Александр Никоноров - Раздать сценарий

• Название: Раздать сценарий
• Автор: Александр Никоноров
• Жанр: Фэнтези

Неклассическое фэнтези, попаданство, эпическое фэнтези. Очень большой неторопливый роман о выпускнике магической академии и нашем парне. Книга со множеством подробностей и детально проработанным миром. В наличии: необычная система магии, нестандартный подход к заклинаниям, магические поединки, Академия Магии, сражения, вокзалы, попаданство, головокружительные локации, мифы, религии, пословицы и поговорки, а также все то, чего вам так не хватало в фэнтези.

---

Мелкая тропинка, ведущая сквозь густую зеленую траву, петляла среди тонких стволов жидкой посадки. Она вывела меня на открытую местность, где продолжила змеиться, уходя вдаль и где-то там сворачивая за выглядывающий угол лесочка. За ним и обнаружилось загадочное место.

Не очень большое поле, в самом его центре, как и говорили, построена мельница высотой примерно в шесть-семь посохов. Не сказать, что она старая, но дерево со временем потемнело. Парусина свернута в жгуты, решетчатые лопасти не вращаются — лишь изредка их задевают порывы ветра, будто спешно идущий человек, чье плечо слегка касается то одного, то другого. Крылья неторопливо покачиваются, порождая негромкий скрип, тяжкий, точно ворчащий старик. На самой крыше сооружения я заметил балкон, опоясывающий мельницу по всему радиусу. Рядом расположился амбар, чей внешний вид выгодно отличается от нее — тут тебе и крыша новенькая, и стены будто вчера вымазаны глиной, все аккуратно и ничего не отходит, ни одной трещинки. Крепкая дверь чуть светлее — видно, недавно сколотили. Понятно почему — столь ценный товар, получаемый дроблением жерновами, следует хранить в как можно более защищенном месте. Не удивлюсь, если тут и сторож есть, куда же без него. Хотя… Если предположить, в какой глуши находятся и деревня, и само поле, можно не опасаться и оставлять на пороге даже свои сбережения — максимум, кто на них посмотрит, это своя же собака да пролетающие мимо бабочки и насекомые.

Солнце светит очень ярко. Оно проливает лучи на зрелые колосья пшеницы, отчего поле походит на золотое море, густое, лениво раскачивающееся под робкими порывами теплого ветерка. Я ступил на поле и медленно побрел, раскинув руки. Кончики пальцев пробегают по макушкам колосьев, словно лаская гриву гигантского зверя…

Изучение места не принесло никаких результатов. За исключением того, что растительность здесь куда крупнее. И все. Будь я обычным человеком, не обладающим способностями к магии, я бы недоуменно пожал плечами, плюнул и побрел восвояси. Но именно магический дар вынудил меня задержаться и, как оказалось, не зря. Что-то со мной происходило… Так сразу и не понять, но силы как будто увеличились втрое. А то и впятеро. Возникло острое чувство превосходства. Словно преподаватель задает тебе вопрос, а ты, еще не дослушав, уже знаешь ответ. Словно приглашаешь на танец симпатичную тебе девушку и знаешь, что она не откажет. Это сладкое чувство уверенности, собственного преобладания, предвкушение праздника. Я всемогущ. Если зиала деньги, то Трэго — богач. Меня опьянило изобилие бьющей энергии, неиззбывной, напористой. Я погружался в этот необъятный источник, нырял все глубже и глубже. С жадностью, с остервенением — как будто только-только вышел из Юнаримгата [50] и наткнулся на прохладное озеро. Грудь разрывало, голову вскружило, ноги подкашивались.

Дайте мне полдня и я покорю этот мир! Я заставлю горы ниспадать к моим ногам, а лес — отгонять мух, пока я буду отдыхать на привале, при этом ветви будут прогибаться по моей воле, размахивая густой листвой. Хотя зачем? По моему желанию мухи навсегда забудут обо мне и станут облетать за многие сквози и крепи [51]. Я создал Огненный Шар, но чуть не спалил все поле — до того он получился огромным! И живым. Запущенный в небо Шар издал хлопок и взорвался, оросив округу жаром. Зиала мгновенно восстановилась. Сама, без моего участия.

Невероятно! Просто ошеломительно! Что же получается? Поле является мощнейшим источником магии? Или тут зона повышенной регенерации?

Жарко…

Хм, а почему бы не призвать прохладный дождик, коли я такой могущественный? Опьяненный собственным величием, я поднимаю руку, мысленно довершаю заклинание и… С ужасом осознаю, что не то что дождя — малейшей капельки и то не появилось!

Я словно потерял все способности! Как будто я снова стал тем самым мальчиком из далекого прошлого, который кроме сражений на палках знать не знал иных радостей. Секунду назад Трэго был чуть ли не богом, а теперь представляет собой беспомощного щуплого парня в походном плаще мага. А что если… Я боюсь предположить, даже про себя. Жутко от одной мимолетной мысли. А что если я навсегда потерял способности? Что если маги ничем не могли помочь, ибо что-то чувствовали или знали про местную аномалию? Может, и мне не стоило забираться так глубоко в поисках правды?

