Лев Куббель - Страна золота - века, культуры, государства

• Название: Страна золота - века, культуры, государства
• Автор: Лев Куббель
• Жанр: История

---

Впрочем, объективность и на этот раз не изменяет нашему хронисту. Нравы жителей большого процветающего торгового города он оценивает, мягко говоря, несколько скептически. «Жители города отзывчивы, благожелательны и сострадательны...». Казалось бы, все прекрасно! Но... читаем дальше: «Однако же они по своей природе очень завистливы к мирским благам. Всякий раз, как увеличивается прибыль одного среди них, они объединяются в ненависти к нему, но не выказывают ему ее. И ненависть открывается, только если с ним случится какое-либо из несчастий судьбы... В этот момент каждый обнаруживает то, что у него есть из злых слов и деяний». И заметьте, что такая, говоря современным языком, социально-психологическая характеристика предшествует восторженному описанию самого города.

Существеннее всего то, что ас-Сади, человек своего времени и своего круга, твердо усвоил, что Дженне и Томбукту составляют две половины единого торгового центра в не раз уже упоминавшемся треугольнике нигерских городов, определявшем связи Западного Судана с внешним миром, со Средиземноморьем. И что, следовательно, благоденствие одного из них было неразрывно связано с богатством и процветанием другого.

Но не хуже Абдаррахмана ас-Сади в середине XVII в. понимал это и сонни Али во второй половине века пятнадцатого. В начале 70-х годов сонгайское войско подступило к стенам Дженне. Осада затянулась надолго; и осажденные и осаждающие испытывали жестокую нужду в продовольствии. А взять город приступом сонгаи не могли: мешала вода, окружавшая город со всех сторон. В конце концов истощенные голодом защитники города все же сдались — произошло это в 1473 г. Победитель обошелся с Дженне в высшей степени милостиво: оказал почтение правителю города (ас-Сади поясняет: «это и есть причина того, что до сего времени государь Сонгаи и государь Дженне сидят на одном ковре») и женился на его матери — вдове прежнего дженне-вере, умершего во время осады. Тем самым Али как бы закреплял за собой права на верховную власть над городом и прилегающими местностями. После этого сонни мог спокойно возвратиться в коренные сонгайские владения.

Взятием Дженне сонни Али завершил воссоединение экономического центра Западного Судана под верховной властью царей Гао. На месте десятков мелких владений установилась сильная, достаточно централизованная и располагавшая в общем поддержкой крупного купечества власть сонгаев. Это и было результатом всей деятельности предпоследнего ши, этим важнейшим достижением и заслужил он ту высокую оценку, которую неохотно, так сказать, сквозь зубы, дает ему даже «История искателя»: «Он не оставил ни единой области, ни единого города, ни единого селения, куда бы он не пришел со своей конницей, воюя жителей этих областей и нападая на них».

Теперь, когда сонгайское государство заняло на политической арене Западного Судана то место, которое перед этим почти два столетия занимала держава Кейта, произошло смещение к северо-востоку центра тяжести всей караванной торговли. Скажем еще раз: с упадком Мали пришел в упадок и экономический центр, сложившийся вокруг Ниани, когда этот город был политической столицей страны. И совершенно закономерным оказалось и последующее возвращение торгового центра Судана в те места, где его существование было оправдано и географией торговых путей, и древними устойчивыми хозяйственными связями: в тот самый треугольник, который образуют на карте три города — Дженне, Гао, Томбукту.

Неукротимый воитель, сонни Али и умер в походе. В ноябре 1492 г., возвращаясь из победоносной военной экспедиции в область Гурма, на правом берегу Нигера выше Гао (в языке сонгай слово «Гурма» и сейчас обозначает правый берег Нигера, так же как слово «Хауса» — левый), он утонул в одном из рукавов реки. Многочисленные его недоброжелатели, конечно, сразу же объявили такую смерть карой Аллаха за недостаточно почтительное отношение к мусульманскому духовенству, да и вообще к предписаниям ислама.

Ко времени смерти сонни Али сонгаям подчинялась уже вся долина Нигера от Денди до озер Дебо и Фагибин. Всем было ясно: в Западном Судане складывается новая великая держава.

Завершать работу сонни Али досталось другому великому государю — ал-Хадж Мухаммеду I, основателю новой династии сонгайских правителей. После кончины Али престол перешел к его сыну Бубакару по прозванию «ши Баро». Войско, которым предводительствовал Али в своем последнем походе, провозгласило Бубакара царем и присягнуло ему. Но царствовать ему пришлось всего четыре месяца — даже добраться до Гао, столицы Сонгай, новый ши не успел.

Новый правитель, новая династия

Среди ближайшего окружения сонни Али выделялся своими военными и дипломатическими способностями некий Мухаммед Туре. Сонинке по происхождению, он выдвинулся во время непрерывных походов сонни Али и достиг высшего воинского звания в Сонгайской державе — звания аския. Он и возглавил заговор против ши Баро.

Здесь нам придется обратить внимание на несколько обстоятельств. Первое заключается в том, что заговор этот, по-видимому, не просто существовал, но и намного превосходил по своим масштабам «рядовую» дворцовую интригу. Дело в том, что к концу 80-х годов XV в. сложился своего рода союз между факихами и сонгайской военной верхушкой, особенно той ее частью, которая практически осуществляла экспансию Сонгай в западном и северо-западном направлениях. Эти связи, конечно, не сразу появились, но уже достаточно окрепли к концу правления сонни Али: обеим сторонам пришлось понять, что история ставит их перед выбором. Либо какая-то форма компромисса между двором в Гао и факихами и купцами в Томбукту,

либо — прощай с таким трудом достигнутое политическое единство долины Нигера, а вместе с ним — и те выгоды, какие оно сулило и военным, заинтересованным в освоении новых земель на западе сонгайских владений, и факихам, цепко державшимся за свое место в торговле с севером...

Но сам Али, как уже сказано, не склонен был к такому компромиссу. И дело было не только в его крутом характере, даже и не столько в нем. Али был правителем традиционного типа (об этом тоже была речь), слишком связанным в идеологическом обосновании своей власти и своих прав с домусульманскими нормами и верованиями. Поступиться ими он не мог даже ради поддержания мира с мусульманской верхушкой: отказавшись от своих прерогатив, он бы не получил ничего реального взамен — ничего, что способствовало бы укреплению его власти. И сонни видел единственный путь: устрашение террором. По всей видимости и сын его, недолговечный будущий ши Баро, или Бубакар Дао, был в этом смысле «неперспективен» для недовольных, составивших заговор. Требовалась новая фигура. Ею и стал аския Мухаммед Туре.

Хронисты всячески превозносят личные достоинства и таланты Мухаммеда. Его называют счастливейшим, праведнейшим, ведомым прямым путем, многими другими эпитетами такого же характера. Несомненно, это был незаурядный человек, опытный и смелый военачальник — и не менее опытный и ловкий придворный. Как деликатно выражается ас-Сади, аския-де «в глубине души замыслил добиться сана халифа и ради того прибегнул ко многим хитростям. А когда завершил укрепление веревки тех хитростей, то выступил вместе со своими приближенными против Бубакара Дао и напал на него...». Если учесть, что между смертью сонни Али и открытым выступлением аскии против преемника Али прошло всего два месяца, то придется признать, что организатором новый претендент на сонгайский престол был выдающимся. А равным образом, видимо, и то, что потребность в переменах стала ощущаться особенно остро.

Но вот еще одно любопытное обстоятельство: историческое предание сонгаев упорно связывает аскию Мухаммеда родством с прежней династией. По некоторым версиям устной традиции, он был просто племянником сонни Али. Правда, некоторые эрудиты в последующие годы попытались «выстроить» аскии арабскую родословную, возводящую его к первым соратникам основателя ислама — анса-рам, пускай хотя бы по материнской линии! Но надуманность такой генеалогии была до того очевидна, что даже целиком преданный первому аскии Махмуд Кати почел за благо от нее отмежеваться. И сделал это не без некоторого изящества: сообщив о наличии такой родословной, закончил словами: «Но в следовании этому заключается отход от цели повествования».

Итак, заговор созрел, руководитель нашелся, тем более руководитель, связанный родством с династией, стало быть, даже и не совсем узурпатор. Оставалось перейти к делу.

Первое нападение аскии и его сторонников на преемника сонни Али завершилось неудачей: ши Баро, правда, был обращен в бегство, но захватить его не удалось. Теперь нужно было собрать войско и решать спор о власти в большом сражении. И тут вдруг обнаружилось, что силы претендента совсем не так уж велики, чтобы можно было заранее быть уверенным в победе. Конечно, мы должны принимать во внимание то, что авторы «Истории искателя» очень старались изобразить борьбу Мухаммеда Туре и Бубакара Дао как столкновение небольших, но споспеше-ствуемых Аллахом сил претендента с несметными полчищами полуязычника ши Баро., Но все же, видимо, немалое число, если не большинство зависимых от сонгаев местных правителей остались верны сыну Али, а за претендентом пошло меньшинство, даже если утверждение, будто к нему примкнул только один из них, а именно — наместник области Бара в районе внутренней дельты, скорее всего, является сильным преувеличением. Кстати, этот наместник носил сразу два титула: сонгайский — бара-кой и мандингский — манса.