Чарльз Ливер - Семейство Доддов за границей

• Название: Семейство Доддов за границей
• Автор: Чарльз Ливер
• Жанр: Классическая проза

(англ. Charles James Lever) — английский писатель, друг Теккерея и Диккенса. Уроженец Ирландии, по образованию — врач, в последние годы — дипломат (английский консул в Триесте). Забавно было прочитать на сайте «The Victorian Web»: «Ирландскорожденный Ливер (1806-72) появился на свет в Дублине от английских родителей» Конечно же, «The Irish-born Lever» — это уроженец Ирландии Ливер, но «ирландскорожденный» все же «загогулистей» (ну, типа «сын турецкоподданного» Бендер).

---

Ты совершенно ошибаешься, мой другъ, относительно цѣны кружева: оно здѣсь не дешевле, нежели у насъ, только гораздо-лучше. Мы въ Ирландіи никогда не видимъ настоящаго point de Bruxelles: намъ продаютъ подъ этимъ именемъ лондонское, которое сдѣлано en application, то-есть, цвѣты и узоры вышиты по простой сѣткѣ, а не дѣлаются на самомъ станкѣ, какъ въ настоящемъ point de Bruxelles. Впрочемъ, и кружево en application на столько же лучше лимерикскаго, на сколько посланникъ изящнѣе дублинскаго альдермена.

Мнѣ хотѣлось бы не запечатывать письма, чтобъ написать о монскомъ déjeuner; но это невозможно, потому-что письмо отправляется съ курьеромъ. Лордъ Гледвортъ далъ папа привилегію воспользоваться этою оказіею для своей корреспонденціи; потому спѣшу прибавить, что остаюсь

преданнѣйшимъ другомъ дорогой, милой моей Китти.

Мери Анна Доддъ.

Распечатываю письмо, чтобъ вложить послѣдній бюллетень о здоровьѣ Джемса:

Monsieur James Dodd провелъ ночь спокойно и ходъ выздоровленія благопріятенъ. Рана имѣетъ хорошій видъ и общій жаръ уменьшился.

Baron de Seutin.

Eustace de Mornaye. Med. du Roi.

Samuel Mossin, M. K. C. S. L.

У насъ опять хлопоты съ негоднымъ Патрикомъ Бирномъ. Въ нашемъ домѣ теперь полиція, пришедшая взять его. Онъ пустилъ наемную карету во весь духъ внизъ по Montagne de la Cour, чрезвычайно крутой улицѣ. Отъ этого могли быть несчастія. Скоро ли пойметъ папа, что дешевле будетъ отправить его въ Ирландію, нежели платить за него штрафы?

Патрикъ хотѣлъ убѣжать отъ полицейскихъ черезъ слуховое окно, но оборвался, упалъ и жестоко разбился. Его понесли въ госпиталь. Падая, сбилъ онъ съ ногъ проходившаго старика, восьмидесяти-двухъ лѣтъ; говорятъ, старикъ потребуетъ денежнаго вознагражденія отъ папа. Въ домѣ у насъ страшная суматоха и крикъ. Папа выходитъ изъ себя.

Адъютантъ сейчасъ пріѣзжалъ сказать, что я приглашена!

ПИСЬМО VII

Мистриссъ Доддъ къ мистриссъ Мери Галларъ, въ Додсборо.

Милая Молли,

Едва рѣшаюсь взяться за перо, и можетъ быть не рѣшилась бы, еслибъ не заставляла писать необходимость. Вы ужь знаете подробности о дуэли бѣдняжки Джемса. Она была описана въ Post и въ Galignani's Messenger; оттуда извѣстіе было взято и во французскія газеты. Въ этомъ отношеніи, что касается извѣстности въ свѣтѣ, случай, жертвою котораго былъ бѣдняжка, для насъ очень отраденъ, хотя Джемсу пришлось дорого поплатиться за такую честь. Страданія Джемса были жестоки: десять дней лежалъ онъ безъ памяти и не узнавалъ никого изъ насъ; и теперь все еще называетъ онъ меня тетушкою! По-крайней-мѣрѣ теперь онъ внѣ опасности, можетъ каждый день по нѣскольку часовъ сидѣть въ креслахъ, можетъ выкушать чашку бульйона, слушать газеты, просматривать списокъ знакомыхъ, пріѣзжающихъ узнать о его здоровьѣ… ахъ, какой чудный списокъ! герцогамъ, графамъ и баронамъ нѣтъ въ немъ числа.

