Виктор Пшеничный - Архангельские рассказы

• Название: Архангельские рассказы
• Автор: Виктор Пшеничный
• Издательство: Литературно-издательский центр «Лоция»
• Жанр: Современная проза
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-905810-53-4

Автор книги, Виктор Николаевич Пшеничный, всю свою сознательную жизнь, с 1958 года прожил в Архангельске. За это время ему удалось побывать во всех районах Архангельской области и в Ненецком автономном округе.

Настоящая книга знакомит читателя с природой Архангельской земли, с приключениями на рыбалке и охоте, с чудесными и необъяснимыми знаками судьбы, которые встречаются в жизни каждого человека.

---

На следующий день к вечеру по местному телевидению сообщили, что в дельте провалилась под лёд машина с рыбаками и несколько человек погибли. Ещё через день стало известно, что среди утонувших был и мой товарищ.

На похоронах, а потом и на поминках, я узнал, что в той злополучной машине был и Володя, но ему удалось спастись. Оказалось, что машина провалилась в протоке Алексиной, в том самом месте, где несколько лет назад стоял на якоре наш катер и где мы вытащили Игоря из бешеного весеннего потока. Возвращаясь с поминок, я с грустью размышлял о превратностях жизни, о магическом совпадении, о знаке судьбы, который мы не разгадали, о счастливой интуиции, которая и на этот раз выручила, не дала мне позвонить другу и опять отвела от беды. О своих соображениях я никому говорить не стал.

Ровно через год отмечали годовщину гибели Игоря. За поминальным столом я сидел рядом с Володей. Застолье близилось к концу, и тут, явно смущаясь, подвыпивший Володя напомнил мне о том случае весной, на Алексиной, и о своих размышлениях по поводу невероятного совпадения, и о знаке судьбы, которого он не понял, и в результате погиб друг.

Я как мог успокаивал его, но свои аналогичные мысли по этому поводу озвучивать не стал, словно опасаясь, что нас кто-то может подслушать.

Случай на Кенде

Сосед, мой хороший приятель, чиновник областного управления охотничьего хозяйства, сказал мне, что доберётесь, мол, до деревни Кенды, а там спросите егеря Николая, его вся деревня знает, а он расскажет и покажет, где дорога, где изба, как добираться. Изба новая, озеро рядом, разберётесь, я ему позвоню. В аэропорту на острове Кего, на противоположном от Архангельска берегу, ждём самолёта на город Онегу. Хорошо виден город: деревья, набережная, железнодорожный мост, песчаный пляж вдоль набережной, бегут машины, по реке идут теплоходы. На краю лётного поля стоят наши набитые под завязку громадные зелёные рюкзаки. В рюкзаках в основном продукты питания: хлеб, консервы, колбаса, крупы, сахар, чай, водка, суп в пачках, картофель, печенье, сгущённое молоко, рыбацкие снасти. На лётном поле оживлённо — взлетают и садятся «кукурузники». Самолёты во все районы области летают стабильно по расписанию. В Онегу летят три борта в сутки, стоимость билета — пять рублей. Летай не хочу! Наконец объявили посадку. Забираемся в самолёт. Пассажиры сидят в два ряда лицом друг к другу, между ними на полу рюкзаки, сумки, чемоданы. Самолёт выруливает на взлёт, короткий разбег — и мы в воздухе.

Солнечно, погода отличная, внизу город, дельта реки, протоки, острова, протоки, острова. Пролетаем Северодвинск — и вот мы над лесом. Хорошо видны озёра, ручьи, речки. Лес исполосован гусеницами трелёвочников, лесные делянки и вырубки завалены брошенными перекорежёнными брёвнами, лесорубочными отходами. В воздухе мы меньше часа — и вот уже посадка.

На пыльном скрипящем автобусе добираемся до города Онеги. Городок в устье реки Онеги показательно провинциален и невелик. Через пару часов мы, уже в другом автобусе, едем вдоль Онежской губы Белого моря на север по грунтовой пустынной дороге. Редкие встречные машины густо пылят. В Кенде выходим из автобуса, осматриваемся. Обмелевшая, заваленная валунами река Кенда, по берегам большие, добротные бревенчатые избы, магазин, почта. Поразительное деревенское спокойствие и летняя безмятежность. По берегу, кое-где на отмели, лодки. До Онежской губы вниз по речке несколько километров.

Только стал я присматриваться, у кого бы расспросить, где найти нам егеря, как из-за здания магазина показался мужик средних лет в военной, цвета хаки, вылинявшей гимнастёрке и галифе, в резиновых сапогах. Он энергично махал нам рукой, гостеприимно улыбаясь, приглашая к знакомству. Поздоровавшись за руку, Николай повёл нас в дом, расположенный за магазином на берегу реки. Его жена, приветливая, спокойная женщина с пышными светлыми волосами, любезно пригласила за стол. Свежеиспечённые шаньги, уха из камбалок и наваги, варёные яйца, отварной картофель, солёные огурцы — радовали нас аппетитными запахами. Добавив на стол колбасы и бутылку водки из наших припасов, мы с удовольствием приступили к еде. Гостеприимные хозяева несколько насторожённо расспрашивали, что нас интересует, на какое время приехали, какая помощь нужна.

