Генрик Ибсен - Драмы. Стихотворения

• Название: Драмы. Стихотворения
• Автор: Генрик Ибсен
• Жанр: Поэзия
• Год: 1972

В книгу вошли стихотворения Генрика Ибсена и драмы: "Пер Гюнт", "Кукольный дом", "Привидения", "Враг народа", "Дикая утка", "Гедда Габлер", "Строитель Сольнес" и "Йун Габриэль Боркман".

Перевод с норвежского П. Карпа, А. и П. Ганзен, Вс. Рождественского, Т. Сильман, Т. Гнедич, В. Адмони, А. Ахматовой.

Вступительная статья и составление В. Адмони.

Примечания В. Беркова и М. Янковского.

Иллюстрации Е. Ракузина.

---

Гина. Это, пожалуй, не по тебе, Экдал. Ты к этому не привык.

Ялмар. Гм… Мало ли к чему приходится привыкать на этом свете! (Бродит по комнате.) Был кто-нибудь без меня?

Гина. Никого, кроме той парочки.

Ялмар. Новых заказов не было?

Гина. Сегодня нет.

Хедвиг. Увидишь, папа, завтра наверно будут.

Ялмар. Будем надеяться! С завтрашнего дня я полагаю серьезнейшим образом взяться за дело.

Хедвиг. Завтра! Ты разве забыл, какой завтра день?

Ялмар. Ах да… Ну, так послезавтра. Отныне я все буду делать сам. Я желаю справляться один со всей работой.

Гина. Да что же это будет, Экдал? Ты только расстроишься. Я уж управлюсь с фотографией, а у тебя свое дело — твое изобретение.

Хедвиг. И дикая утка, папа… и куры, и кролики, и…

Ялмар. Не болтай ты мне об этих глупостях! С завтрашнего дня ноги моей больше не будет на чердаке…

Хедвиг. Но ты же обещал мне, папа, что завтра будет особое убранство!

Ялмар. Гм… да, да. Ну, так с послезавтрашнего. А этой проклятой дикой утке я готов шею свернуть!

Хедвиг (вскрикивает). Дикой утке!

Гина. Слыханное ли дело!

Хедвиг (теребя Ялмара за рукав). Нет, папа… ведь это же моя дикая утка!

Ялмар. Потому я и не трону ее. Духу не хватит… не хватит из-за тебя, Хедвиг. Но я глубоко чувствую, что следовало бы. Не надо бы мне терпеть в своем доме твари, побывавшей в тех руках.

Гина. Господи боже, из-за того, что дедушка получил ее от этого негодяя Петтерсена…

Ялмар. (бродит по комнате). Есть известного рода требования… Как их назвать? Скажем — идеальные требования… то есть требования, которыми нельзя поступаться без вреда для своей души.

Хедвиг (идя за ним). Но ты подумай — дикая утка… бедная дикая утка!

Ялмар (останавливаясь). Ты же слышишь, я не трону ее, ради тебя. Ни единого волоска не спадет с ее головы… Ну я сказал, что не трону ее. И кроме того, есть задачи поважнее, за которые надо взяться. Но теперь пора бы тебе пройтись, Хедвиг. Теперь как раз сумерки — тебе можно выйти.

Хедвиг. Мне сегодня не хочется.

Ялмар. Нет, иди. Ты что-то как будто щуришься. Тебе вредны все эти испарения. Тут такой спертый воздух, под этой крышей.

Хедвиг. Ну хорошо, я спущусь по черной лестнице и пробегусь немножко. Пальто и шляпка?.. Да ведь они у меня. Папа… так ты смотри, не обижай бедную дикую утку, пока меня нет.

Ялмар. Ни единого пера не спадет с ее головы. (Притягивает Хедвиг к себе.) Ты и я, Хедвиг… Мы с тобою!.. Ну, ступай, ступай!

Хедвиг кивает родителям и уходит в кухню. Ялмар ходит по комнате потупясь.

Гина!

Гина. Что?

Ялмар. С завтрашнего дня… или, скажем, с послезавтрашнего… я желал бы сам вести приходо-расходную книгу.

Гина. И книгу сам хочешь вести?

Ялмар. Или хоть проверять доходы.

Гина. Ах, господи, это-то невелик будет труд.

Ялмар. Что-то не верится… Сдается, уж больно долго ведутся у тебя деньги. (Останавливаясь и глядя на нее.) Как это объяснить?

Гина. Да много ли нам с Хедвиг нужно?

Ялмар. Правда ли, что старику так щедро платят за переписку у коммерсанта Верле?

Гина. Не знаю, щедро ли. Где мне знать, почем платят за такую работу?

Ялмар. Но сколько же он получает приблизительно? Говори!

Гина. Как когда. Выходит, я думаю, почти ровнехонько, во сколько старик обходится нам, да еще ему самому немножко остается на карманные расходы.

Ялмар. Во сколько он обходится нам! И ты этого не говорила мне до сих пор!

Гина. Да как же я могла? Ты так радовался, думая, что он все получает от тебя.

Ялмар. А выходит — от коммерсанта Верле!

