Татьяна Ахметова - Озорные стихи (Устами народа-2) - 1997

• Название: Озорные стихи (Устами народа-2) - 1997
• Автор: Татьяна Ахметова
• Жанр: Фольклор

Эта книга доставит вам множество веселых минут. Вы нахохочетесь над озорными фривольными строками великих русских поэтов, таких, как Пушкин, Лермонтов, Есенин, над остроумными игривыми стихами нашего современника Алеши Добрякова, над пародиями на великие творения русской литературы «Горе от ума» и «Демон» и, конечно, позабавят всех как широко известные поэмы «Лука Мудищев» и «Пров Фомич», так и новые для вас народные поэмы и стихи.

Издательство предупреждает:Детям до 16 лет, ханжам и людям без чувства юмора читать книги этой серии запрещено!

---

СКАЗКА О ПОПЕ ВАВИЛЕ

Жил-был сельский поп Вавило,
Уж давненько это было,
Не припомню, право, где,
Ну… у матери в пизде.
Жил он сытно и привольно,
Выпить был он не дурак,
Было лишь ему то больно,
Что плохой имел елдак.
Так, хуишко очень скверный,
Очень маленький, мизерный;
Ни залупа не стоит,
Как сморчок во мху торчит
Попадья его Ненила,
Как его ни шевелила,
Чтобы он ее уеб —
Ничего не может поп.
Долго с ним она вожжалась
И к знахаркам обращалась,
Чтоб подняли хуй попа —
Не выходит ни кляпа.
Попадья была красива,
Молода и похотлива
И пошла по всем давать,
Словом, сделалася блядь..
Кто уж, кто ее ни еб:
Сельский лавочник, холоп,
Целовальник толсторожий,
И проезжий, и прохожий,
И учитель, и батрак —
Все совали свой елдак
Но всего ей было мало,
Все чего-то не хватало.
Захотела попадья
Архирейского хуя.
Долго думала и мнила,
Наконец и порешила:
К Архипастырю сходить
И Владыке доложить,
Что с таким-де неуклюжим
Жить она не может мужем,
Что ей лучше в монастырь,
А не то, так и в Сибирь.
Собралась на богомолье,
Захватила хлеба с солью
И отправилась пешком
В архирейский летний дом.
Встретил там ее кутейник,
Молодой еще келейник,
И за три полтины ей
Посулил, что Архирей
Примет сам ее отлично
И прошенье примет лично,
Что хотя он и суров,
Но лишь только для попов.
Вот в прихожую поставил
И в компании оставил
Эконома-старика,
Двух просвирен и дьяка.
Все со страхом стали рядом,
Сам наверх пошел с докладом,
И из задних из дверей
Вскоре вышел Архирей.
Взор блестящ, движенья строги;
Попадья — бух прямо в ноги:
— Помоги, Владыко, мне!
Но могу наедине
Я тебе поведать горе, —
Говорит с тоской во взоре.
И повел ее аскет
В отдаленный кабинет.
Попадья довольно смело
Говорит ему, в чем дело,
Что ее поп лет уж пять
Не ебет; к тому ж опять
Хуй его-де не годится,
А она должна томиться
Жаждой страсти в цвете лет.
Был суровый ей ответ:
— Верно, муж твой сильно болен
Иль тобою не доволен,
Может быть, твоя пизда
Не годится никуда?
— Нет, помилуйте. Владыка!
Она вовсе не велика,
Настоящий королек…
Не угодно ли разок ? —
Тут тихохонько Ненила
Архирею хуй вздрочила,
Кверху юбку подняла,
Под него сама легла,
Толстой жопой завиляла,
Как артистка подъебала,
И зашелся Архирей
Раз четырнадцать над ней.
— Хороша пизда, не спорю;
Твоему помочь я горю
И готов и очень рад, —
Говорит святой прелат. —
Все доподлинно узнаю
И внушу я негодяю,
Что таких, как ты, не еть —
Значит, вкуса не иметь,
Быть глупее идиота.
Мне ж когда придет охота,
Уебу тебя опять,
Приходи, ебена мать! —
И довольная Ненила
Тем, что святости вкусила,
Архирея уебла,
Весело домой пошла.
На другой день духовенство
Звал Его Преосвященство
Для решенья разных дел.
Между прочим повелел,
Чтоб дознанье учинили
О попе одном, Вавиле,
Досконально: точно ль он
Еть способности лишен?
И об этом донесенье
Сообщить без замедденья.

