Ирина Чернова - И аз воздам

• Название: И аз воздам
• Автор: Ирина Чернова
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Маги не всегда бывают хорошие и добрые, это такие же люди, как и все остальные…

---

— Бейрис, — возмущенно перебил брата Сайрес, — прекрати говорить пошлости при дамах! Здесь находится моя жена и твоя будущая жена, а ты позволяешь себе высказывать такие намеки, что им остается только краснеть и затыкать уши!

— Да-да, — подхватила Алира, еще больше заворачиваясь в шаль, — ты опять начинаешь говорить, как раньше, а ведь последние дни ты вел себя очень хорошо и никого не вгонял в краску. Мне, право, неловко слышать такое… обещай пожалуйста так больше не говорить.

— Лерия, а ты тоже считаешь, что я говорю пошлости?

— Пошлости? — за окном проплыла площадь, с которой в сторону отходили целых три узких улицы и от воспоминаний где-то внутри стало тепло… здесь мы с Орвиллом смотрели мага-иллюзиониста… — не заметила. По-моему, был разговор об одежде и я с ним согласна.

Алира передернула плечами и отодвинулась в свой угол, не забывая, впрочем, сидеть с прямой, как доска, спиной.

На открытой площади перед уже знакомым мне храмом ветер гонял своими порывами маленькие пылевые смерчи, которые долетали до стен и с размаху бились об них, осыпаясь у основания и вновь взлетая при очередном свистящем рывке. Захлопали дверцы экипажей, которые по-своему боролись с погодой, а на сухие пыльные камни мостовой начали падать первые редкие капли. Особого холода не чувствовалось, только больно стегнул по лицу брошенный ветром песок и противно заскрипел на зубах.

— Лерия, — Райшер выскочил первым и теперь протягивал руку, чтобы помочь сойти по трем сомнительного вида ступенькам, — не поднимай так высоко подол, ты забыла, что у нас так не принято?

Проходя последний десяток метров до круглых пузатых колонн, я напряженно решала задачу — с чего это вдруг он стал выглядеть почти счастливым, когда подавал руку? Но чужие мысли я пока что читать не научилась, а соотносить это с будущей подписью и вовсе глупо. Вот если б дело обстояло наоборот, то и сомнений никаких бы не рождалось, а так… что с меня взять, приданого и то с гулькин нос!

Двери сегодня были прикрыты наполовину и внутри не гулял ожидаемый мерзкий сквозняк, но все равно большое квадратное помещение было достаточно прохладным и я пожалела, что не попросила какой-нибудь платок потеплее. Еще и сидеть придется на каменных табуретах, а это для здоровья очень плохо. Действительно, жалко, что погода подгадила.

Обстановка в храме ничуть не изменилась против той, которую я запомнила по первому и единственному посещению. Чернобелый шар с голубой ленточкой крутился, как и раньше, точно также дрожал от жара воздух над обеим чашами, но там, где мы остановились, не чувствовалось даже малейшего намека на тепло от них. Единственным источником тепла была рука Райшера, которая не давала отстраниться от него на необходимое по здешним понятиям расстояние, да что там расстояние, даже широкая юбка примялась с правого бока и плечо почти вжато в его камзол. Это ничего, что так нарушаются местные условности?

Возможно, вся родня тоже усмотрела в этом нечто неприличное, потому что справа, со стороны Бейриса, кто-то шипел и махал руками, пытаясь привлечь к себе внимание, но вышедший из-за серой стелы жрец в белой накидке строго посмотрел на недовольных и все мельтешение прекратилось под перешептывания сзади. Жрец развел руки в стороны, поставив ладони вертикально и некоторое время стоял, молча рассматривая немигающим взглядом собравшихся в храме людей. Понять, на кого он конкретно смотрит в данный момент, было невозможно — в помещении не было яркого света и казалось, что он вообще забыл, зачем вышел в этот зал. На мгновение по волосам пробежала легкая щекотка, едва заметно кольнуло в кончик носа и в левую сторону груди. Бейрис стоял, как скала, только еще сильнее сжал мне руку, пока по лицу жреца не пробежала легкая улыбка. Он опустил руки и сложил их на животе, но не спешил начинать напутственную проповедь, рассматривая нас теперь с несомненным интересом. Никто не решался прервать этот процесс до тех пор, пока сзади не чихнули громко и раскатисто. Жрец встрепенулся, нахмурился, шумно вздохнул и… тоже чихнул в ответ. Я тихо фыркнула от смеха, а Райшер предупреждающе коротко сдавил кисть. Пришлось сделать серьезное лицо и ждать проповеди.