Когда они узнали, что нас интересуют только рыбалка и безмятежный отдых в лесу у озера, что мы не имеем никакого отношения к егерской госслужбе, супружеская пара заметно успокоилась, и лёгкая насторожённость в отношениях окончательно исчезла. После второй бутылки водки, выставленной хозяйкой, обед перешёл в ужин, дневные хлопоты, усталость дали о себе знать — стало клонить в сон.

Романтик Дима попросился спать на сеновале, меня уложили в летней пристройке на старинной железной кровати с блестящими шариками на спинке.

Утром, после завтрака, мы отправились по указанной нам дороге, которая незаметно перетекла в тропу, бегущую по росистому лугу, а когда мы вошли в лес, превратилась в скромную лесную тропинку, которая то выходила к берегу быстрой речки Кенды, то ныряла в густые лесные заросли в стороне от речного шума, а временами пропадала в густой траве и ягодниках.

Мы двигались на восток среди громадных разлапистых сосен и высоченных ёлок с толстыми замшелыми стволами. Тропинка перевита змеевидными корнями деревьев-гигантов. Мелколесья, подроста между ними почти нет. Местность холмистая, склоны холмов переходят в светлые прогалины и луговины, и поэтому идти нетрудно, и глазу свободно и радостно от волшебных картин заповедного леса. Вот тропа круто повернула вправо и выходит из леса на берег озера, и почти сразу видим светлые стены свежесрубленной избы, пахнущей сосновой смолой. Изба большая, с печью, нарами, столом, скамьями и полками для припасов. В ней спокойно переночуют шесть — восемь человек. Справа от входа к стене прислонились три длинных ошкуренных, высушенных и оснащённых берёзовых удилища. Рядом, в глубокой промоине с каменистыми берегами, быстрый шумный ручей, впадающий в озеро.

Если посмотреть с высоты птичьего полёта, то станет видно, что озеро Кенда и река Кенда — это один и тот же водный поток, который блуждая среди небольших пологих сопок, с едва заметным течением, и двигаясь в сторону Онежской губы Белого моря, прикидывается озером, а ближе к морю, на более крутых склонах, превращается в горную пенистую речку с шумливыми водопадами и загадочными омутами и плёсами, среди хаоса больших и малых камней. Рядом с избой в маленьком заливчике приткнулся к берегу небольшой плот из пяти толстых сосновых брёвен.

Вечером ужинаем на улице у кострища. Дымом от костра пытаемся отогнать комаров, любуемся небесными переливами света от незаходящего летнего солнца. Разговор вяжется вокруг географии этих мест: река Онега, Онежский район, соседняя Карелия, Соловецкие острова, Онежское озеро, город Петрозаводск, Кольский полуостров. Оказывается, Дима в детстве жил недалеко от этих мест на станции Чупа в Карелии, на железнодорожной ветке Ленинград — Петрозаводск — Мурманск. Мои детские годы тоже связаны с Карелией, с Петрозаводском, с местечком Лахденпохья на Карельском перешейке на Ладоге. Наши детские воспоминания о Карелии чудесно переплетаются с сегодняшними впечатлениями.

«Земляки по детству», — шутит Дима. «За земляков», — говорю я, поднимая стакан с вином.

Просыпаюсь рано. Над озером — редеющие полосы белёсого тумана. Спускаюсь к ручью, набираю воды в чайник, умываюсь. Вода ледяная, видимо, ручей подпитывают родники и подземные источники.

С вечера мы вместе с моим деликатным другом оговорили, что удочки есть, черви есть, каждый свободен в своих планах и действиях, встречаемся у избы ближе к обеду. Отправляюсь вдоль берега на восток к истокам Кенды по тропке, по которой пришли с запада из деревни. Медленно двигаюсь вдоль по берегу, выбираю удобные места, закидываю удочку. Рыба клюёт, но вяло. Несколько мелких окуньков и сорожек шуршат в пакете, закреплённом за брючный ремень. Вдруг на противоположном берегу в кустах какое-то движение — в остатках тумана между деревьями вижу приземистые силуэты людей, пригляделся — это бобры. Они на задних лапах вразвалочку ходят между стволов деревьев, останавливаются, что-то делают, опять переходят от дерева к дереву. «Да они завтракают», — догадываюсь я и сразу вспоминаю, что говорил сосед в Архангельске: егерь работает в бобровом заказнике, и изба построена для обустройства заказника. Увидев меня, бобры исчезли в прибрежных кустах. В последующие дни мы повсюду находили вблизи от воды следы работы бобров: заваленные набок осины с обглоданными на конус торцами стволов, кучи веток со следами острых резцов трудолюбивых животных.

Все эти дни, что мы прожили на Кенде, вспоминаются как один большой, просвеченный незаходящим солнцем праздник, как летние каникулы в детстве, которые всё ждёшь, ждёшь, а они, не успев начаться, быстро кончаются. Отдельные эпизоды этого праздника помнятся до сих пор.