Саймон Монтефиоре - Двор Красного монарха: История восхождения Сталина к власти

• Название: Двор Красного монарха: История восхождения Сталина к власти
• Автор: Саймон Монтефиоре
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-367-02793-8, 978-5-367-03209-3

История превращения двойного агента Иосифа Джугашвили в легендарного Сталина – одного из главных диктаторов XX века.

---

В это время американец Фред Бил бродил по обезлюдевшим украинским деревням и читал нацарапанные на стенах изб предсмертные послания, от которых в жилах стыла кровь. «Да благословит Бог тех, кто войдет в этот дом. Пусть они никогда не страдают так, как страдали мы», – написал перед смертью один несчастный. «Сын мой, мы не смогли дождаться, – читал он в другой избе. – Пусть будет с тобой Бог».

29 мая 1932 года Сталин и Надя выехали в Сочи. Там их навестили Лакоба и Берия. Лаврентий сейчас не нуждался в услугах Нестора. Он уже имел непосредственный доступ к вождю. Отношения между недавними друзьями и союзниками сильно испортились. Лакоба при встрече с Берией, не стесняясь, говорил: «Мерзавец!»

Мы не знаем, какие отношения были между Сталиным и Надеждой Аллилуевой во время этого отпуска. Ясно одно, напряжение с каждым днем росло. Сталин правил страной, которая находилась на грани взрыва, при помощи писем и телеграмм. О надвигающейся катастрофе он знал по донесениям сотрудников ОГПУ, которые приходили к нему пачками.

Сталин сидел на веранде дачи в залитом жарким солнцем Сочи и гневно думал об ослаблении дисциплины и предательстве в партии. В критические моменты своей жизни он всегда прятался в крепости, осажденный врагами.

14 июля Сталин написал Молотову и Кагановичу в Москву и потребовал издать драконовский закон, по которому голодных крестьян следовало расстреливать за кражу хотя бы одного колоска с колхозного поля. Так родился печально известный закон о «борьбе с хищениями социалистической собственности».

7 августа закон вступил в силу. Сталин к тому времени окончательно впал в панику. «Если мы не предпримем попыток по улучшению ситуации на Украине, – писал он Кагановичу, – то можем ее потерять!» В критическом положении вождь обвинял слабость и наивность своего зятя Реденса, начальника ОГПУ Украины, и руководителя республики Косиора. Украина, считал Сталин, насыщена польскими агентами, которые во много раз сильнее, чем думают Реденс и Косиор. Он решил заменить родственника более сильным и безжалостным человеком.

* * *

Тем летом Надя рано вернулась в Москву. Может, она хотела подготовиться к осеннему семестру, а может, не могла больше выносить напряжение, которым был пропитан отдых в Сочи. У нее обострились головные боли и рези в желудке. Плохое самочувствие жены усиливало тревоги Сталина. Любой другой человек на его месте не выдержал бы такого стресса, но у Сталина были воистину стальные нервы.

Гнев Сталина в те дни вызывали не только враги, но и друзья. Он сильно рассердился на Ворошилова, который робко высказал предположение, что политика вождя не найдет поддержки у политбюро. Когда украинский чекист Корнеев застрелил, скорее всего, голодающего вора и был арестован, Сталин заявил, что его следует оправдать. Но Климент Ефремович, которого едва ли можно назвать мягкотелым защитником морали, тщательно разобрался в деле и выяснил, что жертвой был подросток. Он написал вождю письмо, в котором предложил судить Корнеева, пусть даже приговор будет очень мягким. В тот же день, 15 августа, разгневанный Сталин поступил по-другому: приказал не только освободить Корнеева из-под стражи, но и повысить его в должности.

Через шесть дней после дела Корнеева, 21 августа, Рютин, ранее арестовывавшийся за критику в адрес Сталина, встретился с несколькими единомышленниками. Они договорились написать «Обращение ко всем членам партии». По их замыслу, это должен был быть мощный призыв сместить Сталина. Еще через несколько дней в ГПУ поступил донос на Рютина. У Иосифа Виссарионовича случилась истерика. 27 августа он срочно вернулся в Москву и встретился в Кремле с Кагановичем, чтобы обсудить обстановку.

Через месяц, 30 сентября, ГПУ арестовало Рютина. Возможно, Сталин, которого наверняка, как всегда, поддерживал Каганович, требовал вынесения смертного приговора. Однако казнь товарища по партии, такого же меченосца, как и они, была чересчур решительной мерой. Против нее выступали Серго Орджоникидзе и Сергей Киров. 11 октября оппозиционера приговорили к десяти годам в лагерях.

