Алина Борисова - За синими горами (СИ)

• Название: За синими горами (СИ)
• Автор: Алина Борисова
• Издательство: СамИздат
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 2015

Любовь, которая больше жизни, или жизнь, которая больше любой любви? Что ты отдашь за возможность быть с любимым? Что ты отдашь за возможность быть? Что ты отдашь?..

---

Уезжаем мы с Вашуковым, вызвавшимся подбросить нас до вокзала на собственной машине. Сам он вместе с приятелем направляется в Казань, где его ждут очередные веселые друзья, потом в его списке еще пара городов… Только подъехав к вокзалу, узнаю, что это теперь, оказывается, и наш список. Ясмина намерена ехать с ним.

— Яся, но он же пьет, не просыхая. Зачем? — не могу понять ее я.

— Зато у него дом на берегу моря. Хочу еще раз услышать шум волн. Проснуться под их рокот. Пожалуйста, Лара. Если нам не понравится, мы уедем.

До дома «у самого моря» мы добирались неделю, совершив за это время увлекательнейшую экскурсию по самым пьяным квартирам страны. За эту неделю на свет родилась «модная молодая художница Лариса», чьих работ, правда, никто не видел, но которая, наслушавшись в свое время Алиханова, могла довольно свободно рассуждать о последних тенденциях современной живописи, с самым серьезным видом развивая модные в этих кругах концепции «свободы от чего-нибудь». Под этим же соусом я подавала обществу и свою «свободу от мяса», выучив правильное слово «вегетарианство» и словосочетание «учение тибетских монахов», так и не озаботившись, правда, выяснить, кто же это, собственно, такие и чему они на самом деле учат. Но народ глотал.

Тем более речь свою я до безобразия перегружала всеми сленговыми словечками, которые только в состоянии была запомнить, красилась едва ли не ярче тех девиц, которых так осудила в первый вечер, носила модную блестящую блузку с огромными плечами (и пусть она была у меня единственная, кто ж знал?). И научилась бороться с естественным видом своих волос не хуже парикмахера. Они, правда, каждую ночь отрастали. Но, очнувшись после Яськиного укуса, я упорно мочила их, заплетала на остаток ночи в мельчайшие косички, поутру расплетала, начесывала, заливала лаком. Грива с каждым днем получалась все внушительнее. Ну так тем моднее, тем больше я «своя»…

Потому что на самом деле меня, как и Яську, гнал страх. Я так и не поняла толком, что же случилось там, близ опасной Границы. В газеты ничего не попало, кроме невнятных статей о повышенной солнечной активности, повлиявшей на активность аномальной зоны, «в результате чего произошел стихийный выброс энергетических сгустков, приведший в ряде районов к лесным пожарам»… А мне она снилась, эта самая «аномальная активность». Граница, полыхающая красным. Искрящаяся молниями, испускающая временами небольшие огненные протуберанцы, от которых и в самом деле загоралась сухая трава или деревья… Яська сказала, что так бывает. Вернее, так можно сделать, это режим устрашения, от которого один шаг до боевого — когда границу просто двинут вперед на несколько километров, выжигая все, что войдет в зону движения.

— Но ведь не двинут? Не двинули? — в ужасе переспрашивала я. — Все же затихло тогда и больше… Ведь были бы слухи…

— Я не знаю. Я ничего не знаю, Лара. Нам просто надо исчезнуть, раствориться, уехать как можно дальше…

В ее вечной отныне тьме… Я не знаю, что она видела, и видела ли, она не делилась. А мне снился Анхен. Каждую ночь, и от этих снов я просыпалась в ужасе, и хваталась за расческу, пытаясь этим долгим монотонным занятием успокоить расшатанные нервы. Потому что сны были разные, чаще путанные и невнятные, но во всех них он был безумно, бесконечно зол.

Чаще всего он виделся мне в ангаре. Том самом, в котором держали Яську. Ангар был изувечен взрывами и пожаром, но все равно узнаваем. Анхен стоял на коленях возле натянутой серебрянки, замерев, плотно сомкнув веки. На почтительном расстоянии от него — около десятка вампиров. Они опоздали. Они все — опоздали. Здесь никого уже нет. Тишина. Следы копоти. Искореженные груды какого-то железа. И в этой застывшей тишине он очень медленно открывает глаза. Черные-черные, без единого проблеска мысли. Там плещется только боль. И ненависть. Бесконечная ненависть.

И эта ненависть взрывается огнем, расходясь безумным огненным смерчем от его фигуры. И еще одна волна, и еще… Рушатся остатки перекрытий, вампиры едва успевают прикрыться от чудовищного огня щитом… А огонь все летит и летит, исходя из его неподвижной фигуры. Во все стороны, превращая в пылающий костер город, окрестности. Наполняя воздух запахом гари и криками ужаса и боли. Снова и снова, еще и еще, дальше и дальше… Каждую ночь. Раз за разом. Анхен и огонь. Анхен, ненависть и огонь…

И я не знала, правда ли это, или же только мои страхи. Мне только хотелось навсегда потеряться и уже никогда не найтись. Если бы не Яська. Если бы только не моя Яська.

