Сергей Павлов - Избранные произведения

• Название: Избранные произведения
• Автор: Сергей Павлов
• Издательство: «Флокс»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993
• ISBN: 5-87198-031-7

В книгу избранных произведений известного российского писателя-фантаста, лауреата премии «Аэлита» Сергея Павлова вошли уже известные и только что написанные произведения.

Волшебный локон Ампары.

Чердак Вселенной.

Корона Солнца.

Акванавты.

Амазония, ярданг восточный:

Фантастическая проза

---

— В институте?

Кивнула. Значит, расскажет.

— Понимаешь, Игорь, у него опять неудача. Как только биоаналог — так неудача…

— Если дело касается биоаналогов…

— Нет, нет, погоди! Я и без тебя знаю, что бионетика топчется в этих вопросах на месте. Но отец предполагает, что только он и Алан Чэйз из Мельбурна близки к решению этой проблемы. Сегодня он предложил мне стать прототипом своей пятой системы.

— Но ты, я вижу, не согласна, — рассеянно заметил я.

Меня удивительно мало волновали проблемы бионетики даже мирового значения. Особенно сегодня, когда пушинки тихо садились на волосы Лотты.

— Да, я отказалась. Они так страшно молчат…

— Кто?

— Биоаналоги. После наложения матрицы прототипа они почему-то замыкаются в себе и отказываются выполнять задания экспериментаторов. Может быть, оттого, что они начинают чувствовать себя живыми? Отец говорит, что это неправда, что искусственный мозг остается просто машиной, но я уже не верю ему… Мне кажется, что сенсолинги — так называет их отец — это совершенное подобие живого мозга. Три года назад с меня сняли матрицу для сенсолинга номер четыре… Сегодня я хотела взглянуть на него, однако отец решительно воспротивился. И я не знаю, чем объяснить…

Я посмеялся над страхами Лотты и закрыл ей рот поцелуем…

— Прием, прием!.. — выкрикнул Дуговский. — «Бездна», почему не отвечаете? «Бездна»… Прием!..

— Конец передачи! — крикнул я и ударил по клавишам.

Подбежал к акварину и с силой смахнул пропитанные глицерином буквы. Едва взглянул поверх пустынного дна, бросился к пульту.

Это было последнее, что я отчетливо помнил на станции…

Микрофон раскачивался перед лицом, как воротник огромной кобры. Быть может, это не он раскачивался — я сам. Раскачивался и кричал. Дрожал от крика, безумствуя горлом:

— Лотта-а-а, верни-и-сь!!! Лотта!!! Лотта-а…

И все нашаривал пальцами регулятор громкости.

— Лотта-а! Лотта-а-а!!! Верни-и-сь!!!

Кажется, плакал.

Болл поволок в каюту. На диване я, уткнувшись в подушку, утих. А где-то внутри — раскатами:

«Ло-о-о… Го-го-о!!! Верни-ии-сь… Го-го-го!!!»

Вскинулся пружиной, выскочил в салон. И — прямо в люк… Сорвал одежду, растерзал пакет… Давление вминает ребра.

Вода освещена прожекторами. Кружатся, точно хоровод огней. И Манты кружатся — пушинки тополиные… А я, как сорванный кленовый лист, падаю в темные бездны. И вокруг грохочет, не утихая:

«Лотт-а-а-а!!! Верни-и-и-сь!!! Ого-го-о-о!!!»

Будто бы голос Болла слышу. Не будто бы, а реально. Говорит кому-то:

— Ничего страшного, за него я спокоен. Заработался, двое суток не спал.

Ему резко ответили:

— Я врач, и в ваших советах, мистер Болл, совершенно не нуждаюсь. — И кому-то другому, тоном ниже, но повелительно: — Перенести больного в изолятор!

— А я сказал: оставьте здесь! И улетучивайтесь из моей каюты!

Молодчина, Свен! По-товарищески,

Я открыл глаза и, свесив ноги с койки, сел. Значит, он приволок меня в бункер, сделал усыпляющий укол и поднял в мезоскафе… Ну что ж, все как будто бы правильно. А вот и Дуговский… Я поднялся навстречу.

Дуговский обнял меня и, не обращая внимания на присутствующих, потащил из каюты. Где-то крикнули:

— «Роланд» подходит!

Все заторопились на корму.

Люди что-то кричали и махали огромному белому кораблю. А1 я стоял и, не отрывая глаз, смотрел себе под ноги. На аккуратно сложенные щупальца и неживые тусклые глаза…

Кто-то сказал:

— Сегодня утром загарпунили. Всплыл под самым бортом. Тонны полторы — не меньше…

Я опустился на колени и погладил холодную, скользкую руку гиганта, защищенного радиацией.

— Это он… — сказал подошедший Болл.

Нас обступили.

— Интересуетесь? — спросил высокий синеглазый человек. — Хороший экземпляр. Препарировать будем.