Гина. О, коммерсанту есть из чего давать.

Ялмар. Зажги мне лампу!

Гина (зажигает). И потом, мы не знаем, коммерсант ли это. Может статься, Гроберг.

Ялмар. К чему эти увертки?.. Гроберг!..

Гина. Да я же ничего не знаю. Я только подумала…

Ялмар. Гм!..

Гина. И не я достала дедушке переписку. Это все Берта, когда поступила к нам.

Ялмар. Что это у тебя голос как будто дрожит?

Гина (надевает абажур). Дрожит?

Ялмар. Да и руки трясутся. Не правда, что ли?

Гина (твердо). Скажи прямо, Экдал. Чего такого он наговорил тебе про меня?

Ялмар. Правда ли… может ли это быть, что… что ты была в таких отношениях с коммерсантом Верле, когда ты служила у него в доме?

Гина. Это неправда. Не тогда, нет. Он приставал ко мне, это правда. А барыня думала, что между нами есть что-то. И всякие фокусы выкидывала. И била и бранила меня… Я и отказалась от места.

Ялмар. Значит, после!

Гина. После я жила дома. А мать… она была совсем не такая правильная женщина, как ты думал, Экдал. Она стала мне говорить то да се… Верле тогда ведь овдовел уже.

Ялмар. Ну, и что же?

Гина. Да, пожалуй, уж лучше сказать тебе все. Он не отстал, пока не добился своего.

Ялмар (всплескивая руками). И это мать моего ребенка! И ты могла скрывать от меня подобное!

Гина. Да, это я нескладно сделала. Мне, пожалуй, давно бы следовало сказать тебе все.

Ялмар. Ты сразу же должна была сказать мне!.. Я бы знал тогда, какова ты.

Гина. Да разве ты бы все-таки женился на мне?

Ялмар. Как ты можешь воображать!

Гина. Вот то-то и есть. Оттого я и не посмела сказать тебе тогда же. Я ведь крепко полюбила тебя, ты знаешь. А кто ж себе самому враг? Не могла же я сама сделать себя вконец несчастной.

Ялмар (ходит по комнате). И это мать моей Хедвиг! Знать, что всем, что я вижу вокруг себя… (отбрасывает ногами стул) всем моим домашним очагом… я обязан счастливому предшественнику!.. О, этот искуситель, коммерсант Верле.

Гина. Ты раскаиваешься в этих четырнадцати — пятнадцати годах, что мы прожили вместе?

Ялмар (останавливаясь перед ней). Скажи мне, не каялась ли ты ежедневно, ежечасно в своем преступном молчании, которым ты, как паук паутиной, опутала меня? Отвечай! Тебя не мучили день и ночь угрызения совести?

Гина. Милый Экдал, я по уши увязла в хлопотах по хозяйству и во всех повседневных делах.

Ялмар. Так ты никогда не бросаешь испытующего взора на свое прошлое?

Гина. Ей-богу, я почти и позабыла все эти старые интрижки!

Ялмар. О, это тупое, бесчувственное равнодушие! Меня это прямо возмущает… Даже ни тени раскаяния!

Гина. Но скажи и ты мне, Экдал… что бы с тобой сталось, если бы тебе не попалась такая женщина, как я?

Ялмар. Такая!..

Гина. Да, я-то ведь всегда была как-то пообстоятельнее и посолидней тебя. Оно и понятно — я постарше тебя двумя годами.

Ялмар. Что сталось бы со мной?

Гина. Ну да, ты ведь совсем сбился тогда с пути, перед тем как сойтись со мной. Не станешь же ты отпираться.

Ялмар. Ты называешь это сбиться с пути? Да где тебе понять, что творится с человеком, когда он в таком отчаянии… особенно человек с пламенной душой, как у меня.

Гина. Ну да, да, может статься. Я и не делаю тебе лепримандов. Ведь ты стал таким хорошим человеком, когда обзавелся своим домом… И вот мы было устроились так славно, хорошо. Скоро и мы с Хедвиг могли бы уж понемножку начать позволять себе кое-что лишнее из еды и одежи…

Ялмар. Да, живя в болоте лживого молчания!

Гина. Фу, это все тот отвратительный человек! Принесла же его нелегкая к нам в дом!

Ялмар. И мне казалось, что нам хорошо живется в лоне семьи. Это было заблуждение. Откуда мне теперь взять душевной упругости, необходимой, чтобы пересадить мое изобретение в мир действительности? Пожалуй, оно так и умрет теперь вместе со мной. И виною будет твое прошлое, Гина. Оно убило его во мне…

Гина (готовая заплакать). Нет, не говори так, Экдал. Я только всегда и думала, как бы угодить тебе!

Ялмар. Я спрашиваю — что теперь станется с мечтой кормильца семьи! Лежа, бывало, там на диване и ломая себе голову над изобретением, я уже предчувствовал, что оно поглотит последние мои силы. Я уже чувствовал, что день, когда я буду держать в своих руках патент, будет моим последним днем. И моей мечтой было, что ты, вдова покойного изобретателя, будешь зато жить в почете и довольстве.