Елена Логунова - Свидание на пороховой бочке

• Название: Свидание на пороховой бочке
• Автор: Елена Логунова
• Жанр: Детектив
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-78785-2

Сотрудница рекламного агентства Индия Кузнецова с радостью согласилась на предложение подруги скататься под ее именем в необременительную командировку. Посетить по работе приморский парк развлечений — что может быть прекраснее? Но закончилась поездка вовсе не так радужно — Индию задержала полиция! А все потому, что у нее слишком доброе сердце, ведь именно она бросилась спасать упавшего в пруд человека. Как оказалось, он не просто поскользнулся, а покинул этот мир после удара шилом… Индия, конечно, ни при чем, но у нее документы на чужое имя, а значит, кто главный подозреваемый?.. Нарядившись в забытый аниматором костюм медведя, она сумела сбежать, и теперь осталась самая малость — найти настоящего преступника!..

---

Следующие десять-пятнадцать минут пролетели для меня незаметно. Говорливая рация на разные голоса озвучивала все переговоры, ведущиеся на территории парка, и это было не менее интересно, чем популярная программа «Радионяня» в наши с ней лучшие годы.

Лирическое отступление. Десять минут из жизни парка в радиоэфире

Приятный женский голос, бодро:

— Штаб — парку. Никто детей не терял? У нас тут два бесхозных ребенка, мальчик и… еще мальчик!

Озабоченный женский голос:

— Штаб, это касса. У нас заканчиваются билеты.

Встревоженный девичий голос:

— Внимание, говорит батут. У нас потекла крыша и срочно нужна тряпочка.

Вальяжный баритон, игриво:

— Креатив вызывает Дьявола!

В эфире кашель, озадаченное сопение, испуганный возглас «О боже!» и затихающим эхом чье-то «Свят, свят, свят!».

Затем сквозь шумы отважно пробивается Озабоченный Голос:

— Черт, дьявол, повторяю, у нас билеты заканчиваются! Штаб, что делать?

Приятный Женский Голос, бодряще:

— Просите — и дадут вам! Маркетинг, давайте еще билеты, я знаю, у вас есть.

— А что маркетинг? — ворчливый тенор. — Чуть что, сразу маркетинг, маркетинг…

— Внимание! Говорит и показывает батут! Тьфу, просто говорит. У нас тут…

— У нас тут объявилась ничейная девочка! Штаб, это Парк! Скажите, никто не ищет…

— …Тряпочку?

— Кхе, кхе, я извиняюсь, — деликатный мужской голос. — Это, простите, Дьявол. Меня вызывали?

— Дьявол! — дружно орут сразу несколько голосов.

— Тряпочку! — перекрывает их Голос Батута.

Помехи в эфире. Затем сквозь шумы пробивается Бодрый Женский Голос:

— Всем, всем, всем! Дети уже не нужны. Повторяю: отбой по детям!

Вальяжный Баритон, ехидно, реплика в сторону:

— А ведь дети — наше все…

— Все! — горячо соглашается с ним Встревоженный Девичий Голос. — Все, амба, мы уже тонем! И тряпочка нас не спасет!

Фоново звучит нестройное хоровое пение: «Врагу не сдае-о-отся наш гордый батут…»

В эфире треск и шорохи, подозрительно похожие на веселое хрюканье. Затем сквозь шумы прорывается мужественный бас:

— Батут, это Тряпочка! Держитесь, я иду!

— Курс зюйд-зюйд-вест, если что, — любезно подсказывает голос Дьявола. — А меня-то зачем вызывали? Креатив, а, Креатив, ты где?

— Где же ты, Тряпочка?! — это снова Неукротимый Батут.

— Изыди из эфира, Дьявол! — раздраженно командует Штаб. — Батут, закрыть кингстоны, к вам уже идут! Маркетинг, якорь вам в глотку, где билеты?!

— Нам нужны билеты! Дайте нам билеты! Билеты или смерть! — скандирует Касса.

Штаб, с шипением:

— Маркетинг, кому с-с-сказано, поднес-с-сите в кассссссу патроны, тьфу, билеты!

— А что маркетинг? Чуть что…

Помехи в эфире.

Бодрый Голос Штаба, как ни в чем не бывало:

— Кто помнит, где у нас волк из «Ну, погоди!»?

В эфире мощные аккорды, живо напоминающие творчество группы «Раммштайн».

— Ого, — почтительно молвит Батут. — Ой, это я не вам, это к нам Тряпочка пришла.

Штаб, с подозрением:

— Кто знает, куда делось покрывало с фигуры фотографа?

Батут испуганно ойкает и отключается.

Креатив деловитой скороговоркой объявляет:

— Внимание, ветер перемен заканчивается, скоро прилетит Мэри Поппинс, будьте готовы.

Дьявол, коварно:

— Всегда готовы! А мне-то куда?

— Въ адъ! — выразительно артикулирует непонятно кто.

Штаб, устало:

— У-мо-ля-ю, не засоряйте эфир…

Касса на полуслове обрывает задорное пение: «Ты сегодня мне принес не букет из алых роз, не тюльпаны и не лилии! Протянул мне робко ты наконец-то билеты́…»

— А они такие мии-и-илые! — под плеск волны допевает Неукротимый Батут.

Демонически хохочет Маркетинг.

Помехи в эфире.

