Кристоф Рехаге - Самый большой дурак под солнцем. 4646 километров пешком домой

• Название: Самый большой дурак под солнцем. 4646 километров пешком домой
• Автор: Кристоф Рехаге
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-78544-5

25-летний немец Кристоф Рехаге учился в Пекине и мечтал о приключениях. В тот день, когда он осознал, что жизнь идет не так, как ему хотелось бы, он отправился в путь. Его целью было дойти из Пекина в родной город в Германии – за два года, пешком. По дороге он встретил настоящих друзей, своего Учителя и любимую, стер несколько пар ботинок, преодолел пустыню Гоби и суровые горные перевалы.

---

– Послушайте! Не сто́ит так напрягаться! В конце концов, каждый из нас иногда выглядит дураком. – Детишки делают большие глаза, во взгляде учительницы читается нарастающая паника.

– Я просто хотел сказать, что все делают ошибки. В этом нет ничего плохого. Это абсолютно нормально для того, кто погружается в чужую культуру. – И для примера я рассказываю историю одного из первых моих дней в Пекине. Я запутался сам и запутал хозяина киоска, торгуясь с ним из-за бутылки колы, я не понимал, почему он так упорно настаивал на своей начальной цене.

Лето было в разгаре, на улицах было полно народу, и вскоре вокруг собралась небольшая толпа, потешаясь над происходящим. Мне казалось, что хозяин киоска ведет себя абсолютно не по-китайски. «Три куая»[3] (примерно тридцать центов), – повторял он снова и снова, я же не хотел сдаваться и предлагал ему все меньше и меньше за бутылку, чтобы можно было наконец поторговаться.

Ведь мы должны сойтись на окончательной цифре где-то посередине, ведь так должно быть в знаменитой культуре торговли?

Вскоре какой-то другой иностранец, сжалившись над нами, бросил на стол эти три несчастные куая, всунул мне бутылку колы и утащил меня за руку под громкий хохот толпы.

– Это была ужасно неловкая ситуация, верно?

Школьники хихикают, некоторые смеются, прикрывая рот рукой. Даже учительница улыбается.

– Ты в самом деле был уверен, что торговаться надо и из-за бутылки колы? – выкрикивает толстая девочка, и, когда я киваю, уже весь класс разражается хохотом.

Получается веселый урок. Мы разговариваем на китайском и английском об Олимпийских играх, о немецкой и китайской кухне, о фильмах и музыке и много смеемся.

Когда раздается звонок, сообщающий о перемене, мы делаем групповую фотографию. Учительница становится рядом со мной, с улыбкой пожимает мне руку и говорит: «Спасибо и добро пожаловать в Китай!», после чего у меня возникает подозрение, что она потому так мало участвовала в нашей беседе, что не хотела позориться с таким своим английским.

На улице меня уже ждут обе девушки, которые нашли мне поблизости подходящую комнату (в «студенческой гостинице, очень уютно!»), и непременно хотят пригласить меня на полдник («Ты должен попробовать лапшу!»). Мы почти все время разговариваем по-английски, и по обеим девушкам видно, что им приятно не только попрактиковаться в языке, но и ловить на себе любопытные взгляды прохожих.

Обе они недоверчиво смеются, когда я рассказал, что попал в знаменитую Пекинскую киноакадемию почти случайно.

– Знаешь, как нам, китайцам, трудно поступить в университет? – спрашивают они и рассказывают о ежегодных централизованных вступительных экзаменах, по их словам, очень трудных.

Старшая морщит нос:

– Динчжоу очень скучное место для учебы. В Пекине или Шицзячжуане хоть за покупками есть куда пойти, да и в Баодине тоже. А здесь?

…Некоторое время спустя я лежу в спальном мешке и радуюсь теплу отопительной трубы рядом с моей постелью. Звонит Сяо Чай и сокрушенно сообщает, что мой объектив еще не починили, какую-то запасную деталь все еще не достали.

А я там как, хорошо себя веду?

– Конечно! – отвечаю я со смехом.

– Ну-ну, – бормочет он, совсем как Большой Брат.

В бане

Прошло три дня, а мой объектив все еще не готов. Кроме того, у меня безумно болит нога, хотя вчера я останавливался в гостинице на обочине и прокалывал мозоль. Судя по карте, мне надо пройти еще почти сто километров, чтобы добраться до Шицзячжуаня, административного центра провинции Хэбэй.

Далее начнется путь через горы, и я пока не уверен, надо ли мне этому радоваться. С одной стороны, я был бы рад любому изменению ландшафта, потому что бесцветным однообразием равнины Хэбэй сыт по горло.

С другой стороны, я гор боюсь. Ведь там, наверху, все может оказаться совсем не так просто, как я себе это представляю. Вдруг, например, начнется снегопад…

Уже глубокая осень, почти все деревья стоят голые, а поля и луга приобрели грустный коричнево-желтый оттенок. Я прохожу мимо стада баранов, которые отрываются от еды, поворачивают головы, удивленно разглядывают меня. Во дворе, перепачканном мазутом, стоит скелет трактора. На земле разложены инструменты, но нет и намека на присутствие людей.

