Иван Падерин - Ожоги сердца

• Название: Ожоги сердца
• Автор: Иван Падерин
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1988
• ISBN: 5-265-00213-8

Тематика сборника известного писателя И. Г. Падерина разнообразна: рабочий класс (повесть «На Крутояре»), солдаты Великой Отечественной войны, плодотворно работающие в настоящее время (повести «Ожоги сердца» и «Не уходя от себя»), прошлое нашей Родины (очерки).

---

В тылу легче взять «языка», чем на переднем крае. Но очень сложно доставить его в свое расположение.

Вели, пленного с завязанными глазами. Спешили к линии фронта. Вернулись домой лишь на третьи сутки. Задание было выполнено.

На допросе пленный помог нашему командованию уточнить, что перед 7-й бригадой морской пехоты сосредоточилась 117-я немецкая дивизия. Против высоты 154,7 — на левом фланге нашей обороны — изготовилась к наступлению горнострелковая дивизия противника. На правом фланге скапливалась еще одна, моторизованная, дивизия.

Тогда же стало известно, что под Бахчисараем установлены две мощные мортиры «Карл» и экспериментальное орудие «Дора».

Вскоре два снаряда «Карла» упали в районе 30-й батареи, но не взорвались. Вес каждого — почти полторы тонны.

Наступили дни самых грозных испытаний. Защитники Севастополя ждали нового наступления войск Манштейна. По расположению танков и пехоты, которые были подтянуты к исходным позициям, Иван Дмитришин чувствовал, что не сегодня, так завтра враг начнет яростные атаки. Но вот проходит день, другой — тишина на переднем крае становится все глуше и глуше.

— Ну начинайте же, сволочи!..

Но они не начинали, чего-то ждали. Лишь авиация наращивала удары. Небо покрылось разрывами зенитных снарядов. В воздухе шли схватки наших истребителей с гитлеровскими пиратами. Как потом стало известно, именно в эти дни в Крыму действовало огромное количество бомбардировщиков типа «юнкерс» и «хейнкель». Над участком, простирающимся от Мамашая до Балаклавы, появлялось до двухсот самолетов одновременно.

Но ни танки, ни вражеская пехота в атаку не переходили. Дело шло на выматывание нервов, велось, так сказать, психическое сражение.

Разведчики зря времени не теряли. Они вместе с саперами и пиротехниками готовились к очередной операции.

Стрелковые отделения одной роты занимали оборону по гребню северо-восточного отрога Телеграфной высоты. Отсюда в свое время скатывались «живые камни». Теперь разведчики решили использовать такую возможность по-другому.

Целый день бойцы снаряжали железные бочки порохом, бензином, мазутом, затем присоединили к ним запальные шнуры, и получилось что-то вроде огненных колесниц. Каждой бочке предстояло преодолеть свой путь и взорваться в разное время: запальные шнуры были различной длины.

Кроме горящих снарядов было приготовлено достаточное количество камней-валунов и две бочки с гремящими камнями — просто для шума.

В полночь над гребнем взвилась красная ракета. Сначала на головы гитлеровцев покатились валуны, затем бочки с камнями, а потом уже и горящие. Вражеские пулеметчики открыли по «колесницам» бешеный огонь. Бронебойные пули пробивали бока бочек, и пламя увеличивалось: из пробоин вылетали языки огня. В конце своего пути бочки взрывались, разбрасывая во все стороны воспламенившийся мазут. Это окончательно убедило фашистов, что русские применили новое оружие: какие-то самоходные огнеметы.

Дмитришин, его боевые друзья, все защитники Севастополя готовились грудью встать на пути врага. Они понимали, что предстоят жестокие бои.

— Я почти физически ощущаю, — говорил Дмитришин, — сколько орудий, пулеметов, автоматов нацелено на наш участок, в мою грудь. Значит, не такая уж она у меня узкая. В ней вместился весь Севастополь, стойкий и непреклонный.

Тогда, 6 июня 1942 года, он не знал, что против осажденного гарнизона Севастополя, насчитывавшего в своем составе чуть более ста шести тысяч изнуренных в боях воинов, шестьсот орудий и минометов с ограниченным количеством снарядов и мин, тридцать восемь танков и пятьдесят три самолета, Манштейн бросил более двухсот тысяч солдат и офицеров, две тысячи сорок пять орудий и минометов, четыреста пятьдесят танков и шестьсот самолетов…

Наконец стало известно, в какой день и в какой час начнется новое наступление гитлеровских войск. Был перехвачен приказ Манштейна: «Начать штурм Севастополя 7 июня в 3 часа 00 минут». Наши артиллеристы упредили противника, они открыли ураганный огонь по исходным позициям гитлеровских войск в 2 часа 55 минут. Всего лишь на пять минут получилось упреждение, больше не могли: истощился бы запас снарядов. Но и эти минуты дорого обошлись гитлеровцам.

Как и в декабре прошлого года, враг рвался к Севастополю через Мекензиевы горы и через район Камары, примыкающий к Сапун-горе. Этот участок находился в полосе обороны 7-й бригады.

