Борис Соколов - Гоголь

• Название: Гоголь
• Автор: Борис Соколов
• Издательство: Алгоритм
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003
• ISBN: 5-9265-0001-2

Данная энциклопедия представляет собой наиболее полный (в одном томе) свод документов и материалов о жизни и творчестве Николая Васильевича Гоголя. …Задачу настоящей энциклопедии я вижу не в том, чтобы дать какую-то оригинальную трактовку образов Гоголя и событий его биографии, а в том, чтобы собрать воедино наиболее интересные и яркие суждения и факты, все богатство и разнообразие существующих мнений. Это поможет читателю представить себе Гоголя во всей его широте и противоречивости и составить свое мнение об авторе «Ревизора» и «Мертвых душ», выбрать для себя своего Гоголя.

---

Вскоре после смерти Гоголя, 24 февраля 1852 г., П. писал В. А. Жуковскому: «Еще осенью Гоголь уже показывал упадок духа и воли, стараясь опираться на слово какого-нибудь духовного. Отправясь в Малороссию на свадьбу сестры, он дорогою заехал к одному монаху, чтобы тот дал ему совет, в Москве ли ему остаться или ехать к своим. Монах, выслушав рассказ его, присоветовал ему последнее. На другой день Гоголь опять пришел к нему с новыми объяснениями, после которых монах сказал, что лучше решиться на первое. На третий день Гоголь явился к нему снова за советом. Тогда монах велел ему взять образ — и исполнить то, что при этом придет ему на мысль. Случай благоприятствовал Москве. Но Гоголь в четвертый раз пришел за новым советом: тогда, вышед из терпения, монах прогнал его, сказав, что надобно остаться при внушении, посланном от Бога». В том же письме П. рассказал о последних днях жизни Гоголя, опираясь на свидетельство А. О. Смирновой: «Гоголем овладело малодушие или, правильнее сказать, — суеверие. Итак, он начал говеть. Через два дня слуга графа А. П. Толстого явился к нему и говорит, что боится за ум и даже за жизнь Николая Васильевича, потому что он двое суток провел на коленях перед образами без питья и пищи. Как Толстой ни увещевал Гоголя подкрепиться, ничто не действовало. Граф писал к митрополиту Филарету, чтобы словом архипастыря подействовать на расстроенное воображение кающегося грешника. Филарет приказал сказать, что сама церковь повелевает в недугах предаться воле врача. Но и это не произвело перемены в мыслях больного. Пропуская лишь несколько капель воды с красным вином, он продолжал стоять коленопреклоненный перед множеством поставленных перед ним образов и молиться. На все увещания он отвечал тихо и коротко: „Оставьте меня; мне хорошо“. Он забыл обо всем: не умывался, не чесался, не одевался… Вот, милый друг, — какова натура человека: с одной стороны, гений вдохновения, а с другой — слепота младенца».

ПЛЮШКИН,

персонаж «Мертвых душ». В черновом наброске заключительной главы то ли первого, то ли второго тома поэмы Гоголь характеризует П. как пример предельного омертвения души: «…Еще не так страшно для молодого, ретивый пыл юности, гибкость не успевшей застыть и окрепнуть природы, бурлят и не дают мельчать чувствам, — как начинающему стареть, которого нечувствительно обхватывают совсем почти незаметно пошлые привычки света, условия, приличия без дела движущегося общества, которые до того, наконец, все опутают и облекут человека, что и не останется в нем его самого, а кучка только одних принадлежащих свету условий и привычек. А как попробуешь добраться до души, ее уже и нет. Окременевший кусок и весь уже превратившийся человек в страшного Плюшкина, у которого если и выпорхнет иногда что похожее на чувство, то это похоже на последнее усилие утопающего человека».

К. С. Аксаков писал в статье «Несколько слов о поэме Гоголя „Похождения Чичикова, или Мертвые души“» (1842) о П., что это «скупец, но за которым лежат иначе проведенные годы, который естественно и необходимо развился до своей скупости; вспомните то место, когда прежняя жизнь проснулась в нем, тронутая воспоминанием, и на его старом, безжизненном лице мелькнуло выражение чувства».

А. А. Григорьев в статье «Гоголь и его последняя книга» (1847) полагал, что в образе П. «потеря одного чувства, с одной стороны, и чудовище-привычка — с другой, довели человека до окончательного отпадения от образа Божия».

В. Г. Белинский в статье «Ответ „Москвитянину“» (1847) писал о П.: «…Кому не случалось встречать людей, которые немножко скупеньки, как говорится, прижимисты, а во всех других отношениях — прекраснейшие люди, одаренные замечательным умом, горячим сердцем? Они готовы на все доброе, они не оставят человека в нужде, помогут ему, но только подумавши, порассчитавши, с некоторым усилием над собою? Такой человек, разумеется, не Плюшкин, но с возможностию сделаться им, если поддастся влиянию этого элемента и если, при этом, стечение враждебных обстоятельств разовьет его и даст ему перевес над всеми другими склонностями, инстинктами и влечениями».

Согласно гипотезе, выдвинутой Ю.В. Манном, по одному из вариантов продолжения «Мертвых душ» П. должен был оказаться в Сибири, где пережить «смерть и видение ада», а затем воскреснуть к новой жизни и превратиться в сборщика денег на построение Божьего храма.

«ПОВЕСТЬ О ТОМ, КАК ПОССОРИЛСЯ ИВАН ИВАНОВИЧ С ИВАНОМ НИКИФОРОВИЧЕМ»,

повесть. Впервые опубликована в альманахе А. Ф. Смирдина «Новоселье» (СПб., 1834. Ч. 2) с подзаголовком: «Одна из неизданных былей пасичника Рудого Панька».

При первой публикации была датирована 1831 г. По этому поводу Гоголь писал 28 сентября 1833 г. М.П. Погодину: «Где-то Смирдин выкопал одну повесть мою и то в чужих руках, писанную за царя Гороха. Я даже не глядел на нее, впрочем, она не годится для альманаха на 1834-й год (имелась в виду третья книга альманаха М. А. Максимовича „Денница“. — Б. С.), я отдал ее ему». Издателю же альманаха «Денница» М. А. Максимовичу Гоголь 9 ноября 1833 г.: «Смирдин из других уже рук достал одну мою старинную повесть, о которой я совсем было позабыл и которую я стыжусь назвать своею; впрочем она так велика и неуклюжа, что никак не годится в ваш альманах». В 1835 г. повесть вошла в сборник «Миргород». В одном сохранившемся уникальном экземпляре этого сборника, в отличие от остальной части тиража, имеется гоголевское предисловие к П. о т., к. п. И.И. с И.Н.: «Долгом почитаю предуведомить, что происшествие, описанное в этой повести, относится к очень давнему времени. Притом она совершенная выдумка. Теперь Миргород совсем не то. Строения другие; лужа среди города давно уже высохла, и все сановники: судья, подсудок и городничий — люди почтенные и благонамеренные». Предисловие было написано для того, чтобы заполнить образовавшийся в наборе пробел, но затем его пришлось снять, поскольку потребовалось использовать эту страницу для внесения примечания о «погрешности», обнаружившейся в «Вие» и написания нового заключения к этой повести.

Гоголь, обращаясь в ноябре 1850 г. к А. М. Трахимовскому с рекомендацией о выдвижении в депутаты по Миргородскому уезду своего родственника Д. А. Трощинского, отмечал: «Придает еще шпоры моей просьбе и неприятный отзыв о Миргородском уезде, который случилось мне услышать дорогою от дворянства других уездов, будто бы они глуше и невежественней всех прочих в Полтавской губернии. Что уездный наш город Миргород плох, мы это знаем сами и над ним смеемся. Но пустынность уездного города и непроцветание его скорее показывает то, что дворяне сидят по местам и заняты делом, а не баклушничают по городам. Дворяне других уездов уже и позабыли, что лучшие губернские предводители, и притом более других пребывавшие в этом звании, были все из Миргородского уезда». Гоголь отнюдь не считал жителей родного уезда хуже обитателей других уездов Российской империи, напротив, находил у них ряд достоинств. И если жизнь в Миргороде, где живут герои П. о т., к. п. И. И. с И. Н., столь безотрадна и пошла, то здесь повинны какие-то вселенские пороки человеческого бытия.

Ссора главных героев повести происходит от скуки, от пошлости провинциальной жизни. В бесконечной тяжбе с соседом каждый из них обретает смысл жизни. Отсюда и финальная авторская реплика: «Скучно на этом свете, господа!» В П. о т., к. п. И. И. с И. Н., как и в «Старосветских помещиках», присутствует ясный намек на то, что барин, не имея законного потомства, живет со своей дворовой девкой: «…Уже тогда прошло более десяти лет, как он овдовел. Детей у него не было. У Гапки есть дети и бегают часто по двору. Иван Иванович всегда дает каждому из них по бублику, или по кусочку дыни, или грушу. Гапка у него носит ключи от комор и погребов; от большого же сундука, что стоит в его спальне, и от средней коморы ключ Иван Иванович держит у себя и не любит никого туда пускать. Гапка, девка здоровая, ходит в запаске, с свежими икрами и щеками». Гапка здесь — настоящий «сосуд греховный». Это подчеркивается тем, что Иван Иванович, ублажая свою любовницу нарядами, отказывает в милостыне старухе-калеке, да еще в церкви. Различия между Иваном Ивановичем и Иваном Никифоровичем комически подчеркиваются путем сопоставления незначительных и не сопоставимых черт: «Иван Иванович несколько боязливого характера. У Ивана Никифоровича, напротив того, шаровары в таких широких складках, что если бы раздуть их, то в них можно бы поместить весь двор с амбарами и строением. У Ивана Ивановича большие выразительные глаза табачного цвета и рот несколько похож на букву ижицу; у Ивана Никифоровича глаза маленькие, желтоватые, совершенно пропадающие между густых бровей и пухлых щек, и нос в виде спелой сливы». Тем самым подчеркивается ничтожность обоих персонажей.

В. Г. Белинский в статье «О русской повести и повестях г. Гоголя» (1835) подчеркивал, что «Иван Иванович и Иван Никифорович существа совершенно пустые, ничтожные и притом нравственно гадкие и отвратительные, ибо в них нет ничего человеческого; зачем же, спрашиваю я вас, зачем вы так горько улыбаетесь, так грустно вздыхаете, когда доходите до трагикомической развязки? Вот она, эта тайна поэзии! вот они, эти чары искусства! Вы видите жизнь, а кто видел жизнь, тот не может не вздыхать!… Комизм или гумор г. Гоголя имеет свой, особенный характер: это гумор чисто русский, гумор спокойный, простодушный, в котором автор как бы прикидывается простачком. Г. Гоголь с важностию говорит о бекеше Ивана Ивановича, и иной простак не шутя подумает, что автор и в самом деле в отчаянии оттого, что у него нет такой прекрасной бекеши». А в статье «Русская литература в 1841 году» В. Г. Белинский особо отметил юмор, который «проникает собою насквозь дивную повесть о ссоре Ивана Ивановича с Иваном Никифоровичем; оканчивая ее, вы от души восклицаете с автором: „Скучно на этом свете, господа!“ точно, как будто выходя из дома умалишенных, где с горькою улыбкою смотрели вы на глупости несчастных больных…»