Хербьёрг Вассму - Бегство от Франка

• Название: Бегство от Франка
• Автор: Хербьёрг Вассму
• Издательство: «Б.С.Г.-ПРЕСС»
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2005
• ISBN: 5-93381-201-3

Популярная норвежская писательница Хербьёрг Вассму — лауреат множества литературных премий. Ее книги изданы в двадцати странах, в том числе и у нас в России. Роман «Бегство от Франка» (2003) на русском языке издается впервые. Острая современная проблематика, отточенный стиль, обаяние главной героини, отважно сражающейся с собственными слабостями и с тяготами, посланными ей судьбой, наверняка никого не оставят равнодушными.

---

Мысль о том, что Фрида и ее сообщники могут следовать за мной по пятам, не мешала мне тосковать по ней. По той, какой она была до безумия. Мне не хватало ее рассказов, которые сопровождали нас через всю Европу. Не хватало даже ее безжалостных высказываний по моему адресу. Я вглядывалась в дерево и пыталась вызвать в памяти образ Фриды, чтобы, если повезет, вырвать у нее хоть несколько нелицеприятных слов. Но это никак не получалось. Она отправила в издательство мою рукопись, стукнула меня по голове дверцей машины и ушла. Что полностью соответствовало ее характеру.

Ей, безусловно, было нелегко терпеть меня столько времени. Ведь приходилось отказаться от развлечений, лжи и любовных встреч. Не говоря уже о веселых выпивонах и рискованных выходках, ведя машину по шоссе на полной скорости.

Правда, в одном она ошиблась: я сумела собрать свои немногочисленные пожитки, отнести их в машину и без происшествий проехать между бетонными колоннами подземного гаража. Я сумела даже выехать на улицу, где был настоящий библейский потоп. И без особых трудностей нашла нужное мне шоссе. Только теперь я поняла, что оскорбительное Фридино сравнение меня с новорожденной вошью пробудило во мне силы, о существовании которых я даже не подозревала. Оказывается, не все можно безропотно проглотить.

Севернее Сарагосы возвышаются три горных массива с белыми, словно покрытыми эмалью, вершинами, упирающимися в небесный свод. До сих пор я долго ехала по лунообразному степному ландшафту. Здесь людям приходилось помогать Господу Богу с орошением. Удивительно, чего человек может достичь, обладая практической смекалкой и напористым характером. Кругом, насколько хватал глаз, я видела зеленые возделываемые поля. Я ехала слишком быстро, чтобы понять, что именно здесь выращивают. Различные оттенки желтого и зеленого подсказали мне, что здесь растет много видов растений.

В 28 милях от Бургоса с левой стороны шоссе появились ветряные мельницы. Покрытие шоссе блестело, как нефть на солнце, и уходило в будущее, как черта, проведенная по линейке. В Наварре горы повсюду грубо вторгаются в ландшафт. Не доезжая Логроньо, родины риохских вин, земля вздымается колоссальной волной, засаженной новыми виноградниками, пологие вершины заросли пиниями и повсюду разбросаны средневековые города. По обе стороны дороги зеленеют ухоженные оливковые рощи и ряды подстриженных живых изгородей, разделяющих полосы движения.

В одном месте на шоссе неожиданно показалось ползущее, похожее на ящерицу существо. На какую-то долю секунды мне почудилось, что мы с ним встретились глазами, но потом оно, спасая жизнь, метнулось в сторону. Фрида! — не удержавшись от сентиментальности, подумала я и решила, что теперь окончательно уже избавилась от всех преследователей.

Горы, дороги и без конца меняющаяся природа побудили меня открыть окна и петь псалмы. А возможно, меня побудили к этому пилигримы. Они шли по утоптанной тропе, часто параллельной с шоссе, небольшими группками, а иногда просто по двое. Обожженные солнцем, потные, с посохами и мешками. Я попыталась представить себе, что заставило их пуститься в этот путь. Причины, стоящие за такой епитимьей. Их мысли. Возможно, я могла бы написать целый роман о пути пилигримов в Сантьяго-де-Компостела. Интересно, могла бы я уговорить Фриду отправиться с пилигримами пешком? Едва ли.

Тут до меня дошло, что вместе мы с Фридой больше никуда не поедем. Это уже в прошлом. Я поняла, что отныне мне суждено одной тащиться на стертых до крови ногах, дабы искупить воровство, бегство, легкомысленное признание, самооборону и безответственное вождение машины — все это целиком и полностью было на моей совести. И потому искупить это я должна была в одиночестве. Тут уже не приходится рассчитывать на добрых попутчиков. Разумеется, можно попробовать, думала я, а «хонда» ровно гудела, несясь в левом ряду, словно я решила подобрать все тени, пока не наступила темнота.

К вечеру я была уже в Бургосе. Покружив немного по городу, я нашла улицу с односторонним движением, по которой проехала к собору. Там я остановилась в отеле «Дом Сида» и получила номер, окна которого выходили на собор, фонтан и многочисленные лестницы.

