Петро Панч - Клокотала Украина (с иллюстрациями)

• Название: Клокотала Украина (с иллюстрациями)
• Автор: Петро Панч
• Издательство: Известия
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1961

Роман "Клокотала Украина" - эпическое полотно о подготовке и первом этапе освободительной войны украинского народа против польской шляхты в середине XVII столетия. В романе представлена широкая картина событий бурного десятилетия 1638-1648 годов. Автор показывает, как в украинских народных массах созрела идея восстания против гнета польской шляхты и католической церкви, как возникла и укрепилась в народном сознании идея воссоединения с братским русским народом и как, наконец, загремели первые громы восстания, вскоре превратившегося в грандиозную по тому времени войну. "Клокотала Украина" - это роман о народе. В нем выведена вереница образов, представляющих самые различные сословия и общественные группы того времени. Талантливо нарисованы образы вождей восстания - Богдана Хмельницкого и Максима Кривоноса. Этих двух самобытных, непохожих друг на друга людей объединяло главное - понимание целей справедливой освободительной борьбы. События, изображенные в романе, завершаются политическим и военным триумфом восставших - оккупанты изгнаны с Украины, Богдан Хмельницкий активизирует переговоры с послами русского царя о воссоединении Украины с Россией.  

---

Ярина, еще издали заметив встречных, пересела на второй воз. Всю дорогу она была печальна и молчалива: сама не ожидала, что так тяжела будет разлука с Максимом. Пока была рядом с ним, не так боялась за него, а сейчас ни о чем другом думать не могла: все ей чудилось, что Максим уже зарублен или застрелен. А она видела собственными глазами, как он пренебрегает опасностью. И тяжкий вздох вырвался у нее из груди. Мысли ее прервал голос Мусия:

— Ты не бойся, Ярина, я им зубы заговорю.

Ярина при виде всадников точно ожила. Она с удивлением смотрела на их расписные уборы. Парубки одеты были не роскошно, как шляхтичи, напротив — даже бедно, но в то же время и чрезвычайно живописно. Точно все они вырядились в церковь, под венец. И хотя в руках кое у кого были не только дубинки, но и мушкеты, выглядели они, однако, ничуть не воинственно. Дорогу обступал густой лес, но Ярина нисколько не испугалась этой ватаги. От толпы отделился один верховой и поравнялся с ними:

— Куда едете?

— Во Львов, — спокойно ответил Мусий.

— Кто такие?

— Челядь киевского пана войта.

— Киевского? — обрадовался парубок.

— Пана Ходыки.

— Что везете?

— Рыбу продавать.

— А где ты встречал казаков?

— На Подолье с ними не разминешься. Это, богу хвала, у вас тихо, а там поместья жгут, панов убивают, католиков режут.

— Погоди, погоди. Пане атаман, это хлопы из Киева, иди-ка скорее, послушай.

— А вы кто такие будете? — строго спросил Мусий.

Ярину удивила их речь, отличавшаяся от надднепровской. Она вопросительно подняла на них глаза. Всадники переглянулись.

— Ого, какие файные дивчата в Киеве!

— А вы нас не бойтесь: мы есть опрышки [Опрышки - повстанцы]. Мы убиваем только панов да католиков, — сказал русый, видно, их атаман.

— А мы и не боимся, — горделиво отвечал Мусий.

Опрышки смотрели на Мусия с любопытством.

— Что делается на Украине? Правда, что казаки разбили панов-ляхов под Корсунем?

— Разве что на четвереньках кто уполз.

— Ой, файно! Значит, правда? — обрадовались опрышки.

Они уже все собрались у возов.

— И в Киеве уже нету панов?

— Не только в Киеве — и на Киевщине. Повстанцы гонят всех панов подряд, чтобы духу их не осталось на Украине.

— И к нам придут казаки?

— Еще и до Варшавы доберутся. Они такие.

— Тогда мы все станем казаками!

Мусий уже удостоверился, что перед ним кияки, как называли галицийских повстанцев. Они почти все были с увесистыми дубинками — «киями». Он тихонько перекинулся словцом с Яриной и уже громко сказал:

— Хотел вам поведать об одном деле, да не знаю, кто вы? Как бы еще в беду не попасть.

— Что за дело? Говори! — приказал русый, выделявшийся своей гордой осанкой. — Я — Семен Высочан. Слышал о таком?

И Мусий и Ярина с любопытством посмотрели на него: Кривонос не раз поминал ватажка повстанцев на Галичине Семена Высочана и даже посылал к нему людей для связи. Только люди эти почему-то не вернулись назад. Ярина тут же хотела о них спросить, но Мусий перебил ее:

— Верно, Высочан? Тот, что водит повстанцев на Покутье?

Атаман невольно приосанился.

— Что имеешь сказать? Он самый!

— Про универсал гетмана, пана Хмельницкого, слыхали? Зовет всех в казаки.

Повстанцы ничего еще об этом не знали, тогда Мусий вытащил спрятанный на возу завернутый в тряпочку листок синей бумаги и стал читать вслух. Опрышки зашумели, загомонили, наконец один возбужденно крикнул:

— Под знамена гетмана Хмельницкого! Под знамена!..

Призыв этот пришелся опрышкам по душе, они кидали в воздух шапки, обнимали друг друга, хлопали Мусия по спине.

— Вот он, Киев! Такие файные дивчата, такие разумные хлопы! — кричал опрышек, первым подскакавший к возу Мусия. — Я сразу догадался. Чтоб мне провалиться, если я не поеду в Киев! Пане атаман, веди нас под знамена Хмельницкого!

