Виктор Пшеничный - Архангельские рассказы

• Название: Архангельские рассказы
• Автор: Виктор Пшеничный
• Издательство: Литературно-издательский центр «Лоция»
• Жанр: Современная проза
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-905810-53-4

Автор книги, Виктор Николаевич Пшеничный, всю свою сознательную жизнь, с 1958 года прожил в Архангельске. За это время ему удалось побывать во всех районах Архангельской области и в Ненецком автономном округе.

Настоящая книга знакомит читателя с природой Архангельской земли, с приключениями на рыбалке и охоте, с чудесными и необъяснимыми знаками судьбы, которые встречаются в жизни каждого человека.

---

После этого случая, проезжая мимо Чуболы, кто-нибудь из нашей команды обязательно глядел в окно и кричал: «Юрий Палыч, Юрий Палыч, смотри, никак деревенские бабки на берегу стоят все глаза проглядели, всё профессора-гинеколога ждут! Ты хоть в окошко выгляни да успокой женщин, скажи, на обратном пути заедешь!» Юрий Павлович не обижался, махал безнадёжно рукой и хохотал вместе с нами.

Вторая метель, которая застряла в моей памяти, случилась уже в девяностых годах, когда мы с моим другом Славой приобрели и освоили шестиколёсный снегоход «каракат», позволявший по льду и снегу добираться до любой точки дельты и безопасно рыбачить по первому тонкому льду и по опасному весеннему бездорожью.

История самодельных снегоходов на Белом море и в дельте Двины никем ещё не описана, но в моей памяти сохранились первые аэросани северодвинских умельцев, которые параллельно с атомными субмаринами мастерили в своих гаражах эти самоходные сани с пропеллерами, а затем и разные варианты «каракатов» на пневмоходу. Название «каракат» не соответствует внешнему виду морской каракатицы, непонятно, откуда возник этот термин, но он прижился и живёт до сих пор. «Каракаты» делают из мотоциклов, мотороллеров и другой подручной техники. Основная их идея такова — за счёт колес большого диаметра из автомобильных резиновых камер обеспечить большую площадь опоры снегохода на рыхлом снегу, а в случае аварийной ситуации эти же колёса-поплавки должны держать «каракат» на плаву.

Наш «каракат» был шестиколёсный, заводского изготовления, с бензиновым двигателем от мотороллера и хранился на острове Бревенник в стальном морском контейнере. На первом автобусе мы добирались до переправы через Маймаксу, переходили на остров и на своём «каракате» ехали в нужное нам место.

В тот день погода с утра была пасмурная, ветреная, но ничто не предвещало катаклизма. По автодороге, проложенной по островам Бревенник и Линский Прилук до посёлка Конвейер, наш «каракат» бежал весело, бодро раскачиваясь на громадных упругих колёсах. Возле посёлка спустились на лёд Корабельного рукава и по наезженной «каракатами» и гусеничными снегоходами дорожке покатили на север, мимо островов Камбальего и Подошина к морю. Выехав на простор морского залива, сделали первую стоянку и просветлили лунки. Воды подо льдом было около метра, она шла на убыль, и, по нашим прикидкам рыба должна здесь быть.

Минуты бежали за минутами — клёва не было. Небо между тем потемнело, линия горизонта и очертания берега исчезли в белёсой пелене, снегопад и ветер значительно усилились. Пока мы собирали снасти и складывали ящики и буры, пошёл густой влажный снег, а ветер усилился. Наступили снежные, шуршащие сумерки. Ветер забивал лицо и глаза липким снегом, видимость упала до предела. «Поехали по ветру!», — закричал я другу в самое ухо. На наше счастье, двигатель завёлся сразу, и мы покатили, ориентируясь только по направлению ветра. Движение в абсолютно непроглядной мгле, когда и небо, и все стороны света, и опора под колёсами — всё одного бело-серого цвета, рождало чувство беспомощности и ужаса.

Минут через двадцать нашего слепого движения впереди слева как будто мелькнуло розовое расплывчатое пятно. Я схватил водителя за рукав, одновременно показывая в ту сторону. Он сбросил скорость, и мы подъехали к розовому привидению. Спиной к ветру, стоя на коленях и опираясь грудью на ящик, закрывающий лунку от ветра, немолодой по виду мужик в красном прорезиненном рокане[8], в самоклееных из красной резины чунях, пытался ловить рыбу. На наше появление он никак не реагировал, а на вопрос: «Где Конвейер?» — неопределённо махнул рукой. Изумлённый и пристыженный его спокойствием, наш экипаж покатил дальше. Ещё через полчаса впереди по маршруту замаячило розовое призрачное пятно. Я протёр глаза, думая, что от напряжения портится зрение, — пятно стало ещё ярче, и оно двигалось. «Стой, стой!» — заорал я в панике. Слава затормозил вовремя. Поперек траектории нашего движения, метрах в десяти, впереди, бесшумно из-за гула снежной бури, слева направо как бы скользил ледокол. Мы, ослеплённые и оглушённые снежной бурей, выскочил к каналу, пробитому в толстом льду залива ледоколами, который постоянно поддерживался ими в рабочем состоянии для проводки морских грузовых теплоходов к портам Архангельска. Несколько минут мы стояли потрясённые, мысленно представляя возможность влететь в этой гудящей снежной неразберихе в ледяную воду. Встреча с ледоколом не только напугала нас, но и дала возможность определиться в хаосе снежной бури и выбрать направление движения к исходной точке — на остров Бревенник. В Корабельном рукаве ветер заметно ослабел, а на подъезде к Конвейеру уже были различимы труба котельной и водонапорная башня посёлка.

