Александр Бондаренко - Михаил Орлов

• Название: Михаил Орлов
• Автор: Александр Бондаренко
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-235-03699-4

Михаил Фёдорович Орлов (1788-1842) — один из самых романтических, ярких и загадочных персонажей российской истории первой половины XIX столетия. Племянник екатерининских фаворитов братьев Орловых — князя Григория и графа Алексея Чесменского, — он получил боевое крещение при Аустерлице, в рядах Кавалергардского полка. В 1812 году был поручиком, но выполнял личные задания Александра I и встречался с Наполеоном; разведчик, партизан, боевой командир — 19 апреля 1814 года он подписал капитуляцию Парижа и получил чин генерал-майора. В том же году ему пришлось решать судьбу Норвегии…

Член литературного общества «Арзамас», Орлов дружил с А. С. Пушкиным, П.А. Вяземским, Д.В. Давыдовым, другими известными литераторами; он стоял у истоков первых тайных организаций в России и был готов самовольно двинуть свою 16-ю пехотную дивизию на помощь восставшим против турецкого владычества грекам, а потом прийти в Петербург… Флигель-адъютант императора, М.Ф. Орлов мог сделать карьеру не менее блистательную, чем его родной брат Алексей — председатель Государственного совета и Комитета министров, возведённый в княжеское достоинство, — но не сбылось…

---

Звание эстандарт-юнкера у кирасир, фанен-юнкера у драгун и портупей-юнкера у гусар и в пехоте давалось кандидату на скорое, при открытии очередной вакансии, получение офицерского чина. При этом официально было установлено, что поступивший в полк дворянин должен три года отслужить юнкером, затем сдать экзамен и лишь тогда получить звание эстандарт-юнкера. Но в юнкера — правда, по Коллегии иностранных дел — Михаил был произведён ещё в августе 1801 года, так что формальности были соблюдены.

Признаем, что «верхние слои» российского общества весьма талантливо обходят законы! Так, когда император Пётр I постановил, чтобы юные дворяне получали офицерский чин только после прохождения солдатской службы, их стали записывать в полк с рождения, а то ещё и до появления на свет. Пребывая посреди невинных забав в отцовском поместье, такой солдат даже получал очередные чины — вплоть до офицерских, и мог прибыть в полк прапорщиком, а то и поручиком. Известный нам князь Сергей Волконский был ротмистром и флигель-адъютантом уже восьми лет от роду. По счастью, не у всех дворянских недорослей дедушки служили фельдмаршалами[34]…

Когда император Павел попытался бороться с подобной практикой и приказал всем числившимся в полках явиться к местам службы, то из списков одной только Конной гвардии был исключён 1541 «фиктивный офицер». Десять эскадронов одних только офицеров — в пятиэскадронном полку! Но даже суровый Павел эту систему не сломал, и она существовала до тех пор, пока образование, полученное в военно-учебном заведении, не стало обязательным для офицера.

Российская гвардия в начале века была ещё сравнительно небольшая, но уже, скажем так, начинала разрастаться. Если при Петре Великом она состояла лишь из двух пеших полков — Преображенского и Семёновского, при Анне Иоанновне приросла пешим лейб-гвардии Измайловским полком и Конной гвардией, то при Павле I добавились лейб-гвардии Артиллерийский и лейб-гвардии Егерский батальоны, гвардейские Гусарский и Казачий и Кавалергардский полки. При Александре I количественный состав гвардии как минимум утроится. Казалось бы, что с того? А то, что гвардия постепенно становилась неоднородна по своему составу.

Фаддей Венедиктович Булгарин, журналист и издатель газеты «Северная пчела», ровесник Орлова, в начале XIX столетия служивший в Уланском цесаревича Константина полку, писал об этом «расслоении гвардии». Он отмечал, что «в Кавалергардском, Преображенском и Семёновском полках был особый тон и дух. Этот корпус офицеров составлял, так сказать, постоянную фалангу высшего общества, непременных танцоров, между тем как офицеры других полков навещали общество только по временам, наездами. В этих трёх полках господствовали придворные обычаи, и общий язык был французский…»{38}, — тогда как в остальных гвардейских частях всё было несколько проще.

Но, несмотря на вышесказанное, Кавалергардский полк в ту пору квартировал на глухой петербургской окраине, которая звалась Коломной, по берегам Крюкова канала, соединявшего реки Фонтанку и Мойку, в так называемом «Боурском доме» или «Литовском замке», где потом была тюрьма, а также ещё в нескольких иных зданиях. Хотя в 1802 году было начато строительство полковых казарм на Шпалерной улице, но никто не мог сказать, когда же оно завершится…

Военная, а тем более солдатская служба в мирное время — занятие весьма скучное. Однако читатель будет избавлен от подробного (в соответствии с Кавалерийским уставом, которым всё было определено) описания мирного бытия гвардейских кирасир, как оказался избавлен от такой жизни эстандарт-юнкер Михаил Орлов. Ведь в то самое время, когда он поступил в полк, Российская императорская гвардия уже готовилась к так называемому «Цесарскому походу», план которого был выработан австрийскими союзниками в Вене весной 1805 года, а затем утверждён императором Александром.