— По милости Айди и по собственному желанию этот день стал особенным для вас, — жрец уже начал свою речь, вытирая рукой нос самым обыкновенным человеческим жестом, — потому что двое пришли в храм единственно для того, чтобы соединить свои судьбы на всю оставшуюся жизнь. Намерения мужчины и женщины, стоящих сейчас перед всеми, подтверждены их совместным приходом сюда с твердым желанием продолжить свой путь рука об руку, как они сейчас и стоят перед всеми. Держите вместе не только руки, но и силы, которые дала вам сама жизнь, чтобы с их помощью продолжить свой род в будущих детях и внуках. — Жрец шумно втянул воздух, подумал и… снова чихнул, строго посмотрел на меня и продолжил, — Айди внимает сверху вашему желанию и даже ненастный день, который вы можете воспринимать, как препятствие на дальнейшем пути, может обернуться для вас счастливым началом новой жизни. Благодати Айди достойны все, даже если кто-то усомнился в ее милосердии и внимании, только она может определить, сколько еще надо прошагать, чтобы преклониться перед ее мощью и заботой о живущих. Пусть ваши помыслы будут чисты друг перед другом, пусть ваши силы не иссякнут и послужат поддержкой вам обоим, только тогда ваш совместный путь будет прямым и светлым. Сейчас вы подпишете брачные контракты, внеся в эти листы то, что лежит у каждого из вас на сердце и это будет ваше обращение друг к другу. Да отразится здесь то, что держится в ваших душах, — заученным жестом были воздеты руки, в которые выступившие из-за серой стелы двое жрецов с почтением вложили свернутые в трубки белые листы бумаги. — Сегодняшнее подписание будет производиться на этих листах с последующим условием впаивания их в специально изготовленные для этой цели для закрепления вашего союза. Единственное, что отличает эти листы, — он продемонстрировал их поворотом кистей, — от заказанных, это невозможность одновременного проявления на них написанного вами, но, если будет на то разрешение второй стороны, то мы охотно дадим прочитать написанное. В связи с этим я еще раз задам вам обоим вопрос, будете ли вы подписывать ваш брачный контракт на этих листах или отложите это до дня, когда будут изготовлены другие, согласно требованиям Совета?

— Да, будем, — Бейрис чуть толкнул меня плечом и я поспешила подтвердить согласие.

— Тогда присядьте за этот стол, — листы аккуратно легли на короткие торцы и к каждому углу встал жрец, охраняющий подход к этому знаменательному месту, — и занесите то, о чем я говорил.

Дойдя в сопровождении Райшера до низкого табурета, я устроилась поудобнее, взяла протянутое одним из жрецов писало и задумалась, глядя на чистый лист перед собой. Остальная родня сгрудилась за спиной Бейриса на расстоянии около метра, охраняемом молчаливыми жрецами и начала сдавленно шушукаться, толкаться и даже вести какие-то подсчеты, убеждая друг друга соглашаться или отказаться от предложенного. Делалось это не столь громко, как я видела ранее, поэтому услышать, что предлагает вторая сторона, почти не представлялось возможным, тем более, что длина стола составляла метра два с половиной. Ну и что будем писать, Валерия Павловна?

Заголовок, прописанный красивым крупным почерком гласил, что бумага действительно является брачным контрактом между г-жой Валерией Колесниковой и г-ном Бейрисом Раймоном ленд Райшером, о чем внизу будет сделано подробное разъяснение за подписью обоих. Точнее, фраза была более витиеватая и расползлась аж на четыре строки, но смысл был именно таков и дальше шли едва заметные полоски, как в наших прописях, на которых и надо было перечислять желаемое. Самая последняя строчка разбивалась на две и под каждой мелкими буковками были написаны имена. Ага, тут будут подписи, поняла! Поначалу мне очень хотелось вписать сюда неконтролируемое использование всего, что числится за Бейрисом, исключительно из вредности, чтобы побольше досадить ему за все, что было раньше. Потом это желание переросло в самую примитивную проблему обеспечить себя на долгую дорогу и дальнейшее прожитие небольшим стратегическим запасом, чтобы не униженно не просить у Райшера никаких денег. Но пока жрец читал свою проповедь, эти желания ушли и в памяти осталось лишь последнее стандартное выражение, которое так и крутилось в голове. Внести то, что держится в душе? Та молодая пара, которую я когда-то видела здесь, как раз очень бодро вписывала денежную сторону вопроса, пункты которого диктовали сопровождающие родственники. Что есть деньги? Сегодня их много, завтра от них останется только воспоминание, они могут потеряться или закончиться слишком быстро, меня могут ограбить по дороге или надуть в ближайшем трактире, пока я не буду твердо знать цены. Если останусь без гроша, то пойду пешком и это не проблема, кусок хлеба можно заработать в любой деревне своим трудом, это мы уже проходили. К душе деньги не имеют никакого отношения, к душе имеет отношение совсем другое, ради чего я согласилась на весь этот фарс. Бумага все стерпит, а боги мне так и не протянули руку помощи, поэтому я напишу именно то, что лежит в душе…