Так недели две прошло,
И вот что произошло:
Благочинный с депутатом,
Тож с попом его собратом,
К дому батьки подъезжал
И Вавилу вызывал.
— Здравствуй! Поп Вавила, ты ли?
Вот зачем к тебе прибыли:
На тебя пришел донос,
Уж не знаем, кто донес,
Что ты хуем не владеешь,
Еть совсем, вишь, не умеешь,
А от этого твоя
Много терпит попадья!
Что на это нам ты скажешь?
Завтра ж утром ты покажешь
Из-за ширмы нам свой кляп,
Крепок оный или слаб.
А теперь ты нам не нужен,
Дай пока хороший ужин! —
Поболтали, напились,
Да и спать все улеглись.
На другой день утром рано
Встало солнце из тумана.
Благочинный, депутат
Хуй попа смотреть спешат.
Поп Вавила тут слукавил,
Он за ширмами поставил
Агафона-батрака,
Ростом с сажень мужика.
И когда перед отцами
Хуй с огромными мудами,
Словно гирю, выпер он —
Из-за ширмы Агафон.
— Что ж ты, мать моя, зарылась!
Эта ль штука не годилась? —
Благочинный возгласил
И Ненилу пригласил
Посмотреть на это чудо:
— Тут, наверное, полпуда!
И не только попадья,
Не вполне уверен я,
Что любая б из княгиней
Хуй сей мнила благостыней!
— Ах, мошенник! Ах, подлец!
Хоть духовный он отец!
Это хуй-то Агафона!
И примета: слева, вона,
Бородавка! Мне ль не знать,
Что ж он врет, ебена мать! —
Так воскликнула Ненила.
И конец всему, что было.

ОТЕЦ ПРОХВАТИЙ

Поэма в трех частях

I

В Москве за Пресненской заставой
Купчиха модная жила,
Породы крупной и лягавой,
Лицом румяна и бела.

Покойный муж ее купчина
Имел громадный капитал,
Он тоже был хорош детина,
С живого шкуру чуть не драл.

Его постиг пралич нежданный,
В могилу скоро он сошел,
И капитал давно желанный
Купчихе в руки отошел.

Он был лукав, но тих и скромен,
Жену боялся как огня,
Но лишь в одном был недоволен,
Ревнуя сильно иногда.

Как голубь сизый под застрехой,
Над ней покойный ворковал,
Жена ему была потехой,
Ее до смерти он ласкал.

Покоя думы не давали.
Любовью пылкой к ней сгорал,
В подобной каторге едва ли
Кто так измученно страдал.

Лишь только после все узнали,
Когда сума купец сошел
И бедный муж в тот мир ушел,
Где нет ни горя, ни печали.

Поминки справив по уставу,
Жена, не изменяя нраву,
Не в силах страсти обуздать,
Вновь начала опять гулять.

По смерти мужа дорогого,
Кажись, неделя не прошла,
Как вновь купчиха Пирогова
Себе второго завела.

В любви три года бесшабашной,
Как сон, для вдовушки прошли
И пеленою скуки страшной
На сердце пылкое легли.

Ее теперь не занимало,
Чем прежде жизнь была красна,
Чего-то тщетно все искала
И не могла найти она.

Грустит все бедная, тоскует,
По целым дням сидит одна,
Ее тревожит и волнует.
Как сумасшедшая она.

