Томас Шёберг - Ингмар Бергман. Жизнь, любовь и измены

• Название: Ингмар Бергман. Жизнь, любовь и измены
• Автор: Томас Шёберг
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-086413-3

Шведский писатель и журналист Томас Шёберг написал необычную биографию Ингмара Бергмана. В фокусе его семейная и личная жизнь, детство, отношения с родителями, любовь. Автор подробно рассказывает обо всех его счастливых и неудачных браках, о связях с женщинами, среди которых были мировые кинозвезды Харриет Андерссон, Биби Андерссон, Лив Ульман. Получив доступ к богатейшему семейному архиву, где хранится уникальное собрание писем и документов, автор включил в книгу фрагменты дневников матери режиссера, воспоминания людей, близко его знавших, а также его собственные письма к родителям, в том числе присланные летом 1936 года из нацистской Германии, которые он заканчивал приветствием “Хайль Гитлер!”. Это детальное жизнеописание, где многие обстоятельства открываются впервые, читается как захватывающий роман.

---

Окружение в самый раз для авантюристки Карин Ланнбю. Ее мать, Лилли Ланнбю, возглавляла шведское агентство американской кинокомпании “Метро-Голдвин-Майер” и владела паем в гостинице “Карлтон”, что наверняка позволяло ей непринужденно вращаться в этом мире. Лилли Ланнбю вела изысканно-светскую жизнь, и дочь, судя по всему, от нее не отставала.

Шла война, и перед Карин Ланнбю, которая располагала ценным опытом и сетью международных контактов среди дипломатов и светского общества, поставили задачу проникнуть в немецкие, японские и русские круги Стокгольма. И она с увлечением принялась вынюхивать в столичной галерее ярких персонажей разного происхождения, окраски и лояльности. Она и раньше проявляла склонность замечать подозрительное поведение и докладывать о нем. Например, в годы своей активной коммунистической деятельности сообщила об одном товарище в организации Международной Красной помощи[15], которая оказывала поддержку беженцам из тоталитарных обществ – Германии и Италии. Этот человек, некий Генрих Рау, как полагала Ланнбю, действовал “не по-товарищески” – украл билеты денежной лотереи из дома одного из беженских связных и функционера шведской компартии.

Штабное досье “Аннетты” становилось все толще от множества ее донесений, в то же время росла и параллельная документация, где скапливались наблюдения полиции и агентов разведки за нею самой. Она была не настолько глупа, чтобы не заметить слежку. “За мной уже несколько дней следят, что меня раздражает. Это полиция или англичане?” – спрашивала она в одном из донесений Главному штабу в марте 1940 года.

Йоахим Фридрих Франц Лёш (бывший германский подданный, ныне без гражданства) заявил на нее в полицию за вымогательство; венгерский пресс-атташе Жигмонд фон Морваи – за попытку шантажа и нарушение неприкосновенности жилища; сотрудница Королевского почтового ведомства Энна Стекзен доносила, что Ланнбю неоднократно отправляла срочные письма, адресованные в Главный штаб (вполне логично ввиду ее заданий); телефонист-ремонтник Брур Руно Хильдинг Ульссон сообщал, что во время его визита она выказала подозрительный интерес к телефонной прослушке; госпожа Мод Аурелль сообщала, что ее восемнадцатилетняя дочь сбежала из дома после знакомства с Ланнбю, которая оказывала на нее очень дурное влияние, и что она, госпожа Аурелль, слышала недавно намеки, будто актриса за деньги шпионила в пользу чужих держав.

Так продолжается год за годом. Читать ее собственные донесения контактным лицам в Главном штабе не менее любопытно и увлекательно, особенно с учетом обстоятельств, в каких они писались. Все это, безусловно, смахивает на гибрид Осы-Ниссе с Джоном Ле Карре.

В 1939 году Ланнбю докладывала, что один из ее объектов, некто Ваннис, к сожалению, предпочитает женщин не в ее стиле:

Они должны быть курносыми, пухленькими, с морковными волосами и бодрым видом. Прошлый раз с ним была точь-в-точь такая. Вопрос: можно ли мне позвонить ему и попросить о встрече для получения литературных советов по теме фашистского влияния на сюрреалистическую литературу через футуризм, ведь именно эта тема интересует меня уже несколько лет? Я могу вполне правдоподобно намекнуть, хотя он конечно же не поймет, что звонок вызван, скажем, и его мужским обаянием.

О другом объекте, неком Алексе Саломоне, она писала:

…признался, что он еврей. Стало быть, имя и фамилия могут быть подлинными, он танцевал со мной и просил прощения, что не приходил. Позднее вечером мы вместе пошли развлекаться. 29 лет. […] Работает в здешней французской контрразведке против немцев. Официально закупает меха для французско-английской фирмы, которая, возможно, создана специально с целью шпионажа.

Карин Ланнбю бойко выстраивала домыслы, и в те годы она разобрала по косточкам жизнь многих людей и доложила разведке, причем порой четко просматривается характер ее политической заинтересованности: “Любовницу Фредрикссона[16] (тощую блондинку) зовут Мириам Хольмлин, она имеет постоянную работу в почтовом сбербанке. Часто ездит во Францию. Ф. и ее якобы видели в Париже. Ф. утверждает, что у нее есть “бабки”, но Юнссон этому не верит. И я тоже. Она – типичная девушка из рабочего класса, которой посчастливилось стать содержанкой представителя среднего класса”.

