Михаил Голденков - Тропою волка

• Название: Тропою волка
• Автор: Михаил Голденков
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2011
• ISBN: 978-985-549-040-2.

Книга «Тропою волка» продолжает роман-эпопею М. Голденкова «Пан Кмитич», начатую в книге «Огненный всадник».

Во второй половине 1650-х годов на огромном просторе от балтийских берегов до черноморской выпаленной степи, от вавельского замка до малородных смоленских подзолков унесло апокалипсическим половодьем страшной для Беларуси войны половину населения. Кое-где больше.

«На сотнях тысяч квадратных верст по стреле от Полоцка до Полесья вымыло людской посев до пятой части в остатке. Миллионы исчезли — жили-были, худо ли, хорошо ли плыли по течениям короткого людского века, и вдруг в три, пять лет пуста стала от них земная поверхность — как постигнуть?..» — в ужасе вопрошал в 1986 году советский писатель Константин Тарасов, впервые познакомившись с секретными, все еще (!!!), статистическими данными о войне Московии и Речи Посполитой 1654–1667 годов.

В книге «Тропою волка» продолжаются злоключения оршанского, минского, гродненского и смоленского князя Самуэля Кмитича, страстно борющегося и за свободу своей родины, и за свою любовь…

---

Глава 12

РАЗГРОМ

Михал решил все же забрать картину у Тарковского и спрятать ее в обозе Яна Казимира. «Хорошая идея! Почему она сразу не пришла мне в голову? — спрашивал сам себя Михал. — Этот старик Тарковский меня сбил с толку, не дал даже подумать самому!» Но осуществить идею молодой князь Несвижа так и не успел. Неожиданно под Варшавой появился Карл Густав с войском. Все по тревоге стали собираться и выезжать навстречу вражеской армии, приближающейся к столице с севера. 18 июля, в пятницу, у Бялолукского леса, армия шведов заняла прочную позицию шириной десять верст, выстроившись между лесом, дюнами с одного боку и восточным берегом Вислы с другого.

На солнце блестели стройные ряды касок шведских мушкетеров и кирасир, слегка колыхались на робком ветру знамена, били барабаны, играли флейты, слышались громкие гортанные команды офицеров… Правда, шведской эту армию можно было назвать весьма условно. Скорее она была немецкой: из 19 000 лишь 3500 были шведами из личной гвардии Карла Густава — кирасиры и конные гренадеры. Брандербуржские же немцы курфюрста Фредерика Вильхельма насчитывали до 9000 конницы и пехоты. Шведская часть пехоты состояла из 3000 человек, набранных в Швеции, Финляндии, Карелии и Эстонии. Две тысячи литвинских гусар и драгун привел на помощь шведскому королю и брандербургскому курфюрсту Богуслав Радзивилл. Так уж получилось, что все три военачальника — шведский, немецкий и литвинский — являлись родственниками по германским династическим бракам, а из-за хитросплетений этих самых дворянских немецких браков Фредерик Вильхельм, будучи ровесником Богуслава, приходился ему… троюродным внуком! Из-за чего Богуслав не упускал случая, чтобы не подшутить над «внучонком».

У Яна Казимира собралась армия на тысячу солдат больше. Польский король считал, что победа у него уже в кармане, но Кмитич, пользуясь своим авторитетом у короля Речи Посполитой, пытался развенчать это убеждение.

— Шведы и немцы очень хорошие солдаты, Ваше величество, и прекрасно умеют воевать и обороняться. У них артиллерия лучше. Поэтому нам не следует атаковывать их первыми, — советовал оршанский полковник.

— Мой друг, — снисходительно улыбался Ян Казимир, умиленно взирая на полковника своими большими влажными глазами, — разве ты не видел, с каким патриотизмом мои солдаты шли на Варшаву? Они даже не жалели своих жизней! Моральный дух увеличивает наши силы втрое. Посмотрите, князь! — король протягивал Кмитичу подзорную трубу. — На берегу Вислы у этих германцев совершенно тонкая линия обороны: пикинеры, мушкетеры и строй драгун. Как мне доложили, все они финны, эсты да балты Ливонии, вояки слабые. Мы их сомнем одной лишь атакой.

На восточном берегу реки линия обороны Карла Густава и в самом деле представляла из себя достаточно узкую линию мушкетеров с пикинерами и латышскими драгунами. Это не ускользнуло от внимания не только Яна Казимира.

— Мы их враз разобьем! — заверяли короля почти все офицеры, зная, что шведская пехота набрана из финнов да карелов — «плохих вояк», как характеризовали их сами поляки. Теперь и Кмитичу стало казаться, что победа вполне по зубам польской коннице и будет достаточно легко достигнута.

— Тогда я атаковал бы как можно быстрее, пока они не укрепились, — высказал свое мнение Кмитич.

