Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 7. Произведения 1856–1869 гг. Поликушка

• Название: Полное собрание сочинений. Том 7. Произведения 1856–1869 гг. Поликушка
• Автор: Лев Толстой
• Издательство: АгентPDF8f070fbc-092c-11e0-8c7e-ec5afce481d9
• Жанр: Русская классическая проза

---

Комментарии А. С. Петровского

Сохранилась одна рукопись-автограф этого отрывка, занимающая два полулиста писчей бумаги, согнутой пополам, и еще одну четвертку (всего 10 страниц in 4°); бумага фабрики Говарда. Почерк крупный и связный; помарок и поправок сравнительно немного; на некоторых страницах оставлены небольшие поля, другие исписаны сплошь. На странице 9 на полях есть заметка, не имеющая никакого отношения к тексту: «Алекс. банкъ. Щуровъ Кон. Ал.». Судя по почерку и по цвету чернил, отрывок написан в два приема: первые две с половиной страницы написаны черными чернилами, а продолжение, начиная со слов: «Мнѣ было 16 лѣтъ…» – рыжими; это совпадает с внутренним построением самого отрывка, первая часть которого представляет собой как бы введение в последующий рассказ.

Время написания отрывка может быть определено только приблизительно. А. Е. Грузинский приурочивает его к 1863 г., относя к этому отрывку запись в Дневнике от 23 февраля этого года: «Начал писать: не то. Перебирал бумаги – рой мыслей и возвращение или попытка возвращения к лиризму. Он хорош. Не могу писать, кажется, без заданной мысли и увлечения» («Лев Толстой. Неизданные художественные произведения», со вступительными статьями А. Е. Грузинского и В. Ф. Саводника, изд. «Федерация». М. 1928, стр. 231). Однако упоминание о «лиризме», которым, действительно, проникнут отрывок «Оазиса», еще не дает достаточных оснований для столь определенного приурочения. Судя по качеству бумаги и по характеру почерка, резко отличающегося от почерка молодых лет Толстого и напоминающего почерк более позднего периода, отрывок можно отнести скорее ко второй половине или даже к концу 1860-ых гг.

Отрывок «Оазис» впервые был напечатан в указанном выше издании (стр. 233—240).

Рукопись хранится в архиве Толстого в Всесоюзной библиотеке им. В. И. Ленина. (Папка XX, 2.)

ИСТОРИЯ ПИСАНИЯ И ПЕЧАТАНИЯ «ПОЛИКУШКИ».

Фабула «Поликушки» была рассказана Толстому в марте 1861 г. в Брюсселе одной из дочерей кн. Михаила Александровича Дондукова-Корсакова. Мы знаем это из неопубликованного письма к Толстому гр. Софьи Михайловны Гейден, рожд. кж. Дондуковой-Корсаковой, от 13 апреля 1888 г. Она пишет: «27 лет тому назад, в Брюсселе, видались мы с Вами чуть ли не каждый день… Надеюсь, что из Вашей памяти не совсем изгладилось воспоминание… о сестрах моих, из которых одна рассказывала Вам фабулу «Поликушки» – быль из наших мест».[4] «Наши места» – родовое имение кн. Дондуковых-Корсаковых, село Глубокое, Опочецкого у. Псковской губ.

Этим письмом окончательно опровергается выраженное в письме к Н. В. Давыдову от 24 сентября 1919 г. мнение С. А. Толстой, согласно которому описанное в «Поликушке» событие произошло с одним из дворовых людей гр. Елизаветы Александровны Толстой, троюродной тетки Льва Николаевича, в недалеком от Ясной поляны и хорошо знакомом ему имении ее Покровском, впоследствии перешедшем к сестре его гр. Марье Николаевне Толстой.

Начало работы над «Поликушкой» относится к кратковременному пребыванию Толстого в Брюсселе, где он остановился проездом из Лондона, чтобы заказать скульптору Хефсу (Heefs) бюст своего только-что скончавшегося любимого старшего брата гр. H. Н. Толстого, и прожил около полутора месяца (5 марта ст. ст. – выезд из Лондона, 6 апреля – уже в Веймаре). Прямых доказательств этого нет, так как дошедшие до нас черновики не содержат датировки, и главным основанием для определения времени написания «Поликушки» является утверждение гр. С. А. Толстой в сохранившемся среди ее дневников «Кратком биографическом очерке, написанном со слов графа Л. Н. Толстого 25-го октября 1878-го года». «В Иере – пишет она – умер брат Льва Николаевича и он… поехал в Италию – Рим, Неаполь и, наконец, в 1861-м году в Лондон и Брюссель. Тут написал он «Поликушку». Утверждение это несомненно восходит к самому Толстому, так как рукопись С. А. Толстой не только «написана с его слов», но и носит следы его собственноручной карандашной правки.

Косвенными подтверждениями могут служить также обрывок какой-то записи на обороте л. 47 черновика «Поликушки», где говорится о «бойце за свободу», Иоахиме Лелевеле, «умирающем на чердаке у цирюльника», и упоминание в начале повести о лорде Пальмерстоне, которого Толстой «недавно видел» в Лондоне. С Лелевелем, известным польским историком и политическим деятелем, членом временного польского правительства в 1830 г., Толстой познакомился в Брюсселе в марте 1861 г., имея к нему рекомендательное письмо от Герцена, а Пальмерстона он слышал в парламенте в феврале того же года, т. е. за несколько дней до отъезда в Брюссель.