Порой бывало, в час обычный
Ей угодить никто не мог;
Все ищет, был чтоб симпатичный,
Так чтоб не жирен и не плох.

Бывало, в полночь возвращалась
Она задумчива домой,
Со злостью в дверь она стучалась
Дрожащей, судоржной рукой.

Не знаю, долго ли томленье
Купчихи длилось, но потом
Пришла к такому заключенью,
Как пораскинула умом.

И вот она свою карету
За некой сводней шлет скорей,
Чтоб за чайком на тему эту
Поговорить интимно с ней.

II

В Замоскворечье на Полянке
Стоял домишко в три окна,
Принадлежал тот дом мещанке
Матрене Карповне тогда.

Жила без горя и печали,
Особу эту в тех краях
За сваху ловкую считали
Ее в купеческих домах.

Но эта мнимая сестрица,
Весьма преклонных лет девица,
Прекрасной своднею была,
В ее быту цвели дела:

Иной купчихе, бабе сдобной,
Живущей с мужем-стариком,
Устроит Карповна удобно
Свиданье с юным голубком.

Иль по какой другой причине —
Муж от жены начнет гулять,
Та затоскует по мужчине,
Велит к ней Карповну позвать.

Узнав купчиха сваху эту,
Она все сделала тайком,
Вдова отправила карету
И ждет к себе Матрену в дом.

Вошедши, сводня, помолившись,
На образ истово крестясь,
Купчихе низко поклонившись,
И так промолвила, садясь:

— Зачем просила, дорогая?
Иль до меня нужда какая?
Извэль, хоть душу заложу,
А для тебя уж угожу!

Не надо ль, женишка спроворю,
Не будет в этом мне труда,
Могу помочь твоему горю
На этот раз и навсегда.

Жить в одиночестве зачахнешь,
И жизнь-то будет не мила;
Жених — красавец! Просто ахнешь,
Я для тебя уж припасла.

— Спасибо, Карловна, на слове,
Что входишь ты в мою печаль,
Жених твой хоть и наготове,
Но я сойдусь ли с ним едва ль.

Матрена табачку нюхнула
И, помолчав минуты две,
О чем-то тяжело вздохнула
И тихо говорит вдове:

— Трудненько, милая, трудненько
Тебе по вкусу подыскать,
Но обожди еще маленько,
Я постараюсь отыскать.

Есть у меня здесь на примете
Жених-красавец, ей-же-ей!
Не отыскать на целом свете,
Ручаюсь жизнью я своей.

Я, грешница, сама таила
Любовь ту пылкую к нему,
Но я ему всегда постыла,
Не знаю — в чем и почему.

Собою видный, благородный!
Тебе, красавице, под стать,
Телосложением дородный,
Отец Прохватий его звать.

Да вот беда — чтоб сгинуть ей!
С женой поссорился своей,
Сидит все время он в шинке,
Один опорок на ноге.

Вдова в молчании внимала,
Потупив взор, лишь чуть краснея,
И сладость брака предвкушала,
Что для нее всего милее.

Не в силах побороть волненья,
Она к Матрене подошла
И со слезами умиленья
Ее в объятья приняла.

— Матрена! сваха дорогая!
Будь для меня ты мать родная!
Его же завтра ты найди.
Я пригожуся впереди.

Дам денег, сколько ты захочешь,
Сама об этом похлопочешь,
Одеть его ты постарайся
И вместе с ним ко мне являйся.

— Исполню просьбу непременно,
К нему я завтра же пойду,
Своим словам я неизменна,
Одену, франтом приведу.

Тринадцать красненьких бумажек
Вдова дает ей, не жалея,
И просит, чтобы без затяжек
Доставить завтра же скорее.

Любезно с вдовушкой прощаясь,
Матрена скрылася за дверь;

И вот купчиха уж теперь,
В мечтах любовных утопая,
Вся пылкой страстию сгорая,
Во ожидании гостей.

III