Размышления прервались. Из правой руки начала хлестала вода, холодная, чуть ли не ледяная. Невообразимо! Чтобы я! И воду!.. Живую, настоящую. Вот бы удивился наставник… Она промочила ботинки и низ плаща. Чувства потери зиалы нет — источник опять пичкает меня нескончаемой энергией. Я разорвал цепь элдри, и потоп прекратился.

Ну и дела.

Откуда же взяться таким магическим возмущениям, столь нестабильным и беспричинным? Да еще и близ обычной деревушки… Вообще по миру их разбросано не перечесть сколько и не все имеют подобные приятные последствия, но дело не в этом — без малого все аномалии связаны с каким бы то ни было событием. Про эту деревню я ничего никогда не слышал… Ни на парах, ни в разговорах, ни от жителей, ни в учебниках. Малые Пахари, Большие или Средние — никакого упоминания.

Я приблизился к мельнице. Дверь раскрыта. Я вошел в темное нутро, не рискнув зажечь хотя бы крохотный шарик огня — спалю еще тут все к Восьми Богам. Пахнет старым деревом, пылью и чем-то не совсем понятным. Пол здесь усыпан мукой, она же кое-где красуется и на стенах. Деревянный вал пронизывает все здание точно по центру, на конце его находится железный набалдашник, который соединяется с верхним жерновом. Рядом подвешено сало, его-то я и не расчуял с первого момента. И зачем оно? Запас голодающего? Сейчас механизм пребывает в спокойствии, кожухи сняты; наверное, оттого мука и уляпала тут все на свете. На самом каменном жернове, широком и толстом, как колесо грузовой телеги, лежит большой кусок пчелиного воска.

Когда глаза привыкли к свету, я разглядел длинную лестницу на второй, и последний же, этаж. Взобравшись, я оказался перед проемом, ведущим на балкон. Заботливыми руками над головой соорудили широкий козырек; можно не бояться внезапного дождя. Отсюда можно во всех подробностях рассмотреть поле — его форму, точные размеры и наличие чего-нибудь непонятного, способного объяснить уникальность этого места. Каждый квадратный раскин поля, каждый жезл [52], флан — все как на ладони.

Наслаждение пасторальным видом всегда приносит огромное удовольствие. Будь здесь Торри, обязательно бы подколол Мириамом Блаженным или как-нибудь наподобие, куда ж без этого. Ах, как же хочется постоять вот так вот безмятежно, не обремененным проблемами, делами и целями. Просто, чтобы голова «почистилась», а мысли посвежели. Понять, что тебе никуда не нужно, ты волен всматриваться так сколько угодно, и ничто тебя не потревожит. Ведь жизнь, как мне кажется, ощущается наиболее четко в промежутках между делами, когда человек может позволить себе вдохнуть полной грудью, прикрыть глаза и улыбнуться. Никаких задач. Только ты и мир. И я испытывал подобное не раз. Только в такие моменты я понимаю, что живу. А сейчас доступ к эмоциональному раскрепощению перекрыт — чем дольше я нахожусь в состоянии безмятежного наблюдателя, тем неприятнее становится. Сколько себя ни обманывай, а от взваленного груза никуда не убежишь. Он будет давить на тебя непрестанно, напоминать о своем присутствии, как натертая на ноге мозоль, отдающая вспышками боли при новом шаге.

От жары воздух вибрирует. И все бы ничего, но присутствует что-то еще. Да, хаотичное движение энергии. Бешеное, яростное, как загнанный в клетку зверь. На самом деле маги видят зиалу ничуть не лучше людей — скорее, это сродни ощущению направленного на тебя взгляда. Как таковой вид она не имеет. Но при высочайшей концентрации может наблюдаться нечто вроде роя желто-белых мошек.

— Да-а-а, пятьсот уж лет прошло, а память до сих пор жива. Свежа, как эта пшеница.

Я резко обернулся. В проеме стоит старик, но по виду ему больше подходит «дедушка»: большой крючковатый нос, несколько тоненьких волосинок на макушке, старческие коричневые пятна на морщинистой коже. Из носа и ушей торчат пепельного цвета волосы. Опирается на палку, отполированную чуть ли не до блеска.

— Вы кто?

Дед хмыкнул и неторопливо достал из кармана не сосчитать сколько раз штопанных брюк скрученную папиросу. Помяв, он сжал ее деснами — ничем иным его рот похвастаться не может.

— Эка ж невидаль: чужак спрашивает сторожа мельницы кто он такой. Ох и молодежь пошла. — Из внутреннего кармана засаленного коричневого пиджака он достал огнезию. Виртуозно прикурив одной рукой, он глубоко затянулся, задержал в себе дым и с громким шумом выдохнул, обдавая меня вонючим зеленоватым туманом. — Ветродуй я. Ты что ли чародей тот, на которого вся надежда нашей берлоги?

— Ну, про надежду это, конечно, громковато звучит…