Приказ атаковать последовал незамедлительно. Польские гусары, кирасиры и драгуны под развевающимися знаменами храбро ринулись на этот узкий участок обороны альянса. Поляки обошли кустистые участки, стали подниматься на пологий берег. Гусары и драгуны наскочили на узкие позиции пикинеров, преодолевая ожесточенный огонь мушкетеров и… отскочили назад. Вновь, разогнав коней, налетели под огнем своих драгун и снова отпрянули. С какой бы стороны ни налетали тяжелые всадники, их встречали мушкетные залпы и острые длинные пики. Узкая полоска вражеских копейщиков стояла на удивление твердо: второй ряд пикинеров выставил свои пики между двумя первыми рядами, а третий ряд прилег так плотно, что пики второго и третьего рядов выходили наравне, и польская конница не могла прорвать этот частокол. Острые пики впивались в морды коней, те вставали на дыбы, сбрасывая седоков… Огонь польских драгун частично расстроил ряды эстляндских, финских и карельских пикинеров и пехотинцев, но, тем не менее, «плохие вояки» под четкие команды своих офицеров быстро перестраивались, оттаскивая убитых и раненых, и держали оборону крепко. Пришлось подключить пехоту и кавалерию Сапеги. И лишь после этого к вечеру солдаты Карла Густава оставили позиции и отступили. На этом день и закончился, хотя и с некоторым конфузом, но с позиционной победой Яна Казимира, пусть в стане польского короля все были несколько обескуражены таким неудачным началом первого дня боя.

— Не все так уж гладко проходит, как нам казалось, — говорил своим офицерам Ян Казимир, — срочно пошлите гонцов за Чарнецким. Пусть прибудет на помощь.

— Нам нужно отступать, мой король! — тревожно говорил Фредерик Вильхельм Карлу. — Обоз с провиантом мы оставили в Модине. Пищи у солдат всего на три дня.

— Ни шагу назад! — сдвигал гневно брови Карл. — Строить редуты напротив польских! Мы продолжим битву до полной победы с едой или без еды!

Следующий, субботний день начался с того, что брандербуржский командующий Фредерик Вильхельм занял холм для своих пушек, которые принялись тут же активно обстреливать с высоты польские позиции около Бялолукского леса. Чарнецкий все еще не появлялся. Попытки атаковать пушки польскими хоругвиями вновь не принесли успеха. Более того, пока поляки тщетно атаковывали батарею немцев, шведско-немецкие кавалерия и пехота незамеченными прошли по правому флангу и заняли новую позицию под носом у Яна Казимира, что сделало невозможной оборону польского короля на этом не готовом для защиты участке. Этот дерзкий маневр шведского короля стал самым неприятным сюрпризом для Яна Казимира. Благодушное настроение главнокомандующего Речи Посполитой окончательно улетучилось. Польский король даже и предположить не мог, что количество сил и диспозицию его войска Карлу выдал французский представитель де Лумбре, отряд которого шведы и немцы встретили под Варшавой. Узнав от де Лумбре, что у Яна Казимира до тысячи литвинских элитных гусар, Фредерик Вильхельм стушевался:

— Предлагаю все-таки отступить, — советовал он шведскому королю, — поляков и литвин больше, и я, Ваше величество, не горю желанием сталкиваться с литвинскими гусарами Радзивилла и Сапеги.

— Нет, мы примем битву! — настаивал Карл Густав. — Разве не прекрасно, мой друг, что поляки уже не воюют с нами как разбойники, а собрались на честный бой!..

Увидев перед собой вражеские шеренги, Ян Казимир тут же приказал Яну Павлу Сапеге без промедления атаковать новые позиции врага, боясь, что шведы атакуют первыми.

— Пусть атакуют, — попытался спорить Сапега, — нам обороняться здесь, среди дюн выгодней, чем штурмовать их в лоб.

Но Ян Казимир настаивал на атаке. Гусарская хоругвь Сапеги развернулась к штурму неприятельских укреплений. Здесь в первых рядах рядом с гетманом находились и русский галицкий князь Собесский, и племянник Сапеги Александр Полубинский, и Михал Радзивилл с боевым товарищем, бравым гусаром Яном Ковалевским — всего девятьсот пятьдесят «крылатых гусар», элита литвинской тяжелой кавалерии, молодые шляхтичи, в основном католики, полные решимости порубать чужие латы за славу короля и отечества. Сапега их всех намеревался бросить в бой, но Полубинский, не в пример своему дяде, трезво оценив не очень подходящий для атаки ландшафт, убедил атаковывать силами не более шести сотен, а в случае неудачи тремстам остальных поддержать их. В случае же прорыва три сотни также должны были помочь довершить разгром врага, по мнению Полубинского. Однако триста пятьдесят гусар, оставшихся в резерве, Ян Казимир тут же распорядился перебросить на другой фланг, боясь прорыва.

— Но ведь там их тысячи две, не меньше! — высказывал опасение Михал, указывая пальцем на неприятельские позиции у Бялолукского леса. — Нас мало против них. Нужна поддержка, Ваше величество!

— Ерунда! Это пехота и пикинеры! Прорвем по фронту и погоним прочь, — успокаивал крестника Ян Казимир, — в случае чего я лично со своей хоругвью поддержу вас.

И вот шестьсот гусар спешно выстраивались для атаки. Мимо Михала Радзивилла проскакивали незнакомые и знакомые шляхтичи-католики: вот усатый и улыбчивый Кржижановский, вот молодой Ежи Выговский, дважды бывавший вместе с отцом в гостях у Радзивиллов в Несвиже, вот хороший знакомый менский шляхтич Ян Хлебович, у которого гостил не раз сам Михал… Над головами в блестящих шлемах шумели на ветру белоснежные Георгиевские знамена и двуострые белые с красными крестами прапора на концах пик. Нетерпеливо фыркали кони, позвякивали уздечки.