Ха Джун Чхан - 23 тайны: то, что вам не расскажут про капитализм

• Название: 23 тайны: то, что вам не расскажут про капитализм
• Автор: Ха Джун Чхан
• Издательство: АСТ
• Жанр: Экономика
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-076135-7

Экономисты утверждают, что инфляция находится под жестким контролем…

Но люди видят лишь постоянное повышение цен.

Экономисты утверждают, что мы живем в эпоху свободного рынка…

Однако правительства едва ли не всех стран мира в большей или меньшей степени планируют бюджет.

Экономисты утверждают, что уровень образования напрямую связан с уровнем зарплаты…

Однако молодые ученые по-прежнему переезжают из страны в страну в поисках достойных условий существования.

Экономисты утверждают, что зарплаты постоянно растут, а уровень жизни повышается…

Так почему тысячи людей уверены, что живут все хуже и хуже?

Автор этой книги разоблачает самые распространенные мифы рыночной экономики и призывает читателей мыслить самостоятельно и основывать свои решения на здравом смысле, а не на теориях, зачастую не выдерживающих испытания реальностью!

---

После финансового кризиса 2008 года во многих странах цена кредита (если вам удастся его получить или если у вас уже есть кредит с плавающей ставкой) существенно понизилась, благодаря постоянному снижению процентной ставки. Произошло ли это потому, что люди внезапно расхотели брать кредиты и банкам пришлось понижать цены, чтобы стимулировать клиентов? Нет, таков был результат политического решения увеличить спрос путем урезания процентных ставок. Даже в спокойные времена процентные ставки в большинстве стран устанавливает центральный банк, а это означает, что в дело незаметно вступают политические соображения. Иными словами, процентные ставки также определяются политикой.

Если зарплаты и процентные ставки в значительной степени политически обусловлены, то политически обусловлены и остальные цены, поскольку они связаны с зарплатами и процентными ставками.

СПРАВЕДЛИВА ЛИ СВОБОДНАЯ ТОРГОВЛЯ?

Мы замечаем предписание, когда не разделяем стоящих за ним моральных ценностей. Введение в XIX веке федеральным правительством США высоких тарифов, ограничивших свободу торговли, возмутило рабовладельцев, которые, в то же время, не видели ничего дурного в свободной торговле людьми. У тех, кто был убежден, что люди могут являться собственностью, запрет на торговлю рабами вызывал такие же возражения, как ограничение торговли промышленными товарами. Корейские лавочники 1980-х годов, вероятно, сочли бы требование «безоговорочного возврата денег» несправедливым и обременительным вмешательством государства, сдерживающим свободу рынка.

Тот же конфликт ценностей стоит и за нынешней полемикой о справедливой торговле в противоположность свободной торговле. Многие американцы полагают, что международная торговля, которую ведет Китай, возможно, свободна, но не справедлива. По их мнению, выплачивая работникам недопустимо низкую заработную плату и заставляя их трудиться в нечеловеческих условиях, Китай прибегает к нечестной конкурентной борьбе. Китайцы, в свою очередь, могут парировать, что недопустима ситуация, когда богатые страны, проповедуя свободную торговлю, в то же время ставят на пути китайского экспорта искусственные препоны, пытаясь ограничить импорт продукции «потогонного производства». Китайцы считают несправедливым, что их лишают возможности эксплуатировать единственный ресурс, который имеется у них в изобилии: дешевую рабочую силу.

Вся сложность состоит в том, что невозможно объективно установить, что такое «недопустимо низкая зарплата» и «нечеловеческие условия труда». При огромной разнице в уровне экономического развития и качества жизни между разными странами, нет ничего удивительного, что «нищенская заработная плата» в США считается довольно высокой в Китае (где средняя зарплата составляет 10% от американской) и целым состоянием в Индии (где средняя заработная плата — 2% от американской). Большинство американских сторонников идеи «справедливой торговли» не купили бы продукты, произведенные собственными дедами, которые помногу часов подряд трудились в нечеловеческих условиях. До начала XX века средняя продолжительность рабочей недели в США составляла около 60 часов. В то время (в 1905 году, если быть точным) это была страна, Верховный суд которой объявил неконституционным закон штата Нью-Йорк, ограничивающий рабочий день булочников до 10 часов, на том основании, что этот закон «лишал булочника свободы работать столько, сколько он пожелает».

Таким образом, вся полемика вокруг справедливой торговли, в сущности, сводится к полемике о моральных ценностях и политических решениях, а не к экономике в обычном понимании. Хотя эта полемика ведется вокруг экономического вопроса, инструментарий, имеющийся в распоряжении экономистов, не позволяет им вынести адекватного суждения.

