Михаил Казовский - Золотое на чёрном. Ярослав Осмомысл

• Название: Золотое на чёрном. Ярослав Осмомысл
• Автор: Михаил Казовский
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-014480-6, 5-271-04469-6

Великий галицкий князь Ярослав Владимирович, по прозвищу «Осмомысл» (т.е. многознающий), был одним из наиболее могущественных и уважаемых правителей своего времени. Но в своём княжестве Ярослав не был полновластным хозяином: восставшие бояре сожгли на костре его любовницу Настасью и принудили князя к примирению с брошенной им женой Ольгой, дочерью Юрия Долгорукого. Однако перед смертью Осмомысл всё же отдал своё княжество не сыну Ольги - Владимиру, а сыну Настасьи – Олегу.

---

Рано утром 16 марта воины-дозорные разглядели со стены Галича, что огромная рать Владимирки окружает город.

Быстро доложили Ивану. Он в одних исподних портах выскочил из одрины, где роскошным стёганым одеялом прикрывала наготу от досужих глаз перепуганная растрёпанная деваха, и охрипшим, непроснувшимся голосом рявкнул: «Подымать народ! Всем раздать оружие! Ляжем тут костьми, а братоубивца не пустим!»

Началась осада. Трижды нападавшие принимались штурмовать стены, но бесстрашные галичане отбивали атаки. Дважды выезжала дружина звенигородцев во главе с сыном Ростислава из ворот столицы, но в открытом поле перевес был на стороне у законного князя, и подобные вылазки оборачивались ненужными жертвами, бегством смельчаков, чудом успевавших проскочить обратно в ворота.

Между тем на подмогу к Владимирке подошли ещё около полутора тысяч ратников, собранных в Рогатине и Подгайцах. Ситуация складывалась не в пользу Ивана. Вонифатий Андреич умолял его не сдаваться и стоять до последнего. Серослав Жирославич и епископ Кузьма предлагали послать для переговоров с Владимиркой нескольких старейшин, возглавляемых нестарым, но достаточно опытным Олексой Прокудьичем. А Олекса, заперевшись с Иваном в отдалённой горнице дворца, так сказал:

- Коли ты поклянёшься взять меня с собою и по избавлении не снести мне голову, я тебе покажу тайный путь из города по подземному ходу.

У того вспыхнули надеждой глаза:

- Есть подземный ход? Что же ты молчал до сих пор, скотина? Мы пройдём по нему с дружиной и ударим противника с тыла!

Но боярин отрицательно мотнул бородой:

- Ход старинный, может обвалиться в любой момент. Многим не пробраться. Чудо будет, если мы спасёмся вдвоём.

Молодой человек взад-вперёд прошёлся по горнице, опустился на колени перед иконой в красном углу. Быстро перекрестившись, пылко прошептал:

- Господи Иисусе! Вразуми, наставь! Как мне поступить?

- Что тут сомневаться, Иване? - вместо Бога проговорил Олекса. - Смерть твоя от полков Владимирки в дверь уже стучит. Мёртвым ты ему уже отомстить не сумеешь. А живой, целый-невредимый, наберёшь людей да и вдругорядь попытаешь счастья! Или я не прав?

Обернувши к нему лицо - злое, раздражённое, - Ростиславов сын процедил с упрёком:

- А дружину бросить?

- Можешь не бросать, если есть желание вместе с ней погибнуть.

Сморщившись, поникнув, самозванец продолжал стоять на коленях. Но потом поднялся и, не глядя в глаза вельможе, коротко ответил:

- Искуситель. Змей. Уломал меня. Нынче ночью приходи сюда. Вместе побежим.

Весть об исчезновении нового правителя Вонифатий Андреич сохранял в тайне от простых горожан пару дней. Галичане сражались храбро и отбили ещё одно нападение. Но потом возроптала дружина звенигородцев: где Иван, отчего нет его в бою? А когда Серослав Жирославич рассказал всю правду - начали буянить и отказывались дальше обороняться. Более того: снарядили посольство из трёх человек в стан врага - мол, откроем ворота, если обещаете нас, звенигородцев, не трогать. Радостный Владимирко заявил:

- Обещаю помиловать, коли вы до единого перейдёте на мою сторону.

- Слово чести, княже.

Галич пал. Обезумевший от победы Ярославов отец жаждал крови. Он убил Вонифатия самолично, выхватив из рук его символический ключ от города и воткнув заострённую бородку в правый глаз боярина. Труп вельможи целый день возили по улицам, чтобы устрашить население. Тысячу простых горожан, защищавших Ивана, с ходу умертвили - воеводам отрубив голову, рядовых утопив в Днестре - связанными, с камнем на шее. Одного только Серослава жить оставили: сын последнего, Кснятин Серославич, у Владимирки валялся в ногах, умоляя пощадить его тятеньку. «Ну, пускай, пускай, - отмахнулся владыка. - Отблагодарю тебя за твои заслуги». Тем не менее Кснятинова отца всё же наказал - выпорол прилюдно меж других шибко провинившихся.

Город подчинился безропотно. Сделал вид, будто бы не хочет больше буйствовать. Погрузился в тишину и смирение. Но обид не забыл. Вроде затаился на время.

Ярослав же, взволнованный от всего происшедшего, долго не мог вернуться к прежним своим наукам. Говорил своему подручному Тимофею:

- Мне в лесах охота понравилась, даже очень, потому как зверье убивать не грех: нам оно дано Вседержителем к пропитанию нашему и забавы для. Но вот ратное дело - происки лукавого. Ибо сказано: «Не убий». А коль скоро люди созданы по подобию Божьему, посягать на Господень образ - преступление тяжкое. Всем убивцам гореть в огненной геенне.