Передо мной предстает табличка, на которой написано: «Резиденция ФУ СИ», и стрелка указывает на дорогу, которая уходит направо от основного пути.

Фу Си? Я примерно представляю, что это может быть, поэтому мне приходится доставать словарь и уточнять. Выясняется, что Фу Си был первым из трех легендарных императоров, которые, согласно преданию, принесли китайцам не только рыбную ловлю и охоту, но и письменность, домостроение, календарь и умение изготавливать шелк.

Я где-то читал, что эти легендарные фигуры, если они действительно существовали, должны были жить примерно в то же время, что и фараоны Хеопс и Хефрен, то есть почти пять тысяч лет назад. И вот прямо передо мной резиденция Фу Си, самого первого из трех?

Подождите-ка, в каком смысле «резиденция»? У меня нет ни одной догадки. Мой друг Чжу Хаи был бы рад это для меня выяснить, но, увы, его рядом нет.

Через полтора часа неспешного ковыляния под полуденным солнцем я добираюсь до большой храмовой постройки, у ворот которой припаркованы две машины. Билетерша с нескрываемым любопытством глазеет на меня из своего чулана.

– Почему это место называется резиденцией? – спрашиваю я, когда она протягивает мне билет. – Это похоже на обычный храм, разве нет?

– Да, это храм, но его так назвали, потому что здесь жил Фу Си, – отвечает она.

Я под сильным впечатлением.

– Он жил ПРЯМО ЗДЕСЬ, на этом месте?

– Конечно.

– А откуда это известно?

Она смотрит на меня, обиженная недоверием.

– Но это же просто! Десятки тысяч людей приезжают сюда каждый год со всей Азии. Стали бы они проделывать такой путь, если бы не знали этого наверняка!

Храмовая постройка сама по себе не очень привлекательна: вся какая-то новая, как тогда, в Персиковой роще. Я уверен, что и этому зданию лет тридцать – сорок, не больше. В главной зале находится статуя Фу Си, который восседает под желтым навесом и благожелательно глядит на меня из-под полуприкрытых век. У него, как у большинства героев китайской истории, есть борода, но такая тонкая и ухоженная, что он напоминает скорее современного щеголя.

Я машинально провожу рукой по своему подбородку: прошло больше трех недель с тех пор, как я последний раз брился и стригся. Уж не воплощаю ли я в жизнь идею Сяо Чая стать таким, как А Ган?

– Сделай так же, как тот мужик в фильме, – посоветовал он, когда я сообщил ему о плане своего путешествия, – этот, как его… А Ган!

– А Ган?

– Ну да, ты идешь и идешь, и пока ты идешь, у тебя отрастает борода и волосы, и в конце концов ты становишься таким, как А Ган! Классно, правда?

Тут до меня дошло, что это он называет Форреста Гампа на китайский манер. Может, и в самом деле не стоит бриться и стричься в течение всего путешествия? Это будет выглядеть забавно.

Я присаживаюсь на небольшую ограду перед храмом, достаю упаковку кексов и бутылку миндального молока. Солнце дарит мне свои последние теплые лучи, и мне хочется думать, что я тут единственный посетитель. Заблуждаясь, погружаюсь в дремоту, а когда открываю глаза, передо мной уже стоит еще один посетитель – мужчина в куртке винного цвета.

– А, иностранный друг! – дружелюбно рокочет он и улыбается так широко, что его второй подбородок растягивается, а усы встают торчком. – Чем ты тут занимаешься?

Ну и что ему ответить?

– Я в отпуске, – отвечаю я, надеясь, что он отстанет.

Однако один быстрый взгляд уже все ему поведал.

– Э-э-э, да ты ты путешествуешь пешком! Ты странник! – победоносно заключает он, указывая на мою лыжную палку. Его спутники, шесть мужчин и одна девушка, улыбаются, и мне ничего не остается, как кивнуть.

– Откуда ты пришел? – расспрашивает он дальше.

– Я немец, путешествую из Пекина в Шицзячжуан.

– Гм, неплохо! Сегодня ты хочешь попасть в Синьлэ, верно?

– Хочу.

– Ну, это уже совсем недалеко! – Он указывает рукой на несколько дымящихся башен вдалеке. – Город вон там, и там же у меня имеется своя баня!

Тут ему в голову заявилась какая-то идея, и он живо поворачивается к своей свите:

– Господа! Наш немецкий друг пойдет с нами! – И весело добавляет: – Мы дадим ему еду и ночлег!

Свита приходит в восторг.

– Старший брат Донг, какая замечательная идея! – восторженно квакает мужчина, напоминающий своим широким лицом и лягушачьим ртом кантонского повара, с которым я познакомился во время одной из поездок на юг.

Девушка восхищенно улыбается:

– Дядя Донг, какой ты великодушный! – И веско замечает, обратившись ко мне: – Ты знаешь, тебе очень повезло, что ты его здесь встретил!

Я не знаю, что ответить. Я даже не знаю, какое обращение здесь уместно, как называть мне этого великого человека, с которым мне так посчастливилось встретиться. Старший брат? Дядя? Господин Донг?