О поводе и причинах этого похода написано немало, поэтому напомним обо всём в нескольких словах. В ночь с 14 на 15 марта 1804 года отряд французских конных жандармов вторгся на территорию Баденского курфюршества, где в городке Эттенхейм мирно проживал себе 32-летний принц Луи Антуан Анри де Бурбон, герцог Энгиенский, имевший несчастье оставаться последним представителем рода Конце, следовательно — потенциальным наследником французского престола, на который нацелился Наполеон. «Добрые люди» — прежде всего министр иностранных дел Шарль Морис де Талейран-Перигор (вскорости — князь Беневентский) — закрутили интригу, в результате которой злосчастный герцог был захвачен, вывезен во Францию, спешно судим неправым судом и расстрелян во рву парижского Венсеннского замка в ночь на 21 марта. Можно сказать, что Наполеона «повязали кровью», тем самым открыв ему дорогу к престолу: 18 мая того же года он был провозглашён императором французов.

Расстрел невинного Бурбона вызвал возмущение европейских монархов, которое, разумеется, постепенно и неизбежно сошло бы на нет, если бы всё тот же Талейран, по своей должности министра, не подготовил ответное письмо Александру I, являвшееся откровенной провокацией. В нём говорилось:

«Жалоба, предъявляемая ныне Россией, побуждает задать вопрос: если бы стало известным, что люди, подстрекаемые Англией, подготавливают убийство Павла и находятся на расстоянии одной мили от русской границы, разве не поспешили бы ими овладеть?»{39}

Общеизвестно, что Павел I был убит, да ещё и с молчаливого (в лучшем случае!) согласия своего сына, однако говорить об этом в России было не принято. Человек глубоко религиозный, Александр Павлович тяжело переживал своё участие в отцеубийстве — но это была его личная драма. И тут вдруг такая откровенная, публичная оплеуха, да ещё с конкретизацией сил, стоявших за этим преступлением…

«За короткий срок многое изменилось в Европе, — резюмировал историк Альберт Захарович Манфред. — О непобедимом союзе Франции, России, Пруссии не приходилось больше думать. Скорее наоборот, надо было считаться с реальной возможностью образования новой, третьей коалиции против Франции»{40}.

В Первую коалицию, ещё в 1793 году, вошли Англия, Голландия, Австрия, Пруссия, Испания, Португалия, Пьемонт, Неаполитанское королевство, Тоскана, Парма, Модена и даже сам римский папа — то есть почти вся Европа. Вторая коалиция, созванная в конце 1798 года, была не столь многочисленна, но гораздо серьёзнее: под флагом всё той же Англии объединились Австрия, Россия, Неаполитанское королевство и Турция. Если бы тогда союзники не предали Россию, то Париж вполне мог капитулировать в конце 1799 года… Так что нельзя не согласиться: союз Франции, России и Пруссии действительно был бы непобедимым. Кому ж он был невыгоден? Тому, кто создавал и Первую, и Вторую коалиции — Англии.

Всего лишь один провокационный, оскорбительный выпад в письме — и болезненно самолюбивый Александр I считает Наполеона своим заклятым врагом, а Великобритания вновь «правит бал» на континенте. Хотя именно тогда старушка Англия навсегда могла превратиться в полузабытую «европейскую провинцию», типа Швеции или Испании, недавно ещё доминировавших в Европе, точно так же, как она сейчас…

Сколь же прав был Михаил Лермонтов, записавший в «Дневнике Печорина»: «О самолюбие! ты рычаг, которым Архимед хотел приподнять земной шар!..»{41} Разумеется, в данном случае приподнять земной шар не удалось, но со своей оси он оказался сдвинут основательно…

Заметим: дипломатические отношения России с французским правительством были разорваны 17 мая 1804 года, а 18-го Наполеон стал императором.

«Превращение Французской республики в Империю являлось угрозой для Европы. Говорили, что Наполеон выбрал титул императора, не желая встревожить Францию именем короля… Европа справедливо опасалась честолюбия нового императора. Россия и Швеция отказались признать его»{42}.

Однако в то время наш юный герой был далёк от политики и лично ещё не знаком ни с Александром I, ни с Наполеоном. Поэтому обратимся к военным планам ожидавшейся кампании, ведь мало кому известно, что союзники намеревались развернуть боевые действия сразу на четырёх направлениях, в разных концах Европы.

В частности, на побережье морей Балтийского и Немецкого, как тогда называлось Северное море, должны были действовать шведские, русские и английские войска; в долине Дуная — австрийцы и русские; в Ломбардии, области в Северной Италии, — исключительно австрийцы; в Южной Италии — русские, неаполитанские и английские войска. Австрийский император выставлял четверть миллиона человек, российский — 180 тысяч… Русские войска состояли из Северной, Волынской, Литовской и Подольской армий, двух отдельных корпусов, резервного корпуса, стоявшего на границе, формировалась ещё и резервная армия.

Планы были, как говорится, наполеоновские, а вера в собственную победу, соответственно, непоколебимая…