Тимка возражал:

- Так-то так, да не совсем так. Коли ближний твой посягает на тебя самого, на твоё добро, на твою жену и детей, как ему тогда не ответить? Если не убьёшь, то убьют тебя. И такое убивство праведно.

- Нет, не может быть праведного убивства, - упирался княжич.

- Да с такими мыслями надобно в монахи идтить, - ласково подкалывал слуга господина.

Юноша сердился, губы надувал:

- Может, и пойду! Вот возьму и пойду! Стану за вас за всех, грешников, молиться.

- Нет, нельзя, нельзя, - беспокоился Тимофей уже по-серьёзному. - У отца твоего больше нет наследничков. Ты - надёжа Галича. Без тебя мы останемся неизвестно с кем.

- Власти княжьей не бывает без крови. Мне же кровь противна!

- Что ж поделаешь! Мир стоит на сем. Не ты первый и не ты последний.

- Ах, как грустно, Тимка! Отчего миром правит не любовь, но вражда?

Глава вторая

1

Удирая из Галича, беглецы вышли из подземного хода возле буковой рощицы. Были в паутине, земле, сапоги - в мокрых комьях глины. Из волос вытряхивали песок. Вдруг заметили меж стволов белую фигуру.

- Свят, свят, свят! - испугался Олекса Прокудьич. - Это ж призрак старого князя Володаря! - И перекрестился. А потом замахал руками: - Тьфу, проклятый! Брысь, изыди, окаянный!

А фигура не только не исчезла, но направилась прямо к ним. Присмотревшись к ней, Ростиславов сын сжал плечо напарника:

- Стой, не дрейфь. Зрю воочию: то не привидение, а старик-ясновидец Чарг. Погляди внимательней.

- Верно, чародей.

Прорицатель подошёл вплотную и сказал спокойно, словно знал, где и как Олекса с Иваном побегут из города:

- Ну, теперь убедились в правоте слов моих? Для чего было затевать весь сыр-бор?

У звенигородца сжались кулаки:

- Ты не понимаешь, болван! Отомстить за отца - мой священный долг!

- Что ж не отомстил?

- В этот раз не вышло. Я ещё вернусь.

- На свою погибель. Откажись от задуманного, прошу. Не беги в Звенигород, там тебя Владимирко всё равно поймает. Отправляйся-ка лучше на низовья Дуная, где стоит городок Малый Галич и живёт моя внучка, половецкая княжна Тулча. Коли женишься на ней, то она родит тебе сына. И живи с нею на здоровье, богатей, собирая дань с проезжающих мимо купцов. А на Русь не суйся, мой тебе совет.

Молодой человек произнёс теплее:

- А не шутишь, дедка? Ворожей ответил со вздохом:

- Коли речь идёт о жизни и смерти, о судьбе народов, я шутить не имею обыкновения. - Он достал из-за пазухи медную табличку - чуть поменьше ладони, протянул Ивану: - Вот, бери сей ярлык. Будет вместо охранной грамоты тебе. Здесь написано половецкими рунами, что являешься ты другом Чарга и тебя обижать не след.

Озадаченный юноша поблагодарил, взял зеленоватый в лунном свете прямоугольничек, повертел в руках и затем спросил:

- Хороша ли собою Тулча?

- Точно маков цвет.

- Вот зачаровал! Точно ведь - колдун! Так и быть, побегу на юг. Даже если внучку не встречу, то, по крайней мере, схоронюсь от Владимирки. А уж там подумаю - возвертаться ль на Русь.

- Сохрани тебя Небо от подобного шага.

И старик, отступив за дерево, вроде бы растаял.

- Ну и чудеса! - прошептал Олекса, снова перекрестившись. - Сам нечистый верховодит проклятым. Нешто ты поддашься на его уговоры?

- Хоть бы и нечистый! - хмыкнул тот, заправляя за кушак медную табличку. - Я и дьяволу продам душу, лишь бы мне помог выполнить замысленное!

- Тьфу, окстись! Мерзко говоришь.

- А не слушай, коли не нравится. Лучше помоги лодку отвязать. По реке поплывём, чтоб успеть уйти до рассвета.

Сели в первый же попавшийся чёлн, обрубили верёвку, за которую он был привязан, парус не подняли, а работали вёслами. Медленно, но верно вырулили в фарватер Днестра. И течение понесло их на юг, к Понтийскому (или Чёрному) морю.

Находились в пути целую неделю, приставая к берегу только изредка, добывая себе пропитание по окрестным селениям - где воруя, а где покупая овощи и кур. В первых числах апреля оказались у стен Белгородской крепости (ныне город Белгород-Днестровский) и без малого двое суток отсыпались в келье монастыря Иоанна Предтечи. За приют отплатили монахам тем, что украли у них двух коней, и уже верхом устремились вдоль берега к озеру Кундук. Тут же угодили в лапы к половцам и предстали перед ханом Чугаем. Тот велел отрубить им голову, но Иван вытащил ярлык, и при виде таблички степняки моментально растаяли, начали суетиться, потчевать гостей разными диковинными яствами, надавали подарков и сопроводили вплоть до устья Дуная. А оттуда до Малого Галича (он теперь - румынский Галац) и всего ничего, пять часов езды.