа, и летали над ней давно позабытые возгласы: «Я занимала!», «Ничего не знаю, вас тут не стояло…». Очередь шумела и изгибалась змеей.

Он успевал. Едва отошел от кассового окошка с билетом, как к перрону с предупреждающим ревом подкатила электричка. Сажин вольно устроился в полупустом вагоне и, помня об автобусной духоте, опустил верхнее стекло. Теплый ветерок затеребил его волосы.

Стронув вагоны, локомотив поспешил выбраться из города. И скоро, рассматривая приближающиеся предгорья, Сажин увидел не совсем обычную для него, мирного человека, картину. Первое напоминание о войне, к чьей территории он приближался.

В железнодорожном тупике, подальше от людских глаз, ржавел под открытым небом фирменный поезд «Джохар Грозный — Москва», испещренный пулевыми пробоинами и растерзанный огнем. Спальные вагоны, лишенные стекол, имели жалкий вид; рваное железо вздулось горбом…

Благое настроение покинуло полковника. Он холодно смотрел на проплывающие мимо уродливые вагоны, и в этом поезде, в желтой хвалебной надписи: «Джохар Грозный» ему открывалась вся трагедия чеченского народа. Вот к чему приводит слепой, без тормозов, сепаратизм и политическая беспомощность. Расстрелянное прошлое, угробленное настоящее, неведомое и тревожное будущее…

3

Моздок. 29 апреля 18 ч. 45 мин.

В Моздок он прибыл вечером, когда красный солнечный диск скатился с багряного неба, касаясь предгорий.

Он вышел из пустого вагона, миновал здание вокзала, около которого прохаживались патрульные с автоматами. Милиционеры смотрели него с подозрением, и рука Сажина шевельнулась к карману пиджака, за удостоверением. Но, потеряв к приезжему интерес, шаркая подкованными берцами, они свернули на тополевую аллею.

Оказавшись на привокзальной площади, Сажин увидел стоящий возле тротуара «москвич».

Полудремавший в ожидании клиента частник энергично завозился на сидении.