Ланнбю рыскала у людей в телефонных и адресных книжках, в их записях и сообщала имена, адреса, контактные сферы, политические и сексуальные предпочтения и привычки. Колесила по столичным ресторанчикам и докладывала обо всем, что казалось ей подозрительным. В читальне “Гранд-отеля” она несколько раз видела молодую шведку с итальянской внешностью; “очень смуглая, одета плохо, на даму совершенно не похожа, не уродина, слишком накрашена, говорит по меньшей мере на трех языках, а туда приходит завязывать знакомства. Проявляет особый интерес к моим разговорам с иностранцами. Если она не работает на вас, сообщите мне, потому что в таком случае она, вероятно, шпионка. Тогда я с ней познакомлюсь”. Другая девушка, Вера Фюрт, “по-прежнему встречается с разными сомнительными типами”.

В ее донесениях проходит целый ряд известных имен. Поэту Нильсу Ферлину, по мнению Ланнбю единственному настоящему богемному скальду в Швеции, политика не нравилась:

Совершенно исключено, чтобы он занимался шпионажем. Интересуется только вином и своими стихами. Именно он учредил Артистическое кафе и объединение “Свободное искусство”. Он – король со свитой почитателей, среди которых, увы, есть весьма темные личности. Нацисты, немецкие полушпионы, полукриминальные типы и шпионы неизбежно присутствуют во всех богемных кругах. “НДА” [“Нюа даглит аллеханда”. – Авт.] от 29 июля 1938 года напечатала статью с его фотографией; кроме того, вы можете взять его фото в любом журнале или газете. Поэтому внешность его описывать не стану. Ростом он очень высок и очень худ.

Она видела, как Гудрун Брост, впоследствии одна из актрис Ингмара Бергмана, флиртует с немцем в ресторане “Беккахестен”. Потом он заговаривал с Брост на улице. “Возьму ее под пристальное наблюдение. Ей 24 года, очень привлекательная, тип чувственной блондинки, хорошая актриса. […] Говорит по-английски, по-немецки, по-французски, довольно умна, довольно хорошо одета, но не элегантна, сконский акцент”.

В шпионаже и двойной игре Ланнбю есть и более серьезные компоненты. Остзейский немец барон Борис Стакельберг поручил ей разузнать, сколько в Швеции военных аэродромов и где они расположены, сколько в Швеции военных радиостанций и где они расположены.

В этом плане самое важное – сведения о радиостанциях на базах ВМФ, а затем о радиостанциях на базах ВВС. Далее Ст. хочет знать, располагают ли достаточно крупные армейские части военными радиостанциями и какими именно. Я взялась за эту задачу и прошу о соответствующих фальшивых данных, чтобы предотвратить получение правдивой информации из иных источников (самому Ст. задача не по плечу, так что, полагаю, ему придется довольствоваться моими сведениями, не проверяя их).

В 1940-м Стакельберг выезжал в Германию, чтобы изучить возможности экспорта продовольствия и дамского нижнего белья. И в связи с этим поручил Карин Ланнбю обеспечить хорошие фотографии шведских девушек и женщин разного возраста и общественного положения. “По его словам, они нужны для шпионской школы, чтобы научить 1) учениц, как шведки одеваются, красятся и т. д., а 2) всех учащихся распознавать шведок за рубежом. Принять ли мне его предложение?” – спрашивала она.

В знакомстве Ингмара Бергмана и Карин Ланнбю ничего особенного нет. Он был театральным режиссером, она мечтала о сцене, а Стокгольм невелик, и их пути не могли не пересечься. Сбежав из психиатрической лечебницы Лонгбру, она планировала устроиться стажеркой в какой-нибудь немецкий театр. Ну а теперь нацелилась на Студенческий театр. Один из ее близких друзей, Гуннар Бесков, геолог, работавший в Стокгольмской высшей школе, а кроме того, поэт, литератор и вообще человек широкообразованный, сотрудничал с маленькой театральной труппой, которая обреталась в буфетной Дома землячеств Стокгольмской высшей школы на Холлендаргатан. Там как раз собирались ставить его пьесу “Действо о Фаусте”, и Карин Ланнбю претендовала на роль хозяйки трактира.

В Высшей школе существовала также интеллектуально-культурная дискуссионная группа “Согласные звуки”. Один из ее участников, Клас Хоогланд, был редактором журнала “40-е”, а кроме того, председателем Студенческого театра. Он видел постановку Ингмара Бергмана “Макбет” в Местер-Улофсгордене и пригласил его выступить на тему деятельности театров в Старом городе. Именно здесь, среди этой образованной элиты, Бергман и познакомился с Карин Ланнбю. Она присутствовала там как поклонница театра, но попутно доносила секретной службе обо всем, что видела и слышала. Порой ей даже удавалось возместить расходы на веселые вечеринки, которые “Согласные звуки” устраивали в Старом городе, в ресторане “Катлен”, когда позволяли финансы.