Она больше не пела. И почти ничего не говорила. Просто позволяла Вашукову обнимать себя, демонстрировать обществу в качестве возлюбленной музы и защищать от попыток напоить, накормить и разговорить. И мечтала о море. И шептала ему порой:

— Я устала, Паш. От людей, от запахов, от шума. Отвези нас к морю. Ты обещал.

— Да-да, — кивал он. — Конечно, душа моя. Все, что ты хочешь. Вот только заедем еще в одно место — и все.

И через неделю — действительно, все. Мы въехали в его город, и остановились прямо на набережной. И воздух здесь был таким удивительно чистым, и до самого горизонта — море.

Оно было бесконечно синим и бесконечно теплым, хотя местные утверждали, что вода еще слишком холодная, что бы купаться. Но Яське было все равно, она купалась. А я сидела на теплом песке, подставив лицо ласковому ветру, вдыхала свежий аромат моря, чуть сладковатый запах цветущих южных деревьев, и понимала, что никуда больше не хочу. Накаталась. Здесь было тихо, красиво, бескрайнее море шумело у ног. И Яська впервые так явно обрадовалась. Хоть чему-то.

Здесь и останемся. Осталось найти, где именно.

«Дом у моря», так вдохновенно рекламируемый Вашуковым, оказался просто лодочным сараем, переоборудованным под мастерскую. Там же он и жил, в малюсенькой комнатке, выгороженной им из общего пространства. И хотя море, как он и рассказывал, начиналось прямо за входной дверью, даже речи о том, чтобы поселиться у него, идти не могло. Впрочем, к тому моменту я уже устала от него так, что, кажется, и в одном дворце бы с ним жить отказалась. У Ясмины отношения с ним складывались еще более непросто.

Он был влюблен. Он звал ее своей музой и был готов ради нее на любой подвиг. Ну, там, руку осколками порезать или в бетонную стену головой с разбега. А она не ценила. Сказала просто: «три дня не пей — и я твоей буду». Но он не мог не пить — везде ж наливали…

Так что Ясю рай в лодочном шалаше тоже совсем не заинтересовал. Павел, как у него водится, шумно обиделся. Но, когда понял, что мы не на пару дней, а хотели бы остаться в его городе надолго, отвел нас «к бабке», которая сдавала комнаты приезжающим.

«Бабка» оказалась его троюродной теткой, жила она в небольшом частном доме на окраине городка. И даже практически на самом берегу. С тем только небольшим уточнением, что берег был здесь высокий, обрывистый. Мест, где можно было бы спуститься к воде, без риска сломать себе шею, рядом практически не было. А до ближайшего пляжа надо было идти километра три. Зато, как объяснил нам Вашуков, здесь даже летом тихо и малолюдно, комната стоит значительно дешевле, чем в центре, а до его мастерской всего пара шагов.

Мастерская (или, согласно документам, сарай для лодок) тоже как выяснилось, принадлежала тетке, пустившей туда художника уже после смерти мужа. Поскольку жить с родителями, имевшими, по его словам, неплохую квартиру в блочной многоэтажке, Павел не желал, а купить собственную квартиру не мог, не те доходы. Это там, в шумных и пьяных компаниях «неформальной» молодежи он был модным художником, имеющим своих поклонников и подражателей. Здесь же он числился художником-оформителем в местном Дворце Культуры, и единственными выставками его работ были тумбы с афишами мероприятий ДК.

Мне же источник доходов найти еще только предстояло. За комнату, а так же за временную прописку в ней, на что Пашка с трудом уговорил «любимую тетушку», пришлось отдать практически все имеющиеся в наличии деньги, а возможностей заработать было не много.

Наверное, было естественным, что, оказавшись в незнакомом месте, я в первую очередь подумала о той профессиональной среде, к которой всегда стремилась и в которой чувствовала себя относительно уверенно. И я отправилась в городскую больницу. Младший медперсонал там требовался, но с моими «девятнадцатью годами» и отсутствием хоть каких-то документальных подтверждений имеющегося опыта работы медсестрой меня никто не взял. Оформили санитаркой, и то со скрипом. Очень хотели мой диплом об окончании школы увидеть. И сколько я глазами своими «почти вампирскими» не хлопала, решающим, как я поняла, оказалась катастрофическая нехватка персонала, а не мои «почти вампирские» «почти способности». Впрочем, узнав сумму причитающейся зарплаты, я поняла, отчего у них все так печально. Этих денег мне разве что на оплату комнаты хватит. А еще хотелось бы на еду…