В воздухе стоял беспрерывный гул. Кружилась голова. Сотни «юнкерсов» сбрасывали на позиции морской пехоты фугасные и осколочные бомбы. Солнце потонуло в дыму и пыли.

После авиационного и артиллерийского удара по участкам, где, казалось, уже все было стерто с лица земли, бешено застрочили длинными очередями пулеметы, а затем… Затем поднялась пехота врага. Поднялась — и тут же была встречена огнем морских пехотинцев, которые будто ожили из мертвых. Из дымящихся руин, из разбитых траншей в гитлеровцев полетели гранаты.

Вот срезана первая цепь, вторая… Появилась третья, более многочисленная. Ее поддерживает огонь орудий и минометов. Силы неравные, и на отдельных участках противнику удалось ворваться в расположение наших позиций. Первая рота, стоявшая на правом фланге батальона, приняла на себя главный удар. Бойцы этой роты не отступили ни на шаг и все до единого погибли.

— Товарищ генерал, на участок, где стояла первая рота, посылаю разведчиков, — доложил по телефону комбат командиру бригады Жидилову, получившему накануне этих событий звание генерала.

— Скажите разведчикам: я надеюсь на них, — ответил комбриг.

Дмитришин тут же побежал к своим разведчикам и передал приказ генерала. На лицах его товарищей ни тени смятения. Они готовы выполнить любое задание.

В какие-то короткие минуты Дмитришин вспомнил характер и привычки каждого из них и поймал себя на мысли: «Зачем я это делаю? Не уверен, что выйдем живыми из боя? Нет, мы выстоим!»

Под прикрытием железнодорожной насыпи разведчики быстро пробрались к развалинам станционных складов. Здесь было много раненых. Разведчики отдали им свои фляги с водой. По мере приближения к окопам первой роты раненые и убитые встречались все чаще и чаще. Продвигаться было трудно. Справа, вдоль траншеи, хлестал немецкий пулемет. Противник успел занять наш дот и теперь использовал его против нас.

Разведчики залегли за бугром. Дмитришин всматривался в знакомую тропинку, что вела в сторону Верхнего Чоргуна, где притаился враг. Надо выбить пулеметчиков из дота неожиданным ударом с тыла.

Вспыхнула яростная перестрелка. Через несколько минут боя вражеские автоматчики начали отходить. Приподнявшись на локте, Дмитришин окинул взглядом свой взвод: потерь, кажется, нет. Остановил взгляд на Азове и не поверил своим глазам: он стоял на коленях и перевязывал бинтом искалеченную яблоню.

Вдруг как вкопанный замер Капланов: кончились патроны. К нему подскочил разведчик, и они вдвоем бросились на фашиста, чтобы добыть автомат.

Азов, закончив бинтовать яблоню, побежал по ходу сообщения к доту. В руках у него были гранаты. Бросал он их точно и далеко. Гитлеровцы не выдержали, отошли.

Боевые позиции первой роты были восстановлены. Тяжело ранены несколько бойцов. Разведчиков осталось семнадцать человек. Этим составом они и удерживали позиции первой роты до утра следующего дня, пока не прибыло подкрепление.

С утра 27 июня центром обороны Севастополя стала Сапун-гора с ее многоступенчатой стопятидесятиметровой скалой, поднявшейся над всей долиной.

Позиции, занятые морскими пехотинцами на крутых склонах Сапун-горы, были господствующими, и даже невооруженным глазом отсюда можно было разглядеть, что делает противник.

Взвод разведчиков разместился невдалеке от командного пункта генерала Жидилова. Бригада морских пехотинцев врастала в каменистую высоту.

Ночь на 28 июня была для Дмитришина, пожалуй, самой рискованной. Вся работа разведчика связана с риском, но на этот раз риск действительно был отчаянный. Дело в том, что на Ялтинском шоссе, на крутом повороте перед Балаклавой, под нависшей скалой советскими минерами были заложены мощные фугасы. Они должны были сработать под давлением на корку асфальта тяжелых танков или орудий противника. Но авиаразведка сообщила, что там беспрепятственно передвигаются вражеские танки и орудия. А на проявленных фотопленках видна целехонькая скала. Стоит себе, как сотни лет назад. На верхнем ее выступе появился даже немецкий наблюдательный пункт. Кто-то сказал, что чуть ли не самого фон Манштейна. Короче говоря, перед Дмитришиным встала задача: заставить фугасы сработать!..

Схему расположения фугасов и проводки к взрывателям ему дали в инженерном отделе. Предстояла несложная, но тонкая работа: заменить хотя бы один взрыватель, остальные должны сработать от детонации. Прикинув, каким путем можно добраться до скалы, Дмитришин решил пойти туда один. Почему один? Вести за собой сапера по известной только разведчикам тропке, напоминающей тонкую нитку, продернутую через узкое ушко иглы, все равно что тащить за спиной веревку с толстым узлом, который может застрять в узком месте и все погубить. Брать же двоих или троих разведчиков, как ему рекомендовали в штабе бригады, он отказался: зачем лишний раз рисковать жизнью товарищей?..