Александр Никоноров - Раздать сценарий

• Название: Раздать сценарий
• Автор: Александр Никоноров
• Жанр: Фэнтези

Неклассическое фэнтези, попаданство, эпическое фэнтези. Очень большой неторопливый роман о выпускнике магической академии и нашем парне. Книга со множеством подробностей и детально проработанным миром. В наличии: необычная система магии, нестандартный подход к заклинаниям, магические поединки, Академия Магии, сражения, вокзалы, попаданство, головокружительные локации, мифы, религии, пословицы и поговорки, а также все то, чего вам так не хватало в фэнтези.

---

Долго дух буравил меня. Наконец, он дернулся, «завибрировал» и медленно процедил:

— Каков наглец, каков нахал! Что же творится в голове твоей, нездешний, раз рассказываешь ты мне абсурды такие! Либо ты очень смел, либо очень глуп! Первым ты будешь, кто посмел эзонеса оскорбить.

— Первым?

— Первым, кто выжил. Помогу вам я. Проявление наглости рода подобного тоже уметь поощрять надо. Это талант.

Я видел, как челюсть мага отвисла чуть ли не до колен, а сам я горделиво приосанился, довольный собой.

— Меня слушайте: сейчас пойдете вы по дороге прямо, до ронта первого. Налево повернете, затем путь держите, пока второй по счету пень не встретите. Перед ним налево поворачиваете снова, а после до куста орешника доходите. Пятнадцать шагов от него отсчитайте и налево поворачивайте.

Чего?!

— Я прошу прощения, о эзонес, да будет ухо твое ласкаемо новыми анекдотами, столь же смешными, сколь велико твое милосердие, но разве мы не придем к тому же месту, что и пройдем до того? Замкнутый круг же, вернее, квадрат, получается!

— Я слушать сказал вам, и вы слушать должны! Делайте, как я сказал вам. А теперь прощайте!

— Эй, а есть? — крикнул Трэго, но дух уже был таков. Он улетел вглубь леса, резко, словно пущенный из рогатки снаряд или сдувающийся воздушный шарик.

Тяжело вздохнув, я обреченно обратился к магу:

— Ну что, делать нечего. Пойдем что ли? А по дороге будь добр объяснить, кто такие эзонес и ронты. Ну и гойлуры. А, забыл: расскажи еще, у вас тут все такие юмористы как ты? Что вообще за муть ты рассказал?

— Ты свое творение слышал? Я даже не знаю что хуже: твой анекдот или реакция на него неадекватного лесного духа…

Интерлюдия 2. Трэго

Корпуса Академии. Необычайные здания не то что не похожи друг на друга — их архитектура вообще не поддается какой-либо классификации. Собственность Академии, гигантские поделки основателей, незыблемая классика эпохи волшебства. Что-то невероятное и вдохновляющее, при этом не обязательно быть художником или поэтом-песенником. Один взгляд на постройки с их разнообразными вершинами — отличительными признаками факультетов — наполняет сердце чем-то теплым, спокойным, гармоничным… Факультет Крови — шарообразное здание, на вершине возделана алая капля размером с деревенский дом. Стены факультета темно-красные, а их поверхность медленно-медленно движется, как густейший кисель. Издалека можно подумать, что некий гигант обронил вишню и не стал ее поднимать. Голубоватый корпус факультета Воды — стены этого здания также сферичны, однако имеют голубой цвет и красиво переливаются, переходя из одного тона, более светлого, в тон потемнее. Его верхушку венчает бесподобный многоярусный водопад. Солнечный свет разукрашивает журчащие ручейки миллионами искорок, отчего кажется, будто сверху вниз нескончаемым потоком сыплются драгоценные камни — бусинки из жемчуга, агаты, бриллианты, апатиты… А вот и обитель Света — одно из красивейших и загадочных построек на территории Академии. Постороннему взгляду доступно только яркое пятно, блик и лишь изредка можно угадать в нем форму не то пирамиды, не то прямоугольника. Поговаривают, что истинный вид этого здания доступен магу Света и ректору Академии. Само по себе оно представляет клубок, сплетенный из белого, золотого, желтого цветов. Водоворот оттенков, слепящий человека. Посмотреть на корпус «светлых» это как посмотреть на солнце. Под вечер он алеет, а в ночи светит тускло, холодное сияние падает на деревья, скамейки и фонари, и кажется, что они ненастоящие, призрачные. Есть и противоположность этому зданию — факультет Теней. Темное пятно. Сквозь непросматриваемую толщу рассмотреть что-либо не представляется возможным. За неимением годных преподавателей факультет решили упразднить, оставив одно здание. Зато поблизости царит тень, и в особо знойный день студенты любят прогуливаться вокруг, спасаясь от палящих лучей… Чудесные изломы факультета Огня — изваяние из красного камня в форме костра с негасимым факелом наверху источает тепло, и даже в самую холодную зиму снежинки тают, не успев соприкоснуться со стеной. В такое время первокурсники любят снимать варежки и прикасаться к камню голыми руками, чтобы согреться и почувствовать тепло, что сродни живому существу.