Конечно, это пріятно, и никто лучше меня не можетъ цѣнить того; но жизнь наша — рядъ испытаній, милая Молли: нынѣ человѣкъ наверху счастія, завтра падаетъ въ глубину бѣдствій; быть-можетъ, именно въ ту минуту, когда путь жизни кажется легкимъ и очаровательнымъ, ниспадаетъ на насъ бремя сокрушительныхъ непріятностей; мы не думаемъ о нихъ, когда наши дѣла идутъ хорошо, но какъ жестоко поражаетъ насъ внезапный ударъ судьбы, убивающій насъ неурожаемъ, скотскимъ падежемъ, или пятномъ, падающимъ на нашу репутацію! Въ послѣднемъ письмѣ я говорила вамъ, какъ высоко мы стали въ обществѣ, какія блестящія знакомства мы завели, какая чудная перспектива открывается передъ нами; но я не знаю, получено ли вами это письмо, потому-что джентльменъ, взявшій на себя трудъ передать его, намѣренъ былъ по дорогѣ заѣхать въ Норвегію и, быть-можетъ, еще не возвратился въ Ирландію. Если такъ, все къ-лучшему, и я рада, что мое письмо не дошло до васъ. Три послѣднія недѣли были для насъ непрерывнымъ рядомъ огорченій; а что касается расходовъ, Молли, деньги исчезаютъ изъ нашихъ рукъ такъ быстро, какъ я не могла даже подумать; но вы пожалѣли бы своего бѣднаго друга, еслибъ знали, какъ я переколачиваюсь, и я довела бы васъ до слезъ, еслибъ стала разсказывать, какихъ пожертвованій мнѣ стоитъ поддерживать приличный образъ жизни.

Не знаю, съ чего и начинать разсказъ о нашихъ бѣдствіяхъ; но первымъ изъ нихъ были происшествія прошедшей пятницы. Надобно вамъ знать, Молли, что мы были приглашены на придворное торжество; адъютантъ, въ полной формѣ, пріѣзжалъ просить насъ на завтракъ, или, какъ здѣсь называютъ, дижони, по случаю открытія желѣзной дороги въ Монсъ. Судите, какая честь была намъ оказана такою просьбою, потому-что приглашены были только самыя первѣйшія лица, посланники и министры. Мы чувствовали, что долгъ приличія требуетъ отъ насъ явиться въ такомъ видѣ, чтобъ не пристыдить нашего отечества, представительницами котораго мы будемъ, и бельгійскаго двора, насъ приглашающаго; потому я и Мери сдѣлали себѣ новыя платья, совершенно-одинаковыя; мы хотѣли явиться одѣтыя какъ сестры; платья были, милая Молли, очень-просты, но элегантны; матерія стоила всего два шиллинга пять пенсовъ ярдъ; на два платья пошло двадцать-два ярда, и у меня еще вышла юбка цѣлымъ полотнищемъ полнѣе, чѣмъ у Мери Анна. Все, кромѣ фасона, стоило менѣе четырехъ фунтовъ [10]. Такъ мы вычислили и подали счетъ мужу, потому-что К. Дж. непремѣнно того требуетъ. Несмотря на ничтожность суммы, мы два дня должны были упрашивать его. Онъ кричалъ и сердился, говоря, что мы тратимъ слишкомъ-много денегъ; что мы съ ума сошли съ своимъ мотовствомъ; что парикмахеры, танцмейстеры и доктора стоятъ намъ каждую недѣлю двадцать пять фунтовъ.

— Еслибъ и такъ, К. Дж., сказала я: — еслибъ и такъ, не-уже-ли вы скажете, что четыре фунта на два платья для придворнаго торжества слишкомъ дорого? Бросая деньги горстями на свои удовольствія, вы жалѣете пустяковъ на нужды вашего семейства.

Я напомнила ему, кто онъ, и кто я; дала ему почувствовать, что такое были Мэк-Керти, какъ я воспитана и къ какой жизни привыкла; и мнѣ кажется, Молли, что онъ согласился бы дать не четыре, а восемь фунтовъ, лишь бы только не доводить меня до такого объясненія.

Конецъ былъ тотъ, что побѣда осталась за нами, и въ пятницу рано поутру наши платья были готовы. Мадмуазель Адель сама привезла примѣрять ихъ. Не могу описать вамъ, какъ хорошо сидѣло мое платье: оно было сшито восхитительно. Какова была въ немъ я — лучше всего покажутъ вамъ слова Бетти: вы знаете, она не мастерица льстить, а звала меня «барышня», пока я не скинула новаго платья. Сознавая, какъ я хороша въ немъ, я послушалась совѣта Бетти «сходить показаться барину», и вошла въ комнату, гдѣ онъ сидѣлъ, читая газету.

— Не боитесь вы простудиться? сказалъ онъ сухо.

— Что это значитъ? возразила я.

— Я бы совѣтовалъ вамъ надѣть платье, потому-что ѣхать безъ платья будетъ холодно, говоритъ онъ въ досаду мнѣ.

— Что вы хотите сказать, К. Дж.? Развѣ на мнѣ не платье?