Фрида сказала бы, что вечернее солнце превратило романтичный гостиничный номер в адскую камеру. Я сбросила туфли, открыла бутылку с водой и распахнула французское окно. От холодных плиток пола я испытала шок. Естественная реакция человека, привыкшего к обычному деревянному полу. Да, в эту минуту тоска по деревянному полу стала для меня синонимом тоски вообще. По полу, который, показавшись холодным, уже через несколько секунд становился теплым и мог скрипеть, предупреждая о нежеланных посетителях.

Тени удлинились, когда звук, похожий на звук охотничьего рога достиг меня с невидимой сцены. Он напомнил мне, что все преходяще. Не здесь и не сейчас, но мало-помалу все поблекнет и отойдет в прошлое. Люди. Рукопись.

Собственно, Фрида была права. Я слишком растянула свой роман. Делала вид, будто не понимаю, что это уже конец. Очевидно, мне хотелось избежать расставания или пустоты, наступавшей после финала. С каждым разом эта пустота бывала все мучительнее. Ведь есть предел книгам, которые я еще могла написать. Может, эта была последней?

Самолет появился ниоткуда и оставил белые полосы на небе цвета нижнего белья. Звук послышался гораздо позже, как в фильме, где звук отстает от изображения.

Я надеялась, что в конце концов все начнет соответствовать друг другу. События, люди, вопросы и чувства — все обретет свой смысл. Но, конечно, так не получилось. Кто-то или что-то всегда оказывается за рамками романа. Так же, как в жизни. Становится жертвой беспорядочного сокращения или погони за чем-то неуловимым. В лучшем случае — загадкой или иллюзией, обещающей, что когда-нибудь человек узнает все. Но только кому такое под силу? Кому под силу знать все?

Я прислушалась к плеску фонтана. К стене дома был прислонен старый велосипед, и несколько молодых людей смеялись, сидя на парапете фонтана. Мы слышали один и тот же плеск воды, но едва ли слышали его одинаково. Для меня вода звучала на разные лады. Сперва, когда она взлетала вверх, слышалось нарастающее шипение. Потом — низкие полутона, и наконец она исчезала в песке между старой брусчаткой. Отчетливо слышались и обертоны. Поток переливался через край и был похож на проявитель для цветной фотографии.

Когда в водяном столпе на площади появилась радуга, я поняла, что нахожусь под огромным стеклянным колпаком. Там были и звуки и свет, но они казались синтетическими, ненастоящими. Даже вульгарными, как пейзаж, сделанный из пластмассы. И необъяснимым образом мое присутствие в этой комнате, в доме, простоявшем не один век, было лишь подтверждением того, что все будет повторяться бесконечно. Ничто не изменится к лучшему, скорее, наоборот. Во всем был привкус пустоты.

Я понимала, что мое душевное состояние обманывает меня, но это ничего не меняло. Под этим стеклянным колпаком, который был моей жизнью, мне вдруг ясно, как, наверное, и Франку, стало видно бессмысленное. Я смотрела на высокую радугу в водяной струе. Через несколько секунд она превратится в картину, которую я буду вспоминать или забуду. Жизнь мимолетна. Можно на некоторое время сохранится в чьих-нибудь воспоминаниях, но это, если повезет.

Сколько слоев может быть в романе? Персонажи, которые в нем действуют. Воспоминания и переживания писателя. Подсознание, создающее образы. Сознание, которое все сортирует. Традиция, заставляющая писать в определенном жанре. Социальные и литературные чаяния. Жизнь писателя в то время, когда он пишет именно эту книгу. Географические рамки. Тревога. Страх. Гнев. Угнетенность. Горечь. Одиночество.

Способны ли те, кто сейчас сидит и читает мою рукопись, найти смысл в том, что я пыталась выразить? Достаточно ли я сделала намеков, чтобы они все поняли? Личность Фриды? Или Франка? И Аннунген? Разве писатель не может в конце концов позволить себе увлечься своими персонажами и писать только то, что они ему диктуют? Что случилось бы, если бы Фрида победила меня в гараже и теперь она, а не я, ехала бы домой на «хонде»? Конец был бы совсем другой. Можно ли представить себе, что Фрида спровоцировала меня на драку за ключи именно для того, чтобы узнать, насколько я сильна и сумею ли сама добраться домой? Что она запланировала эту последнюю ссору, чтобы я решилась расстаться с нею? Кто из нас, она или я, поняли что Санне Свеннсен — главная героиня моей книги? Может, ее задача в том и заключалась, чтобы заставить меня это понять?

В эту минуту у меня в рюкзаке зазвонил мобильник. Я бросилась на него, словно хищник на дичь.

— Санне? Это Аннунген.

— Ох! — с облегчением вырвалось у меня.

— Я думаю, он поехал искать нас… Вскрытие показало, что он утонул. Он перелез через поручни. А может, его сбросили… — Голос ее слегка дрогнул. — Ведь их было двое. Теперь их допрашивают, но они все отрицают. Они говорят, что только разговаривали с ним в баре.