Рютинское «Обращение…» имело последствия и для семьи Сталина. Если верить охраннику Власику, Надя достала антисталинский манифест у своих друзей в академии и показала мужу. Это, конечно, не означает, что она присоединилась к оппозиции. Аллилуева могла просто хотеть помочь мужу. Утром после самоубийства брошюру Рютина нашли у нее в комнате.

В пятидесятые годы Иосиф Виссарионович не раз признавал, что не уделял жене достаточно времени в последние месяцы ее жизни. «Время тогда было очень сложное, – оправдывался он. – Мы работали в страшном напряжении, вокруг было так много врагов. Работать приходилось днем и ночью…»

Сталин-интеллектуал

Осенью 1932 года пятьдесят писателей, элита советской литературы, получили приглашение приехать в роскошный особняк. В доме в стиле модерн жил самый известный из всех советских писателей – Максим Горький. Ему тогда было шестьдесят четыре года.

26 октября избранные литераторы собрались у Горького в обстановке строгой секретности. Максим Горький, высокий, изможденного вида мужчина с густыми усами, встречал гостей на лестнице. В просторной столовой особняка стояли длинные столы. Они были накрыты белыми элегантными скатертями. Взволнованные писатели ждали в благоговейном молчании приезда высоких гостей. Наконец приехали Сталин, Молотов, Ворошилов и Каганович.

Партия большевиков относилась к литературе очень серьезно. О важности, которую придавали литературе революционеры, говорит хотя бы тот факт, что вожди, несмотря на громадную загруженность основной работой, находили время на редактирование произведений советских писателей.

После небольшой вступительной беседы с гостями Иосиф Виссарионович с соратниками сел за стол около хозяина дома. Неожиданно Сталин перестал улыбаться и заговорил о создании новой литературы.

Встреча в особняке Горького имела судьбоносное значение. Отношения между Сталиным и Горьким служили барометром отношения власти к литературе и писателям. Максим Горький был очень близок со Сталиным с конца двадцатых годов. Он даже отдыхал вместе с вождем и его женой.

К 1921 году Горький так разочаровался в ленинской диктатуре, что покинул родину и поселился на вилле в итальянском Сорренто. Сталин неоднократно посылал к великому писателю эмиссаров прощупать его настроения и уговорить вернуться в Россию. Затем вождь начал сложную игру: с помощью таких приманок, как деньги и власть, играя на тщеславии писателя, ему удалось заманить Горького обратно в СССР. Детские и юношеские воспоминания Максима Горького о крестьянстве как об отсталом классе заставили его выступить с поддержкой сталинской коллективизации и войны с деревней.

В 1930 году Горький начал получать щедрые подарки от довольно неожиданного благодетеля, казалось бы, далекого от литературы – ГПУ. Сталин сконцентрировал на Горьком все свое кошачье обаяние. В 1931 году писатель вернулся на родину, чтобы стать литературным украшением вождя. На жизнь он не жаловался, потому что ни в чем не нуждался. Максим Горький получал более чем щедрое денежное довольствие. Не стоит забывать и о миллионных гонорарах за его книги. Он жил в Москве в особняке, который до революции принадлежал известному промышленнику Рябушинскому. Помимо этого власти выделили ему огромную дачу за городом. В Крыму к услугам Горького была вилла, напоминавшая дворец. Многочисленная обслуга виллы работала в ГПУ. Резиденции Максима Горького быстро превратились в своего рода штаб-квартиры советской интеллигенции. Великий писатель много помогал молодым талантливым коллегам, таким как, к примеру, Исаак Бабель и Василий Гроссман.

Партийные руководители относились к Горькому с большим уважением. За содержание и быт звезды отвечал главный советский чекист. Ягода быстро улаживал все дела и проблемы Максима Горького и все больше времени проводил в его особняке. Сталин возил в гости к великому пролетарскому писателю Василия и Светлану. Они играли с внуками Горького. Внучке Горького, Марте, скучать не приходилось. Один день она веселилась с Бабелем, другой – с Ягодой.

Вождь понимал, что Горький является ценным товаром, который можно купить. В 1932 году он приказал пышно отпраздновать сорокалетие литературной деятельности Горького. Родной город писателя, Нижний Новгород, был переименован в Горький. Его именем назвали и центральную столичную улицу – Тверскую. Когда Сталин решил присвоить имя Горького и Московскому художественному театру, Иван Гронский, один из руководителей РАПП, робко возразил:

– Но товарищ Сталин, Московский художественный театр больше связан с именем Чехова.