— Платье! восклицаетъ онъ, бросая на полъ газету: — вы думаете, что надѣли платье?

— Почему же нѣтъ, мистеръ Доддъ?

— Почему же нѣтъ? потому-что вы полураздѣты, сударыня; потому-что въ такомъ платьѣ только берутъ морскія ванны; потому-что жительницы Тонга-табу совѣстились бы являться въ такомъ костюмѣ!

— Если вамъ, К. Дж., кажется, что лифъ моего платья недовольно-высокъ, то, вѣроятно, вы не скажете, что счетъ недовольно-высокъ — говорю я, бросая на столъ счетъ модистки и величественно уходя изъ комнаты. Ахъ, Молли! я сама не знала, кбкъ справедливы мои слова, потому-что я не заглядывала въ счетъ, довольствуясь обѣщаніемъ мадмуазель Адель, что фасонъ будетъ стоить «бездѣлицу — пятнадцать или двадцать франковъ!» Что жь вышло? Она составила счетъ всего, что ей слѣдуетъ получить съ насъ: восемьсотъ тридцать три франка пять су! Со мною сдѣлался нервическій припадокъ: я въ одно время и кричала, и плакала, и хохотала; припадокъ продолжался два часа, и разслабилъ меня до изнеможенія. Ахъ, милая Молли, я была въ ужасномъ положеніи! Бетти побѣжала внизъ, въ людскую, съ крикомъ: «баринъ хочетъ убить барыню!» и привела съ собою толпу прислуги. К. Дж. въ это время держалъ меня за руки, потому-что, говорятъ (сама я ничего не помню), я порывалась броситься въ драку съ мадмуазель Адель и выцарапать ей глаза; лакеи, увидя это, вѣроятно, подумали, что Бетти въ-самомъ-дѣлѣ говоритъ правду, бросились на К. Дж., который, оставивъ меня, схватилъ кочергу… вызнаете, какъ онъ страшенъ, когда разгорячится! Мнѣ говорили, что сцена была ужасна; они бросились бѣжать съ лѣстницы, К. Дж. за ними! Можно составить себѣ понятіе о томъ, что было тутъ, но разрушеніямъ, которыя произвелъ онъ на лѣстницѣ: всѣ померанцевыя деревья были опрокинуты, двѣ лампы разбиты, бюстъ Веллингтона, стоявшій на площадкѣ, также нѣсколько перилъ выломано, всѣ ступени усѣяны пуговицами и клочки одежды. Одинъ изъ лакеевъ до-сихъ-поръ ходитъ съ завязаннымъ глазомъ, а швейцаръ, мужчина огромнаго роста, жестоко разрѣзалъ себѣ лицо, упавъ на стеклянную вазу, въ которой плавали золотыя рыбки. Убійственное утро! Хорошо, если мы успѣемъ отдѣлаться двадцатью фунтами! Вслѣдъ за этимъ пришелъ къ мужу хозяинъ гостинницы, мистеръ Профльзъ, просить, чтобъ мы выѣхали изъ его заведенія, говоря, что у насъ безпрестанно шумъ и драка, что насъ невозможно держать и много тому подобнаго. К. Дж. вспыхнулъ, и они бранились болѣе часа. Это очень-непріятно, потому-что Профльзъ, какъ я слышала, баронъ и короткій другъ всей остальной знати. Надобно вамъ сказать, милая Молли, что за границею графы и бароны не пренебрегаютъ никакими промыслами: продаютъ сигары, нанимаются показывать пріѣзжимъ достопримѣчательности города — и никто не находитъ въ этомъ ничего предосудительнаго для нихъ. Всѣ такія сцены, какъ можете видѣть, отравляли наши сборы на придворное торжество; но къ двумъ часамъ наконецъ мы успѣли собраться и пріѣхали въ Allée Verte, гдѣ услышали, что всѣ экстренные поѣзды ужь отправлены, и намъ привелось взять мѣсто въ поѣздѣ, назначенномъ для простой публики; мало того: намъ съ Мери Анною пришлось сидѣть однѣмъ, потому-что для К. Дж. ужь не было мѣста въ вагонѣ втораго класса, куда онъ успѣлъ посадить насъ, а самъ сѣлъ въ открытый вагонъ. И вотъ мы, разодѣтыя побальному, съ открытыми плечами, очутились среди писцовъ, разнощиковъ и тому подобной сволочи: за кого сочтены мы были въ такой компаніи — не хочу и говорить тебѣ. Наши спутники переглядывались между-собою и дѣлали почти вслухъ разныя замѣчанія. Я не знаю, что было бы съ нами, еслибъ К. Дж. на каждой станціи не подходилъ къ окну нашего вагона и не укрощалъ наглецовъ выразительными взглядами.