Опрышки поехали дальше, но Высочан повернул обратно, подъехал к возу Ярины и прямо спросил:

— Ты, девушка, что-то хотела мне сказать. Не ошибся?

— Где наши хлопцы, которых атаман Кривонос посылал к тебе? — в свою очередь спросила она, нахмурив брови.

— Ко мне? — удивился он, но тут же заметил: — Кто-то едет... Где вас искать?

— Еще не знаю: мы впервые...

— Поезжайте на Кисельку, к казаку Трифону. Я через три дня наведаюсь, сестрица! — И он поскакал к своей ватаге.

На четырнадцатый день Мусий Шпичка и Ярина подъезжали ко Львову. Первое, что они увидели, была кладбищенская церковь на Лычаках, дальше, по правой руке, — дворец. Ярина позднее узнала, что это был замок Вишневецких, а рядом францисканский костел святого Антония, затем дворец Бисикирских, костел и монастырь капуцинов [Капуцины – католический монашеский орден], а по левую руку — бонифратов [Бонифраты – католический монашеский орден]. Тут дорогу преграждали первые оборонные валы. За ними был костел и монастырь бернардинок. Потом они обогнули большой костел и монастырь бернардинцев, обнесенный высокими стенами. За монастырем лежал город Львов, также обнесенный каменными стенами с бойницами, валами и рвом, наполненным водой. Через стены были видны шпили костелов, ратуши, валашской церкви, высокие дома. Над зубчатыми стенами подымались башни а вышки.

Каменные дома были в два и в три этажа, тоже с маленькими оконцами, напоминающими бойницы в башнях.

Над городом возвышалась одна гора голая, обрывистая, а другая с башней, обнесенной стенами. Вокруг зеленели сады и левады, из зелени выглядывали то кресты костелов и монастырей, то беленькие хатки пригородных жителей, то роскошные дворцы.

Мусий решил сперва распродать товар, а потом уже искать казака Трифона и потому направил лошадей по деревянному мостику к Галицким воротам под огромной круглой башней с зубцами и бойницами, но его остановил страж с алебардою.

— Квиток есть?

— Какой тебе еще квиток, я рыбу продавать везу!

— Ну и вези на старый рынок. Разогнался, как к себе во двор!

— А отчего же нет?

— Так ты, хлоп, хочешь переночевать в яме?

Мусий нахмурился и повернул лошадей.

— Скажи хоть, куда ехать?

— Ты не с Днепра ли? Какой важный! Поворачивай направо, вдоль валов, выедешь на Краковское предместье, там сам увидишь.

Краковское предместье было побольше иных городов на Киевщине, а базар напоминал настоящую ярмарку. Мусий обрадовался, что не придется долго возиться с рыбой, и уже нацелился куда стать, когда тиун, собиравший мытовое, остановил коней.

— Куда едешь?

— Ты не видишь?

— Квиток есть?

— Нет на вас погибели! — уже обозлился Мусий. — Какие еще тебе квитки? Мы люди православные, у себя дома. Я хочу рыбу продать. Геть с дороги!

— Так ты, схизмат, не знаешь, что вам не дозволено, когда вздумается, продавать? Поворачивай обратно! Будет ярмарка, тогда и продашь!

Ближайшая ярмарка должна была быть только через месяц. Мусий озабоченно поскреб затылок, но не успел еще повернуть лошадей, как к возу подбежал рыжий человек с окладистой бородой, в черном кафтане и бесцеремонно сунул руку под рядно.

— Рыба? Чебак? Сколько?

За ним подбежало еще несколько перекупщиков и начали рвать чебака на куски, нюхать, пробовать на вкус. Потом закричали, перебивая друг друга:

— Пхе, ну и соленая! Покупаю. Сколько?

У Мусия не было нужды зарабатывать на рыбе, а потому и назвал он совсем дешевую цену.

— Пять коп чохом!

— За дохлую рыбу? Я даю две копы.

Мусий обиделся за свою рыбу и презрительно сказал:

— Сам ты дохлый, хотя и краснорожий. Я еще православный, не стану обманывать бога. Дохлая рыба?! Пускай рука у того отсохнет, кто положил на этот воз хоть одну рыбину, которой не захотелось бы закусить после чарки оковитой. Пускай глаза у того повылазят...

— Ну, хорошо, я даю три копы.

Но Мусий как будто его и не слышал и все продолжал клясться.

— Я даю четыре!

— Он дает четыре, — возмутился рыжий покупатель. — Он миллионер, князь Заславский! Приехал из самого Бара, навез заложенного ему добра, а теперь будет вырывать у меня изо рта кусок хлеба. Я ее еще вчера купил! — Он вскочил на воз, схватил в руки вожжи и погнал лошадей к своей лавке, оставив посреди улицы споривших перекупщиков.

Пока Мусий торговался, Ярина глядела по сторонам. С беззаботным видом проезжали поляки; паненки, окруженные кавалерами, весело щебетали, шляхтичи бесцеремонно расталкивали мещан, которые ходили перепуганные, собирались кучками посреди улицы и с тревогой поглядывали на площадь, где в муках умирали посаженные на кол верховоды восстания в Каменке-Струмилевой — колесник Яцько, плотник Мартын и овчинник Гопка.

В каждой кучке кто-нибудь рассказывал об ужасах, которые пережил, либо о которых слышал от других. С каждым днем во Львов прибывало все больше и больше беглецов. Раньше они бежали с Украины, с Днепра, но в последние дни начали прибывать уже из Польши. И это нагоняло на горожан еще больший страх. Видно, один из таких беженцев и собрал вокруг себя огромную толпу. Он размахивал костлявыми руками и кричал: