Чарльз Диккенс - Лавка древностей. Часть 1

• Название: Лавка древностей. Часть 1
• Автор: Чарльз Диккенс
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1893

(англ. Charles Dickens) — выдающийся английский романист.

---

Дня три спустя послѣ свиданія Нелли съ женой Квильпа, старикъ — ему совсѣмъ нездоровилось — сказалъ внучкѣ, что онъ въ эту ночь не выйдетъ изъ дома. При этомъ извѣстіи Нелли вспыхнула отъ радости, но лишь только она взглянула на дѣда, на его страдальческое лицо, глаза ея отуманились грустью.

— Два дня, цѣлыхъ два дня прошло съ тѣхъ поръ, а онъ и глазъ не кажетъ! молвилъ старюсь подавленнымъ голосомъ. — Что онъ тебѣ говорилъ, дитятко?

— Да то самое, что я вамъ передавала, дѣдушка.

— Такъ, такъ! A ты все-таки повтори, Нелли, что онъ тогда тебѣ сказалъ, память начинаетъ мнѣ измѣнять. Неужто онъ такъ-таки ничего не велѣлъ передать, кромѣ того, что придетъ повидаться со мной дня черезъ два или три?

— Ни одного слова, дѣдушка. Да, если хотите, я могу завтра опять къ нему сходить. Я живо сбѣгаю, къ завтраку вернусь домой.

— Напрасно, говоритъ старикъ. — Это ни къ чему не поведетъ. Онъ тяжело вздохнулъ и обнялъ дѣвочку. — Если онъ броситъ меня теперь, когда я могъ бы, съ его помощью, вернуть все, что потерялъ, могъ бы вознаградить себя за пережитыя муки — онѣ-то и довели меня до такого ужаснаго состоянія — я совсѣмъ пропаду, а главное, вмѣсто того, чтобы сдѣлать тебя богатой, о чемъ я только и хлопоталъ, я оставлю тебя нищей. Господи! неужели намъ придется идти по міру.

— Что за бѣда! весело воскликнула дѣвочка. — Лучше быть нищими, да счастливыми!

— Нищими, да счастливыми! Ты сама не знаешь, что говоришь, голубка моя!

— Нѣтъ, я знаю, что говорю, милый дѣдушка. Въ тысячу разъ лучше побираться, или въ потѣ лица добывать себѣ насущный кусокъ хлѣба, чѣмъ жить такъ, какъ мы теперь живемъ.

Дѣвочка совсѣмъ преобразилась. Слова ея дышатъ энергіей, личико раскраснѣлось, голосъ дрожитъ.

— Что съ тобой, что ты говоришь? удивился старикъ.

— Да, да, въ тысячу разъ лучше, чѣмъ такъ жить, какъ мы живемъ, настойчиво повторяетъ Нелли. — Если у васъ есть какое нибудь горе, подѣлитесь имъ со мной, я буду васъ утѣшать, буду, какъ сидѣлка, за вами ухаживать. Если мы обѣднѣли, мы будемъ вмѣстѣ ходить изъ дома въ домъ, будемъ жить Христовымъ именемъ, лишь бы мнѣ не разставаться съ вами, лишь бы мнѣ всегда быть около васъ. Я вижу, что вы становитесь все слабѣе и слабѣе, и не знаю отчего это, что съ вами. Силъ моихъ нѣтъ выносить эту неизвѣстность. Я умру съ горя. Милый дѣдушка, уйдемъ поскорѣе изъ этого гадкаго дома.

Старикъ закрылъ лицо руками и зарылся головой въ подушку.

— Уйдемъ завтра рано утромъ и никогда, никогда ужъ сюда не вернемся, продолжаетъ дѣвочка, обнявъ его за шею. — Чтобы намъ больше не видать этихъ скучныхъ, противныхъ домовъ! Забудемъ о деньгахъ, обо всемъ, что васъ тревожитъ теперь. Мы пойдемъ въ поле, въ лѣсъ, въ одной деревнѣ отдохнемъ, въ другой поѣдимъ, будемъ спать подъ открытымъ небомъ, въ тѣни деревьевъ, когда солнышко такъ весело свѣтитъ, вѣтерокъ такъ пріятно дуетъ въ лицо. Много ли намъ нужно! A когда вы устанете, мы поищемъ для васъ укромный уголокъ: вы будете отдыхать, а я въ это время буду собирать за двоихъ.

И Нелли залилась слезами, еще крѣпче прижимаясь къ милому дѣдушкѣ. Старикъ плакалъ вмѣстѣ съ ней.

Изливая другъ передъ другомъ всю свою душу, они и не подозрѣвали, что кто нибудь можетъ быть свидѣтелемъ ихъ горькихъ слезъ, ихъ сѣтованій на судьбу. A между тѣмъ, это чисто семейная сцена разыгралась передъ глазами совершенно посторонняго человѣка и этотъ непрошенный наблюдатель былъ никто иной, какъ уродъ Квильпъ. Онъ вошелъ въ комнату въ ту самую минуту когда Нелли побѣжала къ дѣдушкѣ и сѣла, прижавшись къ нему, на кушеткѣ, такъ что она не могла его видѣть. Не желая, вѣроятно изъ деликатности, прерывать ихъ разговоръ, онъ остановился въ нѣкоторомъ разстояніи, скаля на нихъ зубы. Но такъ какъ онъ уже порядочно усталъ отъ ходьбы и не хотѣлъ еще больше утомлять свою особу долгимъ стояніемъ, онъ безъ всякой церемоніи, — по своему обыкновенію вездѣ распоряжаться, какъ у себя дома, — прыгнулъ въ заранѣе намѣченное имъ кресло съ свойственными ему обезьяньими ужимками, влѣзъ на его спинку, перебросилъ одну ногу на другую, уперся подбородкомъ въ ладонь, склонилъ голову немного на сторону, скорчилъ безобразную гримасу и сталъ внимательно прислушиваться. И вотъ въ этой-то позѣ, къ величайшему своему изумленію и даже испугу, нечаянно замѣтилъ его старикъ.

Дѣвочка вскрикнула, увидѣвъ это милое лицо. Оба съ ужасомъ смотрѣли на карлика; они не хотѣли вѣрить своимъ глазамъ. Но это нисколько не смутило Квильпа. Онъ преспокойно оставался на своемъ мѣстѣ, только раза два снисходительно кивнулъ имъ головой. Наконецъ старикъ очнулся и спросилъ его, какимъ образомъ онъ къ нимъ попалъ.

— Самымъ обыкновеннымъ путемъ, сосѣдъ, отвѣчалъ карликъ, указывая черезъ плечо на дверь.

«Я, говорить, къ сожалѣнію не такъ малъ, чтобы пролѣзать сквозь замочную дыру.

„Я, говоритъ, пришелъ къ вамъ по дѣлу, сосѣдъ, мнѣ надо сказать вамъ кое-что наединѣ, безъ свидѣтелей. До свиданія, милая Нелли“, и онъ мотнулъ по направленію къ ней головой.

Нелли взглянула на дѣда. Тотъ поцѣловалъ ее въ щеку и сдѣлалъ знакъ, чтобы она вышла.

— Фу ты, какой сладкій поцѣлуй! Да вѣдь какъ угодилъ, прямо въ румяную щечку.

И карликъ зачмокалъ губами.

Нелли поспѣшила уйти. Тотъ искоса поглядывалъ на нее, любуясь ея граціозной походкой, а когда дверь за ней затворилась, сталъ передъ дѣдомъ восхищаться ея красотой.

— Ну, да и внучка у васъ, сосѣдъ, просто прелесть! розовенькая, хорошенькая, настоящій бутончикъ! говорилъ онъ, а самъ, отъ удовольствія, поглаживалъ колѣни и прищуривалъ глазки.

Старикъ силился улыбнуться. Онъ съ трудомъ сдерживаетъ гнѣвъ, а тому это и на руку: для него нѣтъ большаго наслажденія, какъ мучитъ кого нибудь.

— Тоненькая, миніатюрная, продолжаетъ Квильпъ, какъ будто и въ самомъ дѣлѣ его серьезно занимаетъ этотъ вопросъ. — Писаная красавица: носикъ точно выточенный, губки алыя, кожа тонкая, прозрачная, всѣ жилки видны, ножка маленькая… Что съ вами дѣлается, сосѣдъ, вы то блѣднѣете, то краснѣете.

