Александра Седых - Башня континуума

• Название: Башня континуума
• Автор: Александра Седых
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-000390-2

Основанная на руинах технократического государства Великой Сопричаствующей Машины и просуществовавшая пять столетий, несокрушимая Империя оказалась на грани гибели. Государство умирает, раздираемое давними междоусобицами и ослабленное яростной борьбой за власть высших чиновников и аристократических кланов. Тем временем в огнедышащих недрах Промышленной Зоны Южная Венеция пробуждаются от долгой летаргии таинственные и мстительные враги людской расы — Инженеры, о которых ходят слухи, будто они — демоны в человеческом обличье. На этом фоне разворачивается история Любви, история Мести, История Восхождения к Власти; и, наконец, самая странная и страшная история Безумия, способного уничтожить саму вселенную и обратить время вспять.

---

— Говорил же я твоему отцу, Кристофер… — прорычал он с порога.

— Да.

— А твой отец мне: не волнуйся ни о чем, сынок, все равно скоро настанет конец света, и мы все умрем. Нет, не так. Преобразимся куда-то. В райских птичек, что ли? Нет. В ангелов…

— Да.

— В ангелов. С ума рехнуться.

— Да.

— А еще — Мрак, Гибель, Красная Смерть…

— Знаю.

— Все бы еще ничего, туда-сюда, но его лицо… эээ… здравствуй, Гордон. Как поживаешь.

— Если честно, — ответил Гордон хмуро, — ну… мне не очень хорошо.

Ричард приязненно похлопал его по плечу.

— Милый мальчик, нельзя же быть таким впечатлительным. Полюбуйся на свою жену. Виктория совершенно убита горем, но выглядит просто очаровательно. Позволь, Виктория, к прелестной ручке приложиться, выразить тебе мои всегдашние восторги и упоения.

Виктория надменно фыркнула и снисходительно протянула для поцелуя изящную белую ручку, унизанную перстеньками и бриллиантовыми колечками.

— Напомни мне, проказник, в какой раз ты женился, а то я уже слегка сбилась со счета.

— Всего в шестой и, думаю, лучшее ждет меня впереди.

Виктория совсем не разделяла его оптимизма.

— Видимо, нет необходимости спрашивать тебя, как все прошло. Не сомневаюсь, ты проявил себя на высоте.

— А то, — протянул Торнтон, лениво скалясь белыми зубами, — вставил, вдул, вставил, вдул, вставил, вдул, вста…

— Ричард, захлопнись, — велел Кит, аккуратно разливая по рюмочкам спиртное.

— Хорошо, — пророкотал Торнтон, — я молчу, видишь, сажусь… сел и сижу молча, держу рот на замке, ничего не говорю… да что ты, в самом деле, Гордон, хватит киснуть, давай, пей!

Герр Джерсей зажмурился и выпил. Лицо его подернулось мглистым туманом и сизым болотным мороком, и он счел жизненно важным и необходимым немедля поделиться с лордом Торнтоном, а равно и с прочими благородными собравшимися, своими выстраданными нумерологически-конспирологическими теориями.

— А все оттого, что сегодня тринадцатое, — возвестил Гордон с непоколебимой убежденностью, — у меня еще с утра было мрачное предчувствие…

— Тринадцатое? — удивился Торнтон. — Пятница, тринадцатое?

— Нет, понедельник, но все равно ведь — тринадцатое, несчастливое число.

Ричард был потрясен, ошеломлен, буквально сокрушен. Он едва не грохнулся со стула, на котором уже успел развалиться в обычной небрежной и вальяжной манере.

— Что-то не так, мой сахарный? — ласково поинтересовался у него Кит.

— Не понимаю, как такое возможно… несокрушимая логика, и не подкопаешься.

— Нет. Не подкопаешься. Не пытайся. Ничего не выйдет. Я уже пробовал. Это такая же дрянная затея, как совмещать армейский арсенал с винным погребом.

— Да, затея не из лучших, — согласился Ричард, — откровенно говоря, на редкость дрянная затея. Смотри-ка, и опять несокрушимая логика, и опять не подкопаешься.

— Да. Судя по всему, железная логика вообще такая мощная штуковина, что человеческий разум в принципе бессилен перед ней. Остальное, как ты можешь представить, было в том же духе. Ваш бедный отец, надо же, нам так жаль, мы все так его любили… вот скоты!

Ричард кивнул, но промолчал. Ему-то совершенно незачем было распинаться о том, как ему жаль и нести прочую слащавую ахинею. Кит и без всяких лишних слов и заверений в вечной дружбе и преданности знал, что Ричард просто сделает все, что нужно. Как и Гордон, — невзирая на свою иррациональную неприязнь к некоторым числам и дням недели.

— Надо сообщить твоему младшему брату, — проговорил Торнтон после того, как все они выпили.

— Поросенок, — с отвращением выговорила Виктория, поведя плечами, — как сообщить? Мы не знаем, где он сейчас находится. Уже два года совсем ничего от него не слышали. Надеюсь, маленький ублюдок сдох и гниет в сточной канаве, где ему самое место.

— Виктория, — молвил Кит с упреком.

— Милый?

— Зачем ты так, зайка. Я понимаю, ты расстроена… но ведь наш маленький Даниил — твой родной брат…

— И твой родной брат, между прочим, тоже… и я ни капельки не расстроена!

