Лоранс Коссе - 31 августа

• Название: 31 августа
• Автор: Лоранс Коссе
• Издательство: ИНОСТРАНКА
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-94145-391-4

Роман "31 августа" принес французской писательнице Лоранс Коссе мировую славу. Таинственный белый "фиат", послуживший, по всей видимости, причиной автокатастрофы 31 августа 1997 года в парижском тоннеле Альма, где погибла принцесса Диана и ее возлюбленный Доди аль-Файед, так никогда и не был найден. Кто сидел за рулем машины-призрака и почему скрылся с места трагедии — так и осталось загадкой. Криминалисты нашли на месте столкновения осыпавшуюся от удара краску "фиата", осколки разбитой фары, но так и не вышли на след водителя — возможно, ключевого участника происшествия. Однако Лоранс Коссе предлагает удивительно точную и достоверную версию событий. Она выстраивает захватывающую историю молодой парижанки по имени Лу, владелицы злосчастного "фиата", неожиданно оказавшейся в центре интриги, что перевернула всю ее жизнь.

---

…Министра внутренних дел и префекта полиции, — говорило радио. — Сегодня рано утром президент Ширак и его супруга воздали принцессе последние почести в больнице Питье-Сальпетриер, сразу вслед за ними прибыл премьер-министр господин Жоспен…

Лу сняла с полки транзистор и вернулась в спальню. Она закрыла окна и легла в кровать, не выключая радио.

…Сегодня не утихают обвинения в адрес фотографов-папарацци. Их считают непосредственными виновниками аварии. В самом деле, водитель был вынужден мчаться на бешеной скорости, подвергая опасности жизнь пассажиров, ради того чтобы избавиться от назойливых фотографов — этих ненасытных папарацци, которые изо дня в день преследовали леди Ди и, как не раз говорила она сама, отравляли ей жизнь.

Осы, осиное гнездо. Лу выходит из комиссариата, их там целая сотня, и все липнут к ней — жадные, настырные. Вспышки огромных фотокамер, буря света. Лу пытается спрятать лицо.

…Когда принцесса занималась на тренажерах в спортивном клубе, в арендованном для нее гимнастическом зале. Фотограф установил камеру на тренажере, при содействии…

Лу закрывает лицо левой рукой. Ее правую руку полицейский заломил за спину. Но фотограф отводит ее руку, все вспышки щелкают разом, она кричит…

…К другим событиям в мире. В Алжире…

Лу выключила звук. О полиции не может быть и речи. Она плохо представляет себе, что делать дальше, но в полицию она не пойдет. Нужно бежать, это ясно. Ускользнуть от этих стервятников папарацци, прежде чем они возьмут ее след.

Она резко перевернулась на живот и спрятала голову под подушку. Уехать — это прекрасно, но куда? Она могла бы поехать к матери, в Ла-Сьоту, но эта клуша захочет объяснений, будет без конца спрашивать: "А что Ивон? Он плохо с тобой обращался? Нет? А в чем же дело?.. А твоя работа, что ты решила насчет работы?.."

С Эмили будет еще хуже: "Мне-то можно сказать правду. Ты же знаешь, мне можно доверять…"

Нет. Не надо ни к кому ехать. Как только они определят марку машины-помехи, они установят имя владельца и в два счета отыщут Лу, если та отправится к матери или к единственной подруге. Если уезжать, то в никуда, раствориться в воздухе, изменить жизнь. Воскресенье, последний день месяца: скорее всего, на счету у нее ничего не осталось. Она могла бы получить какие-то гроши в банкомате. Тем лучше, она просто уедет и потом уже разберется, как быть.

Она уедет, иначе говоря, не станет чинить "фиат". И все улики будут налицо — вот они, в гараже. За невозможностью найти Лу, найдут ее машину, получат необходимые доказательства и узнают, кто был за рулем в двадцать минут первого на въезде в тоннель.

И раньше всех узнает Ивон, он первым увидит повреждения "фиата". Это случится сегодня же вечером или завтра, в понедельник. Лу исчезнет, Ивон начнет беспокоиться. Он спустится в гараж, рассмотрит "фиат" и все поймет. Из самых лучших побуждений он тут же сообщит куда следует.

Как быть? Не бросать же машину где-нибудь в чистом поле.

Она снова перевернулась в кровати. Открыла глаза. Куда безопаснее отремонтировать "фиат", а потом бежать.

Начнем сначала. Если радар сфотографировал номерной знак, я об этом узнаю через день. По идее, я бы уже сейчас это знала. Фото проявляется мгновенно. К этому времени негативы давно проявлены, все, что засняли радары в районе моста Альма, изучено под лупой. Ну вот. Подожду до завтра. Если завтра утром полиция за мной не придет, значит, номера у них нет. Нет ни фотографии, ни свидетеля. Даже если дознаются, на это уйдет несколько дней. У меня хватит времени отремонтировать "фиат". Если он будет как новенький, можно что-нибудь наплести: "Я вернулась домой в полночь, ехала другой дорогой, вовсе не через тоннель Альма…"

А вдруг зазвонит телефон? Лу бросило в пот, она скомкала простыню в ногах. Если зазвонит телефон, я не буду снимать трубку. Меня нет. Никого нет дома.