Дневника во время своего пребывания в Брюсселе Толстой не вел, но в Записной книжке сохранилась помеченная 16/28 марта 1861 г. глухая заметка: «Бросаю все начатые писанья, художественные и философ[ские], и пойду сначала. – Каждое утро философское, вечер – художественное». Под художественным писаньем здесь, с большой долей вероятности, следует разуметь работу над «Поликушкой», хотя не исключена, конечно, возможность отнесения этих слов и к «Казакам», над которыми Толстой, как известно, продолжал эпизодически работать во время своей второй заграничной поездки.

Первым прямым упоминанием о «Поликушке» является запись в Дневнике 6 мая 1861 г. (в Ясной поляне): «Завтра с утра Поликушка и читать положения». Сохранившаяся рукопись не дает нам точки опоры для проведения грани между написанным в Брюсселе и в Ясной Поляне. Однообразный характер ее – одинаковая почтовая с английским клеймом бумага, одинаковые, сильно порыжевшие чернила, отсутствие каких бы то ни было делений – скорее заставляет предположить, что она написана вся более или менее в один прием; и если верно высказанное выше предположение, что она написана в Брюсселе, то приведенная дневниковая запись можетъ означать только намерение, – осуществленное, может быть, значительно позже, – приступить к ее новой переработке.

Следующее упоминание в Дневнике мы встречаем только через полтора года – 15 января 1863 г. (в Москве): «Поликушка мне не нравится. Я читал его у Берсов». В это время рассказ был закончен и, вероятно, уже сдан в печать.

В промежутке между этими двумя датами, отмеченными в Дневнике, вдвигается еще третья: дата переписки первоначального черновика С. А. Толстой и правки его Львом Николаевичем по сделанной ею копии. В упомянутом уже письме к Н. В. Давыдову от 24 сентября 1919 г., написанном в ответ на его просьбу сообщить всё, что она помнит относительно «Поликушки», С. А. Толстая пишет ему: «Когда именно явилась у Льва Николаевича мысль о написании «Поликушки» – мне не может быть известно, так как это было до моего замужества. Помню, что в первые же дни моего пребывания в Ясной поляне Лев Николаевич мне дал переписывать эту повесть». Венчание произошло 23 сентября 1862 г. и в тот же день молодые уехали в Ясную поляну. Более точная дата для переписки С. А. Толстой «Поликушки» устанавливается из ее письма к сестре Татьяне Андреевне Берс от 26 октября 1862 г.: «Списываю повесть Поликушку, которую тоже пошлем печатать».

Таким образом мы имеем две даты: март – май 1861 г. и октябрь 1862 г., между которыми был начат и закончен «Поликушка». К первой дате следует приурочить сохранившийся черновик, ко второй – копию С. А. Толстой с поправками Льва Николаевича. Промежуточных рукописей не было, так как копия является точным воспроизведением черновика. Рукопись, с которой производится набор, не дошла до нас, но, зная привычку Толстого производить иногда коренную правку своих произведений уже на корректурных гранках, можно предположить, что и на этот раз «не понравившийся» ему при чтении у Берсов рассказ подвергся последней правке (особенно это касается окончания) уже в корректурах.

Обстановку для своего рассказа Толстой заимствовал из Ясной поляны и отчасти из Покровского, в то время имения сестры его Марьи Николаевны. Десятиаршинный «флигерь», в углу которого жил Поликушка, похож, по словам С. Л. Толстого, на бывшее помещение дворовых в Ясной поляне. В Записной книжке Толстого конца 1850-х годов несколько раз встречается имя Поликея: «Поликея на волю», «о тарантасе и о Поликее» и т. д. «Тип Поликушки – пишет С. А. Толстая в упомянутом письме к Н. В. Давыдову – взят Львом Николаевичем с яснополянского дворового человека. Тип барыни, как мы рассудили с сестрой Татьяной Андреевной, взят с граф. Елизаветы Александровны Толстой, которую я, впрочем, никогда не видала. Она была сестра Татьяны Александровны Ергольской, жила в своем имении Покровском, Чернского уезда».

Фамилии крестьян: Дутловы, Ермилины, Резун, Житков – совпадают с фамилиями ясно-полянских крестьян. Агафья Михайловна – имя жившей на покое в Ясной поляне старой горничной бабушки Льва Николаевича, гр. Пелагеи Николаевны Толстой. Сохранившаяся в черновике, но не вошедшая в печатную редакцию характеристика жены Илюшки Дутлова Аксиньи в основных чертах повторяется при описании героини «Тихона и Маланьи», «Идиллии», «Дьявола». Прототипом ее послужила, по-видимому, сыгравшая некоторую роль в биографии Толстого яснополянская крестьянка Аксинья Аниканова. Имя Егора Михайловича носил приказчик гр. Марьи Николаевны Толстой в Покровском. Была, наконец, в Ясной поляне и лошадь по имени «Барабан», согласно той же записной книжке, за старостью отпущенная «на корм».