Олег Тарутин - К несчастью, только ты

• Название: К несчастью, только ты
• Автор: Олег Тарутин
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Привет, девочки, - произнес Глаголев несколько нервно. - Что же вы, рыбоньки, пугаете прошложителя с зонтом? И не о нем ли у вас спор?

Не отвечая, они подошли к нему.

"Вот это да. . . - подумал Ванечка. - Вот ведь какие бывают. .."

И показались они ему в первый момент близнецами-сестрами, разительной, божественной красоты. Вглядевшись же, понял он, что нет, не близнецы, и что не в красоте, пожалуй, дело, а просто одинаковый отсвет чего-то редкого, ну да - одухотворенности, нежного какого-то обаяния лежит на несхожих этих лицах. И доводилось ли ему прежде видеть такие лица?

"Какая прелесть, - думал Глаголев, - бывает же. . ."

- Дробь два у вас не я ли? - меж тем спрашивал он чуть кокетливо. Подхожу под ваш строительный ГОСТ, а?

- Десять дробь два, - с нажимом на первом слове уточнила та, что повыше, та, что держала ведро. - В десятке вся причина, щедросердый! - Она, улыбаясь, разглядывала Глаголева.

Вторая разглядывала его сосредоточенно и неулыбчиво.

- Как ваше имя? - спросила она хрипловато.

- Иван,-охотно отрекомендовался Глаголев, - Иван Андреевич, принимая во внимание ваш юный возраст. ("Ишь, как игриво. .." - тут же одернул он себя.)

- Смоляна, - наклонив голову, назвалась неулыбчивая.-Конта,-указала она на спутницу. Рук протянуто не было.-Да, да, странные имена, понимаю, предупреждая глаголевскую фразу, проговорила эта самая Смоляна.-Многое вам теперь покажется странным, Иван. Но не нужно пока вопросов, ладно? - Она впервые улыбнулась. - Постепенно вам все...

- Иван, - перебила спутницу та, что была названа Контой, - у вас есть с собой деньги? Вы можете купить и быстрее принести нам сюда золото, Иван?

Сказано это было с милой непосредственностью. .. Ошеломленный Глаголев молча вытаращился на нежнолицую богиню, задавшую дикий этот вопрос и нетерпеливо ждущую ответа. Ответа ждала и та, как ее-Смоляна, за миг перед тем дергавшая подругу за руку.

Ай да красотки со стройки! Этак к нему и в Монтевидео не подступались тамошние богини во время стоянок...

Очарование девушек стремительно тускнело в глазах Глаголева.

- А что, - ядовито спросил он, - серебро никак не подойдет? Ужели только золотом берете?

Он сказал и сразу же пожалел о сказанном: так серьезно и доверчиво смотрели они ему в глаза. Нет, тут какая-то неувязочка, не из той оперы...

- Серебро не подойдет, Иван. Молчи, Конта! Хорошо же ты знаешь эпоху! К несчастью, годится только золото, Иван. Идите за нами, прошу вас.

Неулыбчивая взяла за плечо спутницу, слегка развернула ее, подтолкнула вперед. Они двинулись: одна с ведром, другая с этой штукой через плечо. Оглядываясь на Ванечку, скрылись в проеме подворотни.

- Сюда, Иван, - позвал кто-то из них. - Не страшитесь.

"Не страшитесь. . . Цирк, рыбоньки, -думал Глаголев, двинувшись, следом.-Меня теперь только и пугать. .."

- Иду, иду, - проговорил он вслух. - Сюда, что ли?

В глубине подворотня почти до самого свода была перекрыта дощатой загородкой. Перед загородкой слева темнела бездверная дыра квартирного входа: три ступеньки вверх.

- Сюда, Иван!

Вот и квартира. Вот и богини. Обе они стояли у дальней стены мертвой комнаты: ободранной, пустой и гулкой, с тусклой лампочкой, голо свисающей с потолка. На захламленных досках в ногах богинь, на разостланной газете валялись остатки чьего-то варварского пиршества. Рыбьи скелеты, шелуха лука, засохшие шкурки сала... И тут же - почти целый, сбоку лишь початый каравай круглого хлеба: то ли зубами рванули, то ли пальцами. Валялись неподалеку бронированные зеленые бутылки из-под какой-то отравы.

"Не пошел, видать, хлебушек у гурманов...

Эвон, окурков в него понатыкали", - Глаголев глянул на каравай.

Стул с продранным сиденьем, ящик-сиденье, а в углу - жуткая лежанка, сооруженная из рваных, засаленных диванных подушек и валиков, покрытых тряпьем. В дружинных рейдах он видывал такие лежбища в покинутых домах.

Девушки не спускали с Глаголева внимательных глаз.

- Что за малина?-спросил Ванечка настороженно.-Я, конечно, не страшусь, раз уж вы просите, но только - чего я тут не видел, а?

- Чего не видели? - хрипловато переспросила Смоляна.-Смотрите.-И направила на стену перед собой раструб своего агрегата - распылителя не распылителя. .. Какого, к черту, распылителя! Часть стены в лоскутьях обоев вдруг задымилась и как бы разжижилась, потекла волнисто, обесцветилась, а потом исчезла бесследно. На ее месте возник прямоугольный провал. Потрясающе! Окно? Нет, не окно, скорее телеэкран, когда он сизо мерцает до появления изображения. Нет, и не экран!