Карликъ медленно спустилъ ноги съ кресла.

— Никакъ не воображалъ, чтобы въ ваши лѣта можно было такъ горячиться. Вы вѣрно нездоровы?

— Да, у меня голова горитъ, застоналъ старикъ:- со мной повременамъ творится что-то недоброе, даже страшно становится.

Карликъ не спускалъ глазъ съ старика. Тотъ нѣсколько разъ прошелся въ сильномъ волненіи по комнатѣ, потомъ сѣлъ на прежнее мѣсто, опустилъ голову и задумался.

Вдругъ онъ встрепенулся.

— Говорите прямо, принесли вы мнѣ деньга или нѣтъ? спрашиваетъ онъ Квильпа.

— Нѣтъ, не принесъ.

— Ну, значитъ, мы пропали!

И онъ въ отчаяніи сталъ ломать руки

— Сосѣдъ, заговорилъ Квильпъ, онъ сурово глядѣлъ на старика и барабанилъ по столу, чтобы привлечь его вниманіе. — Сосѣдъ, хоть вы и прятали отъ меня свои карты, но я не стану платить вамъ той же монетой, я буду откровененъ съ вами. Сосѣдъ, я узналъ вашу тайну.

Старикъ съ испугомъ посмотрѣлъ на него.

— Васъ это удивляетъ. Оно и понятно. Повторяю, я узналъ вашу тайну. Всѣ деньги, которыя я вамъ давалъ взаймы, шли… сказать куда?

— Говорите, если хотите.

— Въ игорный домъ, гдѣ вы проводили всѣ ночи, прошипѣлъ карликъ. — Такъ вотъ онъ, тотъ знаменитый планъ, на который вы возлагали такія великія надежды, ради котораго готовы были выманить у меня всѣ деньги: (какъ-же, нашли дурака!), ваша золотая руда, вашъ Эльдорадо!

— Да, это правда, я жилъ, живу и до послѣдняго моего часа буду житѣ этой надеждой, вскричалъ старикъ воодушевляясь.

— И я позволилъ себя одурачить ничтожному игроку! проговорилъ карликъ, съ презрѣніемъ глядя на старика.

— Я вовсе не игрокъ, кричалъ старикъ, задѣтый за живое. — Видитъ Богъ, что я никогда не игралъ ни ради наживы, ни изъ любви къ картамъ… Прежде чѣмъ ставить ставку, я каждый разъ мысленно произносилъ имя моей сиротки и молилъ Бога, чтобы онъ благословилъ мою игру. Но Онъ не внялъ моимъ молитвамъ и я ни разу не выигралъ, прибавилъ онъ упавшимъ голосомъ. — Кому же шли на пользу мои деньги? Негодяямъ, грабителямъ, развращающимъ, растлѣвающимъ людей съ помощью денегъ, тогда какъ, если бы счастье было на моей сторонѣ, выигранныя деньги ушли бы всѣ до послѣдней копѣйки на обезпеченіе невиннаго ребенка и скрасили бы ему жизнь. Скажите, кто на моемъ мѣстѣ устоялъ бы противъ такого соблазна!

— A съ которыхъ поръ вы начали вести эту безумную игру? спросилъ Квильпъ.

Насмѣшливая улыбка на минуту сбѣжала съ его лица, даже и его проняло горе старика.

— Съ которыхъ поръ я началъ?

Старикъ провелъ рукой по лбу, какъ будто соображалъ что-то.

— Когда, въ самомъ дѣлѣ, я началъ играть? Да, помню, помню. Мнѣ какъ-то вздумалось подвести итогъ моему имуществу, всему, что я съ такимъ трудомъ накопилъ въ продолженіе многихъ лѣтъ. Когда я увидѣлъ, что сбереженія мои ничтожны, ихъ не хватило бы даже на то, чтобы обезпечить сиротку отъ нищеты, а я между тѣмъ становлюсь старъ, я и рѣшился попытать счастье въ картахъ.