Это отнюдь не означает, что необходимо становиться на релятивистские позиции и никого не критиковать, основываясь на том, что все разрешено. Мы можем иметь свою точку зрения (как я) на приемлемость существующих в Китае — или в любой другой стране — трудовых норм и пытаться как-то их изменить, но при этом не считать, что все, кто придерживается иной точки зрения, коренным образом заблуждаются. Даже если Китай и не в состоянии позволить себе американские зарплаты или шведские условия труда, он, во всяком случае, может поднять зарплаты и улучшить условия труда своих работников. Многие китайцы не мирятся с существующими условиями и требуют более строгих норм. Но экономическая теория (по крайней мере, рыночная экономика) не может сказать нам, каковы должны быть «правильные» зарплаты и условия труда в Китае.

КАЖЕТСЯ, МЫ УЖЕ НЕ ВО ФРАНЦИИ

В июле 2008 года, когда американская финансовая система потерпела крах, правительство США вложило 200 миллиардов долларов в ипотечных заимодателей «Фанни Мэй» и «Фредди Мак» и национализировало их. Наблюдая за происходящим, сенатор-республиканец от штата Кентукки Джим Баннинг резко раскритиковал эти меры, которые, по его словам, допустимы лишь в «социалистической» стране, такой как Франция.

Франция — еще полбеды, но 19 сентября 2008 года родная страна сенатора Баннинга стараниями лидера его же собственной партии стала воистину «Империей зла». Согласно плану, объявленному в этот день президентом Джорджем Бушем-младшим и впоследствии названному «Программой по спасению проблемных активов», правительство США выделяло из средств налогоплательщиков по меньшей мере 700 миллиардов долларов, чтобы выкупить «токсичные активы», и блокировало тем самым финансовую систему.

Президент Буш, однако, придерживался иной точки зрения на происходящее. Он утверждал, что план отнюдь не советский, он просто является развитием американской системы свободного предпринимательства, которая «зиждется на убеждении, что федеральное правительство должно вмешиваться в рыночный процесс только в случае необходимости». И национализация огромной доли финансового сектора была вызвана, по его мнению, наступлением одного из подобных случаев.

Утверждение президента Буша являет собой крайнее проявление политической демагогии: один из крупнейших в истории примеров вмешательства государства в экономику подавался как часть обыденного рыночного процесса. Однако своим заявлением Буш обнажил шаткое основание, на котором стоит миф о свободном рынке. Как отчетливо показывает это заявление, что является необходимым государственным вмешательством, совместимым с рыночным капитализмом, а что нет — это лишь вопрос точки зрения. Научно определенных границ свободного рынка не существует.

Если существующие границы какого-либо отдельного рынка не являются неприкосновенными, то попытка изменить их столь же законна, как и попытка защитить. В сущности, история капитализма представляет собой постоянную борьбу за изменение границ рынка.

Многое из того, что сегодня не является рыночным товаром, было выведено за пределы рынка политическим решением, а не самим рыночным процессом: человеческие существа, должности в правительстве, голоса на выборах, судебные решения, поступление в университет или нелицензированные лекарства. До сих пор предпринимаются попытки купить что-то из вышеперечисленного незаконно (путем подкупа правительственных чиновников, судей или избирателей) или законно (прибегая к помощи дорогих адвокатов для выигрыша судебного процесса, пожертвованиями политическим партиям и т. д.), но, несмотря на то, что движение идет в обоих направлениях, существует тенденция к меньшей маркетизации.

Для товаров, которые остаются предметом купли-продажи, со временем вводятся все новые и новые ограничения. Даже по сравнению с ситуацией, существовавшей несколько десятилетий назад, сейчас мы видим гораздо более строгие, чем раньше, требования к тому, кто и что может производить (например, сертификаты для производителей органических продуктов или товаров, выпущенных по системе «справедливой торговли»), как те или иные товары можно производить (например, запрет на загрязнение окружающей среды или на выбросы углекислого газа) и как эти товары можно продавать (например, правила маркировки товара, возврата денег).

Более того, отражая свою политическую сущность, процесс переопределения границ рынка порой сопровождается вооруженными конфликтами. Американцы сражались в гражданской войне, непосредственно связанной с свободной торговлей рабами (хотя свободная торговля товарами — а также проблема тарифов — также имели большое значение){1}. Британское правительство вело опиумную войну против Китая, чтобы наладить свободную торговлю опиумом. Ограничения на свободном рынке детского труда были введены, как я уже рассказывал, лишь в результате борьбы общественных реформаторов. Признание незаконным свободного рынка должностей в правительстве или голосов избирателей встретило жесткое сопротивление со стороны политических партий, которые покупали голоса и раздавали правительственные посты своим верным сторонникам в награду. Положить конец подобной практике помогло только сочетание высокой политической активности, реформ избирательной системы и изменений в правилах приема сотрудников на правительственные должности.