Роберт Дейли - Сильные духом (в сокращении)

• Название: Сильные духом (в сокращении)
• Автор: Роберт Дейли
• Издательство: Издательский Дом Ридерз Дайджест
• Жанр: О войне
• Год: 2001
• ISBN: 5-89355-051-Х

Американского летчика сбивают над оккупированной Францией. Его самолет падает неподалеку от городка, жители которого, вдохновляемые своим пастором, укрывают от гестапо евреев. Присутствие американца и его страстное увлечение юной беженкой могут навлечь беду на весь город.

В основе романа лежит реальная история о любви и отваге в страшные годы войны.

---

Рашель застала его сидящим на кровати.

— Ты сам оделся, — с улыбкой сказала она ему. — Ну и ну.

Она принесла поднос с чаем и тостами для них обоих и тарелкой супа для Дэвида. Он быстро расправился со всем, что она ему дала.

— Похоже, тебе лучше.

— Намного.

После обеда Рашель сообщила, что ненадолго уйдет.

— Ты не дашь мне что-нибудь почитать, пока тебя не будет?

— На английском? Боюсь, только Библия.

— Наверняка протестантская. Католикам не разрешается читать протестантскую Библию. — Его слова прозвучали слишком резко, и он это заметил. — Я хочу сказать…

— Ты католик? — спросила Рашель.

— Я не хотел тебя обидеть.

— Ты меня и не обидел. Я не протестантка.

— Значит, тоже католичка?

Девушка молчала, не зная, что ответить. Ей нравился этот парень, и все же она решила действовать осторожно.

— Все французы — католики, — сказала Рашель, — кроме тех, кто живет здесь, на плато. Тут у нас все — протестанты. Вернее, почти все. Во Франции есть и евреи. Немцы устраивают на них облавы и отправляют в концентрационные лагеря в Восточной Европе.

— Это только слухи, — возразил он.

— Слухи? Люди видели, как евреев загоняют в товарные вагоны, словно скотину. А по другим слухам, когда они прибывают к месту назначения, их умерщвляют в газовых камерах.

— Никогда не поверю. Этого не может быть, — сказал Дейви. — Откуда тебе известно про газовые камеры?

— Пастору говорили об этом проповедники из Швейцарии.

— Все равно не верю.

Его наивность начинала ее раздражать.

— Конечно, еще ни один еврей не вернулся, чтобы подтвердить эти слухи. Мне надо идти. До свидания.

Одевшись потеплее, Рашель вышла на улицу. В мясной лавке ей удалось купить два маленьких кусочка грудинки для супа. Продавец вырезал из ее книжки несколько купонов. В булочной она взяла последний остававшийся на полке батон, отдав за него еще один купон.

Центр временного содержания располагался неподалеку от городка Ле-Верне. На самом деле это был концлагерь.

Последние пять дней пастор и двое его спутников по большей части провели в закрытом товарном вагоне. Иногда они молились и пели гимны, держась особняком от других арестантов. Эти другие, человек тридцать, были в основном членами объявленной вне закона компартии. В вагоне стояло одно на всех ведро с питьевой водой и еще одно — для отправления естественных потребностей.

В конце концов поезд дотащился до Ле-Верне и остановился в тупике у лагеря, огороженного по периметру глубоким рвом и тремя рядами колючей проволоки. Через каждые сто метров стояли сторожевые вышки с пулеметчиками.

Когда вооруженные охранники стали выгонять арестантов из вагонов, Фавер обратил внимание на людей, молча наблюдавших за происходящим из-за забора. В рваной одежде, грязные, истощенные, с нездоровой бледностью на лицах, они были похожи на ходячие трупы. При виде их оптимизм пастора почти бесследно улетучился.

Им никогда отсюда не выйти, подумал он. Сердце у него сжалось от тревоги, не столько за себя, сколько за товарищей. Он наставил их на этот путь — как и весь город, — и теперь его мучил вопрос: имел ли он право так поступать? Кто он такой, чтобы решать за других, что им делать?

