Михаил Булавин - Боевой 19-й

• Название: Боевой 19-й
• Автор: Михаил Булавин
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: История
• Год: 1956

В романе Михаила Булавина описываются одни из самых катастрофических действий Гражданской войны - тяжелейших и ожесточенных боях Красной Армии против Добровольческой армии в 1919 году

---

■— Хорошо, — произнес комендант, перевел взгляд на карту и отыскал Задонское шоссе. Это самый слабый и наиболее опасный участок.

Штаб укрепрайона перебросил туда 608-й полк, четыре батальона которого заняли обе стороны шоссе и установили четыре клиновых и два шестидюймовых орудия. Но и этого было мало. Встречая всюду упорное сопротивление защитников Воронежа, противник метался по фронту в поисках наиболее уязвимого места. Это место им нащупано. Теперь он будет наседать, перебрасывая сюда конные соединения и усиливая артиллерию.

Подошел начальник штаба и, молча склонившись нйд столом, так что голова его едва не касалась головы коменданта, тоже углубился в карту. Комендант передвинул острие карандаша на линию Воронеж — Графская, молчаливо ожидая ответа.

— Железнодорожники оборудовали две бронеле-тучки, — проговорил начальник штаба, — и установили на них орудия и пулеметы.

— Знаю.

— Сегодня одна из них вышла на линию и будет курсировать Воронеж—Графская—Придача.

— Та-ак. А вот тут, — постучал комендант карандашом по карте, где было отмечено Задонское шоссе, — положение угрожающее...

Продолжительно застрекотал телефон.

— Начальник штаба Воронежского укрепрайона слушает.

Комендант взял из пепельницы потухшую папиросу и повернулся вместе со стулом к начальнику штаба. Тот, зажав рукой трубку, скороговоркой бросил:

— Генерал Постовский!

— О-о! — удивился комендант и, кивнув головой, спокойно сказал: — Говорите.

Начальник штаба передавал слова генерала:

— «Предлагаю вам к шести часам утра сдаться. В противном случае город будет подвергнут артиллерийскому обстрелу, взят и отдан в распоряжение казаков на три дня со всеми вытекающими отсюда последствиями».

— Передайте этому прохвосту следующее: «Комендант Воронежского укрепленного района, уполномоченный Всероссийским Центральным Исполнительным Комитетом, приказал ответить на ваши гнусные угрозы шестидюймовым снарядом».

Начальник слово в слово повторил слова коменданта и повесил трубку. Спустя несколько минут орудийный выстрел разорвал тишину, взрыв поколебал землю. Город вздрогнул. Это был сигнал к бою.

Устина словно смыло с нар. Он зябко встряхнулся и надел стеганку.

— Давно? — спросил он у дежурного.

— Да нет. Только вот. .. — он не успел договорить'.

Второй, третий, четвертый поочередно грохнули взрывы в черте города.

Устин вышел на улицу и встретился с Паршиным.

— Поднять роту и держать в боевой готовности, — сказал тот вполголоса и скрылся в темноте.

За городом слышалась стрельба. «Должно быть, началось», — решил Устин и, возвратившись в роту, скомандовал:

— В ружье!

Вера не то чтобы сожалела о том, что рассказала Зимину о себе, но ощущала какую-то неловкость.

И в то же время она почувствовала волнение — как бы приблизила и оживила образы прошлого. И уже невольно она еще раз вспомнила все подробности расставания с мужем.

Конечно, встреча с ним маловероятна. Но, даже допустив ее, Вера никак не могла представить себе, как бы это произошло, что стали бы они говорить, о чем и как. Эти два года казались ей гораздо интереснее, значительнее и полнее, чем вся ее жизнь до революции. Тогда год был похож на один длинный однообразный день. А теперь каждый день оставляет яркую, неповторимую страницу в памяти. Все изменилось. Изменился порядок вещей, человеческие отношения. Пришли новые понятия, Новые слова.

Ночью она стояла перед черным окном палаты и думала о нем. Вот он задумчивый и молчаливый. «Останься, Владимир, — просила она. — Подумай. Ведь не все идут». Он посадил ее рядом с собой, и у нее вспыхнула какая-то надежда. Потом он взял ее за руки и, гладя их, сказал: «Пойми меня, дорогая. Я русский офицер. Мой долг защищать родину». — «От кого?» —■ «От большевиков». — «Но ведь за ними идет народ. Значит, ты идешь защищать родину от народа?»