Болл крепко держал меня за запястье.

Я высвободил руку, поднялся. Сказал синеглазому:

— А мозг постарайтесь не повредить. Передайте его в Санкт-Петербургский институт бионетики, Керому. Это мозг его дочери… Очень любопытная вещь для науки.

Повернулся и пошел прочь.

Вместо эпилога

Отпуск я решил провести в Санкт-Петербурге. Хотелось посетить знакомые и очень памятные мне места. Рисовал в своем воображении, как я, уставший от одиночества, растворяюсь в толпе занятых собственной жизнью людей, ни с кем не заговаривая, не встречаясь, бреду по набережным, мостам и проспектам, перечитывая строки архитектурных поэм огромного и всегда необычного города…

Однако отпуск начался по-другому. В первый же день мой гостиничный номер был атакован отрядом наших и зарубежных корреспондентов. Я отправил Керому ампулы от регистраторов сенсолинга, сопроводив посылку запиской с кратким перечнем обстоятельств находки, и переехал в загородный кемпинг. Но тайна моего нового убежища была раскрыта журналистами так быстро, что я пожалел: напрасно не принял приглашение Болла провести отпуск вместе с ним на безлюдных озерах северной Канады. И совсем неожиданно в кемпинге появился Кером.

Я вышел из палатки, повесил у входа табличку «Свободно». Обернулся и увидел его, идущего по хвойному насту, поставил у ног саквояж, подождал. У меня в кармане был билет на самолет в Варшаву, до отлета оставалось три часа.

Кером приближался неторопливо, прихрамывая. Высокий, как всегда респектабельный, с горделивой осанкой. Ослепительно белый костюм, белая шляпа и неизменный светло-розовый галстук. Пристальный взгляд серых внимательных глаз, седина на висках, загорелые скулы… Обнял меня, тяжело навалившись грудью. Сказал:

— Прости, мой мальчик. Я за тобой. Самолет на Варшаву сегодня уйдет без тебя.

Я смотрел в его по-стариковски жесткие усталые глаза. Хотел и не мог ничего возразить…

— Мы занимаемся этим не ради праздного любопытства, — говорил Кером, вышагивая по голубому ковру своего кабинета. — Мы уверены, что поиски молекулярных инструментов для овладения процессами старения человеческого организма вообще, и мозга в частности, дадут эффектный результат. Исследования последних лет позволяют ожидать крупных событий в этом секторе знаний. Нам удалось вырвать… да, вырвать проблему старения мозга из области эмпирики и поставить ее на прочную фактическую основу. Изучение вредных возрастных изменений мозга на всех этапах его индивидуального развития, поиски средств, могущих влиять на этот процесс, — генеральная линия нашего института…

По-утиному звонко закрякал гудок вызова. Кером нажал клавиш селектора:

— Алевтина Ивановна, предупредите сотрудников, что я очень занят.

— Александр Карлович, — возразил женский голос. — Прошу извинить, но в приемной вас дожидаются гости из Англии. Профессор Мерих…

— Виноват, — перевил Кером, — миллиард извинений, но даже для Мериха я сейчас не мог бы сделать исключение. Придумайте способ занять англичан на тридцать — сорок минут. И отключите, пожалуйста, все мои телефоны.

— Так вот, — продолжал Кером, глядя куда-то в пространство поверх моей головы, — именно ради этой гуманной, благородной цели мы вынуждены создавать в своих лабораториях биоаналоги мозга реально существующих людей…

— Да, — сказал я. — Существуют живые люди и существуют гуманные цели. И еще существуют средства для достижения этих целей. Кто дал вам право выбирать средства, руководствуясь лишь собственными, возможно, неверными соображениями?

— Никто. Занимаясь этой проблемой, мы вторгаемся в бездну неведомого, идем впереди собственных знаний. Идем иногда почти вслепую. Естественно, правовой аспект наших исследований пока скрыт в тумане неведения. И если не считать философских концепций, поступающих из ведомств научной фантастики, мы не представляем себе, какая система общечеловеческих взглядов утвердится по результатам наших работ.

Он прав… К сожалению, наверное, прав…

— Результаты ваших работ уже ощущаются даже на дне океанов. Вас это не настораживает?

— Очень волнует. Мы получили доказательство того, что биоаналоги организованы на порядок выше обычных моделей мозга, построенных на белковой основе. Кто мог предполагать, что они способны проявить такую самостоятельность в действиях!

— Иными словами, случайно вы создали нечто такое, что выходит за пределы вашего разумения.

— Положим, не совсем случайно… Как это часто бывает в науке, отвоеванные в борьбе с неведомым крупицы знаний не только не становятся решением проблемы в целом, но расширяют- и углубляют ее. И даже открывают перед исследователями одну или несколько новых проблем. Вдруг выясняется способность биоаналогов самостоятельно передавать заложенную в них информацию другим белково-мозговым системам!.. Мы это обязательно используем.