По дорожкам меж зданий ходят студенты. Кто-то спешит по своим делам в библиотеку или столовую, а может и в соседний корпус, чтобы встретиться с девушкой или компанией; кто-то сидит на скамейках или газонах и штудирует учебник. У центральной статуи в виде раскрытой книги нашли свое место те, кто желает подготовиться к паре, лишний раз перечитать конспект или выучить никак не поддающееся к запоминанию построение элдри. Фолиант Мудрых — именно так зовется эта архитектурная постройка. Никому доподлинно не известно, что же в действительности написано на ее страницах; содержимое строчек каждому видится свое. Это место тишины, уединения, покоя и дум.

Я поднимаю глаза наверх и смотрю на небо цвета морской пены. Сегодня оно страсть как прелестно — ни облачка, в один тон, Кая'Лити отливают антрацитом. Не небо, а гигантский лист пергамента с исписанными рунами и чернильными кляксами.

— Боги, какая же красота, — невольно вырывается у меня. Я облокотился на подоконник и уже невесть сколько времени любуюсь видом.

Там, за высокой стеной, где-то вдали растет лес. Он увядает и расцветает гораздо реже обычного, а птицы летят медленнее. Можно в подробностях рассмотреть взмах крыла или перышко, трепыхающееся намного слабее, чем следует. Даже небо живет по-другому. Дни и ночи сменяются неторопливо, переход дневного света в ночной тягуч, протяжен и никак не соответствует проживаемым дням в стенах Академии с совсем другим ритмом жизни всего и вся. Смотреть на соприкосновение ночного и дневного неба диковинно. Отучившись четыре года, у меня еще возникают внутренние противоречия, когда я вижу ночь и день, бок о бок покоящиеся что там, далеко наверху, что здесь, на границе стены Академии. Нетленное наследие прошлых, древних и могучих. Именно они соорудили первое и единственное во всем Ферленге заведение по обучению магии. Их заклинание непоколебимо и по сей день. Великие волшебники ушедших веков подарили миру возможность долгие годы учиться овладению зиалой, не выпадая из хода той, обычной жизни. Время здесь течет незаметно для студентов, но мир извне кажется им медлительным. Это еще одно из доказательств величия ее созидателей, а также подтверждение существования магов-иллюзионистов, о которых теперь ходят лишь слухи.

Стоять у высокого стрельчатого окна в такой день — задача не из легких. Проходящее через стекло тепло солнца не столько греет, сколько жарит. Пальцы поглаживают горячий камень подоконника… Так бы и стоять, облокотившись на него.

— Красота это когда твой друг — сын Мириама Блаженного [62], а он врет и говорит, что его родители разводят землежоров, — доносится из-за спины насмешливый голос Торри.

Я не оборачиваюсь.

— Ты надоел с этой шуткой, — отвечаю я, сдерживая улыбку.

— Не больше, чем ты со своим любованием. Пойдем, ребята ждут!

Он хватает меня за плечо и разворачивает. Я неохотно поддаюсь и при взгляде на него невольно охаю.

— Ты идиот?! — вырывается у меня.

Мантия Торри пестреет многочисленными нашивками и заплатками.

— Сегодня она показалась мне недостаточно яркой, — невозмутимо сказал он.

— Я бы за одно такое лишил бы тебя Астрального Почтового месяца на два!

Одеяние, положенное студентам факультета Лепирио отличается безумно разными цветами. Они точнее всего характеризуют специфику изучаемых нами основ магии. Подход, воздвигнутый по принципу «всего понемножку» — не самое красочное и лестное, зато самое верное определение — больше всего отражается в фасоне мантии. Над нами и без того потешаются как над слабовольными, не знающими чего хотят бездарями, обзывают сумасшедшими, клоунами, циркачами и шутами как раз из-за пестрых и броских одежд. Таков уж регламент. На первом курсе смирение с насмешками всегда сопровождалось расквашенными носами и фингалами, на втором курсе — ожогами, ушибами и подпалинами, на последующих — желчными фразами и периодической грызней с самыми неравнодушными особами.

— Мало нас подзуживают, — проворчал я.

— Да ладно тебе! Зато старые вещи пригодились. Жалко было выкидывать.

— У меня аж в глазах рябит.

— Зато мы, лепирийцы, единственные, кто может заметить отличие и внесенные изменения. Это круто!

Чем можно смутить Торри? Не знаю. Ему плевать на свой внешний вид, на подначки и издевки, на плохую успеваемость или, наоборот, на триумфальные взлеты. Следовало бы поучиться у него столь спокойному и невозмутимому отношению к жизни, но все никак не выходит.

— Что у нас? — спросил он.