В наше время, в начале нового века, рыбалка, даже внешне сильно изменилась. Рыбаки одеты в удобные лёгкие и тёплые разноцветные костюмы из синтетики, на льду тут и там стоят голубые жёлтые, розовые палатки, украшающие зимний однообразный пейзаж, почти исчезли самодельные фанерные ящики, автотранспорт, в основном — личные легковые авто на четыре-пять человек. Многие рыбаки ездят с жёнами и детьми на своих вездеходных машинах, с мангалами, туристскими примусами, с газовыми печками.

Год назад мы вдвоём со Славой собрались рыбачить в северной части Сухого Моря, в Железных Воротах. Это было Восьмого марта, в день женского праздника, который в России славен массовыми пьяными застольями, с тостами в честь женщин и бешеным всплеском продаж цветочной и подарочной продукции. День был пасмурный, ветреный, но мы беспрепятственно добрались до места и приступили к рыбалке. Слева был виден остров Мудьюгский, а справа, на севере — едва различимый Зимний берег Белого моря. Я просверлил лунку и опустил в воду удочку, специально приготовленную и наживлённую креветками для ловли камбалы. Буквально через пять минут — поклёвка, я подсёк и вытащил камбалу, через пару минут ещё одну, когда наживку схватила третья камбала, я никак не мог протащить её в лунку, в которую она не влезала. Все мои потуги закончились тем, что крючок на поводке оторвался, и я остался ни с чем.

Тем временем облака спустились ниже, и стало заметно темнее, ветер усилился, а когда пошёл густой мокрый снег, стало тревожно. Рыбаки на соседних машинах зашевелились, собирая рыбацкие снасти и ящики. До основной дороги и деревни Патракеевки километров пятнадцать-двадцать, мысленно прикинул я, дай бог, к вечеру дотемна пробиться. Собрав свои причиндалы, мы одними из первых выехали со стоянки в сторону основной дороги. Колея, пробитая накануне машинами, быстро забивалась мокрым снегом, и уже через пару километров мы встали. Штормовой ветер и густой снег заполнили всё вокруг. Видимость совсем ухудшилась, и пришлось включить фары. Большая, ухватистая совковая лопата, которую мы всегда возили с собой, помогала чистить колею, но через сотню метров машина опять вставала из-за плотного, мокрого снега. По сотовым телефонам пришлось сообщить нашим боевым подругам — жёнам, что вечернее застолье отменяется и что им надо срочно звонить в МЧС и вызывать подмогу — во многих машинах были женщины и дети. Я с ностальгией вспомнил нашу медицинскую «буханку» и дружную рыбацкую команду, которая за верёвку буквально выдирала машину из любых снежных объятий.

Постепенно все рыбацкие машины (десятков пять), бывшие в Железных Воротах, выстроились в длинную колонну. Слава по телефону связался с Сергеем, нашим приятелем — профессиональным водителем, и попросил приехать на «буханке» на подмогу и привезти канистру бензина, так как к тому моменту стало ясно, что ждать помощи от МЧС не приходится. Колонна медленно, с остановками, пробивалась на восток. В голове колонны сгруппировались машины с экипажами из молодых неунывающих ребят. Хорошо экипированные, с лопатами, верёвками, они дружно делали самую тяжёлую работу, пробивая лопатами снежные заносы для всей колонны. Мы со Славой сначала пытались помогать им, но поняли, что нам не выдержать соревнования с молодыми парнями, и постепенно наша машина оказалась в конце длинной цепочки, и, когда движение останавливалось, надо было бежать к головным машинам разгребать занос, а потом по колено в снегу успевать вернуться назад. Эта беготня вперёд-назад отнимала много сил и приносила мало пользы.

Постепенно люди, попавшие в снежный плен и занятые общим делом по расчистке дороги, перезнакомились, делились неутешительными телефонными новостями от МЧС, остатками чая, еды, помогали, толкая и откапывая чужие машины, — в некоторых экипажах отсутствовали лопаты и буксирные верёвки. Сразу за нами пробивался японский джип с экипажем из трёх человек. Сначала за рулём был мужчина, а за пассажиров — молодая женщина (видимо, его жена) и седой мужчина в возрасте. Через пару часов нашего неуверенного и нервного продвижения по льду Сухого Моря молодайка сменила мужа и заняла его место за рулём. Тревожная аварийная ситуация словно оживила её и добавила сил. Она весело прыгала вокруг машины на вынужденных стоянках, то и дело просила у нас лопату (своей у них не оказалось) и энергично раскидывала снег, хохотала, шутила, словно всю жизнь мечтала застрять в снежной буре на этих ледяных пространствах. Её спутники как-то хмуро и вяловато помогали ей.