Да нет же, надо сделать как раз наоборот. Предположим, меня не могут застать по телефону: они придут за мной прямо домой. Откройте! Полиция… Я окажусь в ловушке. Нужно снимать трубку. По крайней мере, я буду знать, кто звонит, действительно ли это полиция, на самом ли деле меня засекли. Сбежать и тогда не поздно, сразу после звонка.

Она снова включила радио. Анри Поль не был постоянным шофером Доди, он работал в "Ритце"; "мерседес" был взят напрокат; постоянный водитель уехал первым, совершая обманный маневр. Телохранитель госпитализирован в тяжелом состоянии и не может говорить. Отделение сердечно-сосудистой хирургии больницы Питье-Сальпетриер — одно из лучших в Европе. Семь фотографов из агентств задержаны на месте происшествия и помещены в камеру предварительного заключения до выяснения обстоятельств. Королевская семья находится в это воскресенье в своем замке Балморал, в Шотландии. Королева "потрясена". Приезд в Париж принца Чарльза ожидается в ближайшие часы.

В половине одиннадцатого Лу встала и выпила полчашки молока. Хотелось есть и тошнило. Квартира была затоплена солнечным светом. Она сползла на плиточный пол кухни, скрючилась, обхватив колени руками. Она не собиралась сдаваться. Что-то нужно придумать. Их ничто не остановит, этих торговцев ворованными картинками, они фотографируют вас, когда вы лежите в кровати, когда принимаете ванну, когда стоите в нижнем белье в примерочной, они купят ваших коллег, и те подтвердят, что вы и впрямь очень странная девушка. Мари-Ho не замедлит добавить: она-то уже давно поняла, что вас просто выводят из себя худенькие блондинки, вы же кругленькая брюнетка… Вашу матушку они тоже найдут — нехитрое дело, — и что она скажет, эта сорока? Что до двенадцати-тринадцати лет вы были прелестным ребенком, нежным, послушным, доверчивым, но потом — откуда что взялось: скрытная, замкнутая… Матушка будет говорить без умолку, раз уж в кои-то веки ее слушают: "А еще — не надо записывать, это я так, чтобы вы поняли, — однажды мне позвонили из больницы в Марселе, попросили приехать за ней. Меня как обухом ударило, прибегаю, а она вся бледная, еле стоит на ногах. И что же, вы не поверите, она так и не рассказала мне, — мне, своей матери! — что с ней случилось, как она попала в эту больницу".

Ад. Твои маленькие тайны выставлены напоказ, как барахло на базаре, — копайся всякий кому не лень. И ты тоже выставлена напоказ — полураздетая, не знающая, куда девать руки, толстая и белая от страха.

И это не просто тяжелое время, вопрос трех-четырех месяцев. Это на всю жизнь. Все рухнет, ничто не будет как прежде. От такого клейма не избавишься до конца дней. Сколько ни проживи, ты всегда будешь той, из-за кого погибла принцесса Диана. Врач, булочник, муж, мои еще не рожденные дети — им непременно и с удовольствием расскажут, кто их мать, — все будут показывать на меня, тыкать пальцем: это из-за нее погибла леди Ди, это она спровоцировала аварию и преспокойно уехала.

Лу не позволит общественным обвинителям поймать ее в ловушку. Она не дастся.

Нужно продержаться еще сутки. Она встала, приняла две таблетки могадона и снова легла. Через двадцать четыре часа все станет по-другому. Внизу, в гараже, никакой машины. И меня самой уже не будет в этом доме. Что такое двадцать четыре часа? Двадцать четыре раза по часу?..

Ее разбудил голос Ивона: "Ты спишь?" Бодрый голос Ивона и запах регаты, запах воды и мокрой ткани.

— Меня тошнит, — простонала Лу, не открывая глаз.

Ивон уже уселся, плюхнулся своими восемьюдесятью килограммами на кровать.

— Ты думаешь, это печеночный приступ?

— Ммммммм, — протянула Лу как можно слабее.

Ивон положил руку ей на шею.

— У нас Ренан, — сказал он. — Я пообещал ему жаркое с фасолью. Мы пришли четвертыми, ужасно хотим есть. Кстати, слыхала про принцессу?

— Какую принцессу? — спросила Лу.

— Ну, ты даешь! — удивился Ивон. — Диану.

Он говорил на французский манер — Диану. Лу переспросила, произнеся ее имя так же, как он:

— Что Диана?

— Ты не знаешь? — воскликнул молодой человек. — Невероятно, ты как с луны свалилась. Она умерла этой ночью, погибла в автокатастрофе. В доке только об этом и говорили.

Лу почувствовала, как выпрямился матрас — Ивон встал.

— Не буду мешать тебе, моя Лу, — снова заговорил он, — похоже, тебе от этого ни холодно ни жарко.

И с ноткой изумления добавил:

— Скажи, что здесь делает радио?

Лу приоткрыла глаза.

— Где? — спросила она. — Это не ты принес его сюда? Оно, должно быть, попалось тебе под руку, когда ты входил?

— Радио-которое-нельзя-никуда-выносить-из-ванной? — возмутился Ивон. — Никогда бы я этого не сделал, я выучил это правило. Поэтому пойду поскорее верну его на место. Давай засыпай, Лулу.

Хоть бы он ушел, подумала Лу. Хоть бы они оба ушли. Хоть бы они никогда и не приходили. Хоть бы сейчас было двадцатое, двадцать пятое августа…