Вера продолжала мысленно разговаривать с ним, но опять так, как стала бы разговаривать сейчас. И, беседуя таким образом, она чувствовала себя несравненно сильнее и выше, чем он.

.. .От орудийного выстрела задребезжали стекла, и на пол посыпалась штукатурка. Она отпрянула от окна, подбежала к выключателю и погасила свет. В палате стало темно.

— Сестрица, — позвал Блинов. Он приподнялся.— Стреляют? Белые идут, а?

Она подошла к Блинову.

— Не вставайте, что вы делаете? Положите голову на подушку.

Он подчинился и заговорщически прошептал:

— Поспрошайте доктора, может у него есть какой штык али тесак... Ну, в случае чего...

— Что вы, Блинов, выдумываете? У нас в госпитале никакого оружия нет.

— А ножи, какими вы на операциях режете? — не унимался Блинов.

— Какой вы право беспокойный вояка. — Она не выдержала и засмеялась.

— Сестрица, вы присядьте, — поманил он глазами, указывая на Койку.

Она села.

— Вчера у меня были товарищи. Тот, что повыше и поздоровей, — Хрущев Устин, с одного села мы с ним, а какой помене, тот командир Паршин. В одном бою мы с ним были. Так они все одно придут сюда и пулемет притащат, вот тогда поглядите.

— А зачем же это?

— Драться! — воскликнул Зиновей. — Э-э, вы, видно, не знаете, сестрица, белых, какая это сволота..« Ох, простите на слове. Уж дюже они допекают нас.

— У вас семья есть?

— А как же? — оживился Зиновей. — Семья у меня большая: отец, жена, детишки, да все малые, несмышленые. Как они там управляются? Э, да ничего. Да вот, как войну закончим, вернемся на село... — Зиновей плавным, но довольно сильным движением поднялся на спинку койки и пытался размахнуть руками.

— Ну-ну, — предупредила Вера, — сию же минуту ложитесь и не разговаривайте. Сейчас ночь, спите.

— Пущай говорит, сестрица, — раздался голос с соседней койки, — нешто сейчас уснешь? Ишь, грохают.

— Говори, говори, браток, какая там теперь ночь, — сказал другой.

Вера тихонько вышла.

Раненые заговорили вполголоса, шепотом. Один из них зажег под одеялом цыгарку, и пошла она гулять от койки к койке.

— Браток, а браток! — звал другой. — Не бросай, оставь-ка покурить,

— Приятель, мне хоть разок затянуться.

А за городом шел бой. Все слышней и слышней докатывался орудийный гром, все резче доносилась пулеметная и ружейная трескотня.

IX

Наступил третий день упорной обороны Воронежа. Бел>ые, оттеснив защитников, вышли к северо-западной части города и заняли исходные позиции для новых атак: у Сельскохозяйственного института, ботанического сада и завода Рихард-Поле.

Ясное утро. Подчеркнутая тишина перед началом нового боя. На проспекте Революции, на Плехановской улице — ни души. Город словно вымер.

Перегруппировавшись, казаки повели наступление на участок Сельскохозяйственного института, обороняемого отрядом особого назначения и частями 609-го полка, а в направлении Задонского шоссе, при поддержке артиллерии бронепоезда, со стороны железнодорожного моста, обрушились на части 608-го полка. Не выдержав сильного удара, защитники оставили противнику клиновую батарею и отступили к городу.

Белые приготовились к штурму города.

.. .С тех пор, как генерал Мамонтов остановился со своим штабом в селе Московке и нетерпеливо ожидал сообщения о взятии Воронежа, прошло два дня и две ночи. Теперь он все чаще и чаще обращался к часам. По донесениями генерала Постовского, падения Воронежа надо было ожидать с минуты на минуту, Мамонтова не покидало нервное возбуждение. Время шло томительно, тягостно, а утешительных вестей не поступало. Утром третьего "дня он отказался от завтрака. Выпив залпом стакан вина, приказал вызвать к телефону генерала Постовского. Мамонтов брюзжал и матерился. Красное лицо покрылось испариной. Расставив ноги и заложив назад рукщ он двигал губами, словно что-то разжевывал. Когда ему сказали, что генерал Постовский у телефона, он почти вырвал из рук адъютанта телефонную трубку.