Именно-окно, пробой, пролом, проем во чтото иное, нездешнее, куда жутко заглянуть человеку. В иной мир? Эта мерцающая сизость была противоестественной, - безотчетно ощутил Глаголев. Более всего это томило и страшило пустотой Сизая, бездонная, невообразимая пустота глянула на Глаголева, и на мгновение он почувствовал себя последним оставшимся на Земле человеком.

Он побледнел и отступил назад, споткнувшись о ящик.

- Не страшитесь, Иван, - ободряюще произнесла одна из девушек,-это такая малая хроноглубина, это так близко к вашему времени. Сейчас.. . ну вот.

В пустоте проема возникла человеческая фигура, неясно очерченная в вихревом мельтешений зеленовато-золотистых клякс и зигзагов.

Затем пляска постепенно замедлилась...

В проеме была зима. Стояли сугробы в сиреневых пятнах теней, и видны были какие-то развалины и одинокое дерево сбоку. И падал снег, и снег падал на девочку, что стояла в проеме почти вплотную к ним, к Глаголеву.

Закутанная в огромную шаль, девочка во все глаза смотрела на них, на него. Огромные, в пол-лица глазищи: из-за снега, из-под нависающей шали, из-под лохматого козырька шапки. Девочка протянула к ним руки в рукавичках и уронила руки, и рукавичек не стало видно за срезом проема. Богиня торопливо повела раструбом. Теперь девочка была видна-во весь рост: в долгополом пальто и в валенках. Она все время переступала с ноги на ногу, и понятно было, в самое сердце понятно, что это из-за холода, что там у нее мороз, что холодно ей. И еще было в самое сердце понятно, что...

- Пространственно-временное сближение, - пояснила Глаголеву одна из них (1"онта?).-Там,-она указала рукой на проем,за темпоральным барьером седьмое января тысяча девятьсот сорок второго года в этом городе. Там голод. Этот ребенок голоден.

- Да, да!

- Этот ребенок голодает давно, посмотрите, Иван...

- Это блокадница! Это блокадница! Там блокада!- Глаголев непроизвольно схватил Конту за руку и вскрикнул от неожиданной боли. Он удивленно глянул на свою ладонь.

Она горела, как от ожога, всю руку кололо и подергивало.

- Это хроноскафандр, Иван, - Конта передернулась, как от боли, глянув в лицо Глаголева.-Он невидим. Мы запамятовали о том вас предуведомить! Не нужно больше так делать.

- Вообще не нужно спешить, Иван, - досадливо проговорила вторая девушка. - Вам не следует делать ничего несогласованного с нами, неожиданного для нас. То, что все происходящее, - она жестом указала на Конту к на девочку в блокадном проеме, - что все это неожиданно для вас... как это... нервозно и устрашает вас, я прекрасно понимаю. Это только моя кланта способна думать, что встреча с хроннавтом не вызовет у прошложителя ничего, кроме легкого удивления. Выслушайте нас, Иван, узнайте необходимое, чтобы начать действовать. Постарайтесь понять нас как можно быстрее, ибо времени у нас очень мало.

.. .Что она говорит, о чем говорит? Глаголев забыл уже о своей руке, обо всем, что предшествовало появлению ребенка на экране, забыл.

Он неотрывно смотрел на замерзшую голодную девочку. Сейчас вот мерзнущую, сейчас голодную, вот сейчас, сию минуту, в двух шагах от него.

- А она. .. - хрипло начал он.

- Она вас не видит, Иван, - словно поняв его мысль, быстро сказала одна из богинь. - Ребенок сквозь темпоральный барьер может видеть только нас, поскольку мы обе-в хроноскафандрах...

Глаголев мельком оглянулся на них. Нет, девочка смотрела не туда, нет. Взгляд ее был устремлен на его ноги, под ноги. Она смотрела на тот самый брошенный, изгаженный ханыгами каравай. Тот, с окурками... Холодный пот прошиб Глаголева. Боясь поверить очевидному, он снова проследил направление ее взгляда, с исказившимся лицом повернулся к девушкам.

- Да, да, - торопливо закивала одна,возможно, она видит хлеб, потому что эту вечную субстанцию темпоральный барьер...

- Да поди ты!-заорал взбешенный Глаголев кому-то из них. - С твоими объяснениями!

Стремительно наклонившись, он схватил окаменевший этот каравай, шагнул к проему: передать!

- Стоять! - резкий, властный крик резанул Глаголеву уши, заставил остановиться. - Стоять! Сожжет!

- Было бы хуже, чем тогда, когда вы тронули мое плечо, - спокойно сказала Конта. - Да и все равно это бесполезно. Дайте-ка. Смотрите.

Она осторожно взяла каравай из Ванечкиных рук, шагнула к проему и протянула хлеб девочке. Губы ребенка зашевелились, сложились в улыбку, и руки в рукавичках потянулись навстречу караваю. И тут же раздался легкий треск, зеленоватые змейки побежали по рукам Конты, и хлеб исчез. Не было его ни в ладонях богини, ни в девочкиных руках.