Я слушала это радиошоу с открытым ртом и прозревала: вот где настоящая жизнь! Вот где действительно нескучно! О, кажется, я нашла свое место в жизни, спасибо Марусе Сараховой с ее интригами! Русляндия, ты дивный мир моей мечты!

Скрип крыльца предупредил меня о чьем-то прибытии. Я понадеялась, что это Дьявол: мне хотелось посмотреть на эту демоническую личность с приятным голосом.

Меня всегда тянуло к темной стороне силы, но многолетняя связь с сотрудником органов охраны правопорядка обеспечила мое затяжное пребывание на стороне добра. Тем более грех не воспользоваться случаем ухватить чертовщинки, пока ангел в майорских погонах Денис Кулебякин повышает свою квалификацию на столичных курсах.

Но в офис решительным шагом с односторонним подскоком ворвался не черт-дьявол, а дюжий дед иноземной внешности. Крупными чертами длинной породистой физиономии он походил на лошадь, каковое сходство усиливало фырканье — такое мощное, что трепетал галстук-бабочка.

«Пожалуй, это у нас старая фламандская», — услужливо подсказал мой внутренний голос, ревизовав наши общие знания о породах лошадей-тяжеловозов.

Могучий хромоногий старец выглядел на редкость колоритно. Бабочка у него была красная в белый горох, рубашка зеленая, пиджак коричневый, штаны синие, а башмаки на ногах вообще разного цвета: белый и серый! Носки я не разглядела.

— Один белый, другой серый, гуси мои, гуси, — пробормотала я, автоматически пытаясь нейтрализовать шокирующее действие заморской экзотики глоточком чисто русского фольклора.

— Га! — как бы именно к вопросу о гусях шумно выдохнул яркий дед и широко улыбнулся, продемонстрировав превосходные вставные зубы. — Гуе моргэн!

Тут я было подумала, что в банде амстердамских наймитов есть еще некто Морган, которого мне только что крайне нелестно охарактеризовали, но старец повторил, как он думал, по-русски:

— Доброе утро!

У него это прозвучало как «дхобхрхутхрррр».

С таким звуком мог бы высморкаться простуженный слон.

Я заподозрила, что голландский — не самый благозвучный язык на планете, но дипломатично оставила свое предположение при себе.

— Доброе утро!

Я выступила навстречу деду, целеустремленно хромающему ко мне с протянутой рукой, и энергично пожала мясистую ладонь:

— Я Мария Владимировна Сарахова, ваш, так сказать, рекламный ревизор.

— Том Шваркенштафф, — дедусь потыкал пальцем в пуговку зеленой рубашки.

Он здорово сократил свое непроизносимое имя — я оценила этот благородный жест и тоже решила быть проще:

— Маруся.

— Мхахрхусь! — прохрипел дедусь.

— Тогда Маша.

— Мхашш!

— Отлично, пусть будет Маш.

«Уралмаш», — съехидничал мой внутренний голос.

Но я не обиделась — мне-то что? Пусть на это Сарахова обижается. Я вообще-то Индия.

Могучий старец улыбнулся, крепко взял меня за руку и удивительно быстро — так, что на крутых поворотах в коридорах офисной избы я чуть не стукалась о бревенчатые стены, — переместил из приемной с безголовым медведем в укромную келью с огромной кипой бумаг на столе.

— Это все мне?! — Я мысленно послала проклятье Сараховой.

Увы, отступать было поздно. Я поблагодарила деда Тома печальной улыбкой и засучила рукава.

Мы, Кузнецовы, не привыкли пасовать перед трудностями! Груда бумаг на столе напоминала баррикаду, но это только укрепило мой боевой дух.

Тэк-с. С чего начнем?

«Тут слишком много всего, — решил мой внутренний голос. — Надо разделить большую кучу на несколько маленьких, тогда сразу будет видно, что ты хорошо поработала».

Я кивнула: прекрасная мысль! А по какому принципу сортировать бумаги? Я внимательно осмотрела макулатурные завалы и решила для начала сформировать из них три кучи: одну — из пухлых папок, вторую — из переплетенных и посаженных на пружинки распечаток, а третью — из растрепанных бумаг на скрепочках.

На сортировку ушло почти два часа. Я вспотела, запылилась, расчихалась, зато какой эффектный вид приобрел мой стол!

Образовавшиеся стопки бумаг я выстроила по ранжиру, как солдат на плацу: от большей к меньшей. Идеально выровняла шеренгу и, уже откровенно эстетствуя, снесла и снова возвела небоскреб из папок, сложив их радужной башней с плавным переходом из одного цвета в другой.

Я, правда, ни одну из этих папок не открыла, но этим вполне можно было заняться в следующий раз. На мой взгляд, я уже неплохо поработала для первого дня.

Промокнув лоб рукавом, я отошла к двери, прищурилась и с порога любовалась идеальным радужным градиентом башни номер три, когда в моем кармане ожил мобильник.

— Привет, Кузнецова, быстро дай мне рифму к слову «фазан»! — потребовала Алка.

— Розан, — предложила я.

— Ха! Много вас тут таких с розаном! — пренебрежительно фыркнула подружка. — Дай что-то пооригинальнее!

— Рамзан.

— Э? Нет, давай без политики.

— Тогда пейзан.

— Чего?

— Вот именно что «кого, чего?». Слово «пейзане», они же французские крестьяне, в родительном падеже — пейзан!