— Все равно. Это был его отец…

— Да. Отец, который сам и вышиб поросенка из дома пинком под жирный зад. Или ты уже забыл, какой шум тогда поднялся? А еще мне папа говорил, и не раз, что исключил этого маленького мерзавца из завещания, и всякий раз у папы делалось такое страшное лицо! Пупсик, почему ты молчишь? Скажи нам что-нибудь толковое. Ты ведь юрист.

Гордон как раз пытался прожевать колбасу.

— Птенчик, не хочу тебя расстраивать…

— Только не заводи опять про понедельник, тринадцатое, не то я громко закричу.

— Почему ты меня постоянно перебиваешь? Стоит мне рот открыть, как ты тотчас начинаешь меня перебивать. Мне это совсем не нра…

— Может, хватит? — обронила Виктория надменно.

— Хорошо. Как юрист, скажу тебе, что сами по себе говорения и выражения лиц ничего не значат, ибо сonfessio extrajudicialis in se nulla est[1] и так далее. Совсем другое дело — документы, оформленные в установленном законом порядке, скрепленные подписями и печатями, как полагается. И, даже если там написано то, что там написано, любимого младшего брата вам лучше постараться отыскать, и побыстрей, дабы убедиться, что у него не имеется претензий.

— Каких еще претензий?

— Самых обыкновенных. Финансовых.

Слегка теряя уверенность в себе, Виктория покосилась на старшего брата.

— Вот нам с моим любимым старшим братом делить нечего, — храбро проговорила она тоненьким голоском.

— Прости, милая, — засомневался Кит, — но, кажется, именно так все и говорят… поначалу. А потом начинают говорить совсем другое…

— А потом начинается процесс, — сказал Торнтон и мечтательно улыбнулся, будто припомнив нечто восхитительно приятное.

— Да. Процесс, — кивнул Гордон со знанием дела и алчным блеском в глазах, — длительный, грязный, дорогостоящий, скандальный судебный проце…

Виктория вышла из себя, взвизгнула и швырнула в них горстью оливок.

— Какой еще процесс?! Вы с ума посходили? Ты мой брат, я тебя просто так люблю… а не за деньги! И… мне ничего не нужно от тебя! Хватит! Еще одно слово, тут все останутся без ужина! А кое-кто и без завтрака! — закончила она, метнув испепеляющий взор в мужа, вскочила и выбежала вон.

— Что с ней? — пробормотал Кит.

— Наверное, небольшой невроз, — объяснил ему Гордон.

То, что происходит с человеческим лицом после выстрела в упор, описанию не поддается — зрелище не для слабонервных. Оттого Кеннета Ланкастера хоронили в закрытом гробу. Погребальная церемония была необычайно пышной и торжественной, и собрала уйму народу: вся корпоративная верхушка, деловые партнеры отца, видные политики, самые жирные сливки деловых и аристократических кругов Империи.

Кит сидел в церкви в черном, удушливом галстуке, по правую руку — жена, по левую — младшая сестренка, и слушал хрустальное ангельское пение. После отпевания наступило время надгробных речей. Все речи были сплошь прекрасны и звучали, как поэмы. Кит чувствовал, как их мерное течение убаюкивает его.

Вымотан он был до последнего предела. За минувшие четыре дня у него не выдалось ни секунды свободной. Ему пришлось встретиться и переговорить с ответственными за расследование обстоятельств гибели отца чинами министерства внутренних дел, Гражданской Милиции и Отдела Благонадежности. Побеседовать с нотариусами, юристами и стряпчими. Присутствовать на внеочередном собрании совета директоров. Принять длинный поток посетителей с соболезнованиями, пережать сотни рук, сотни раз скорбно кивнуть и промолвить «Весьма признателен». Кит также удостоился экстренной и приватной аудиенции у благого Василевса и Верховного Канцлера Монтеррея Милбэнка. Еще он много времени провел, общаясь с прессой.

В частности, он озвучил промежуточные итоги расследования смерти отца, которые гласили следующее: к его гибели непричастны посторонние лица, его смерть не явилась результатом неких неправомерных действий, или самоубийством. Печальное стечение обстоятельств. Несчастный случай. Неосторожное обращение с оружием.

Вроде безотносительно добавлялось, что у Корпорации нет никаких финансовых или прочих трудностей, в чем могут убедиться все заинтересованные лица, ибо с момента создания и до наших дней Корпорация «Ланкастер Индастриз» руководствуется в работе принципами максимальной информационной и финансовой прозрачности. За дополнительными разъяснениями и деталями обращайтесь в прессслужбу и Комитет по Аудиту при совете директоров. И — да, весьма признателен. Весьма признателен… весьма… признателен.

В действительности, он имел самые веские основания для самой искренней и пылкой признательности. Не считая обязательных взносов в ряд благотворительных фондов и небольших подарков слугам, ему полностью отошло семейное многомиллиардное состояние. Как и контрольный пакет акций Корпорации. Как и фамильный особняк. Как и прочее движимое и недвижимое имущество, бесценные коллекции антиквариата и картин, частная Би-яхта, и прочее, и прочее… без счету. Отец оставил ему все. Включая титул.