Дейви и Рашель жили почти как муж и жена — вместе ели, слушали по радио песни и фронтовые новости. Часто играли в шахматы. Еще они говорили о будущем, о том, что стали бы делать, если бы война закончилась. Пастор обещал, что Рашель сможет поступить в университет, в Париже или Лионе. Дейви собирался возобновить прерванную учебу, а что дальше — он не знал. Может, ему стоит остаться летчиком. После войны авиация будет стремительно развиваться, говорил он.

Сегодня Рашель надела сверху красный свитер, а под него — синий. Иногда она меняла их местами. Толстые свитера скрывали фигуру. Она не пользовалась ни духами, ни косметикой, ее грубые деревянные сабо стучали при ходьбе. И тем не менее Дэвиду она казалась намного привлекательней и красивее, чем изнеженные, надушенные девицы, с которыми он когда-то ходил на танцы и на футбол.

Минуту они молча смотрели друг на друга.

— По-моему, ты замерзла, — сказал он.

Рашель притворно задрожала.

— Вообще-то у нас в доме холодно.

— Залезай. Я тебя согрею. — Дейви приподнял одеяло и подвинулся, освобождая ей место.

— Нет уж, спасибо.

— Ты же одета. А у меня сломана нога. Что такого страшного я могу сделать?

— Ну конечно.

Поскольку врач уже приходил и вряд ли в такой час кто-то к ним постучится — да и дверь все равно заперта, — Рашель позволила себе пересесть на кровать.

— Но мы будем только разговаривать, — предупредила она.

Держась за спинку, Дейви подтянулся, чтобы сесть рядом с ней. Они укрылись одеялами по грудь.

— Хорошо. — Он погасил стоявшую на тумбочке лампу.

— У меня юбка помнется, — сказала Рашель.

— Так сними ее. Я не возражаю.

— Спасибо, но я лучше не буду. — Однако она позволила ему себя поцеловать.

После этого оба долго молчали. Потом он спросил:

— Где ты научилась так целоваться?

— Тебе понравилось?

— Да. — Его ответ рассмешил их обоих.

— Я целовалась с мальчиками лет, наверное, с двенадцати.

— Хватит заливать.

— В Англии у забора нашего интерната вечно торчали мальчишки. Одному я назначала свидания. Мы убегали на пляж, забирались на вышку спасателей и целовались.

Снова наступила пауза, на этот раз она длилась еще дольше, тишину нарушали лишь вздохи да шорох одеял.

— Ты с ним целовалась, как со мной?

— Нет. Это были совсем невинные поцелуи. Мы не разжимали губ.

— Мне нравится тебя целовать. — Никогда прежде он не был так близок с девушкой, как сейчас.

Но в нем — в них обоих — просыпались новые желания. Очень скоро одних поцелуев стало уже недостаточно.

— Тебе не жарко в этих свитерах?

— Немного.

— Так сними их.

— Ладно, сниму один, — сказала Рашель. — Здесь и вправду довольно жарко, — объяснила она.

Впрочем, она не возразила, когда его рука скользнула под оставшийся свитер. Дейви нащупал ее ребра, такие же крепкие, как у него, но потом его рука ощутила нечто невероятно мягкое и невероятно гладкое, совершенно не похожее на его мускулистую грудь. К его изумлению, Рашель негромко застонала и прижалась к нему.

— Сними этот свитер тоже.

— Нет.

— Почему?

Она ничего не ответила. Теперь они уже не сидели, а, крепко обнявшись, лежали на узкой для двоих кровати, бормотали друг другу нежные слова. Дейви закрыл глаза и тут же ему в голову пришла поразившая его мысль. Вопреки всему, что вот уже год твердили ему его старшие товарищи, научиться летать и убивать немцев еще недостаточно, чтобы стать мужчиной. В жизни есть многое другое. Например, любовь женщины. Это была важная мысль, только слишком сложная. Сейчас он не мог додумать ее до конца, но ничего, как-нибудь потом. И он уснул.

Лежа в его объятиях, Рашель испытывала приятное умиротворение. Вскоре она увидела, что он спит, и даже обрадовалась — желание, которое в них вспыхнуло, было ей внове, и неизвестно, как долго она смогла бы сдерживать порывы Дейви, да и свои тоже. Ей казалось, она никогда прежде не была такой счастливой. Осторожно поцеловав его нос и глаза, она решила, что надо встать, пойти надеть ночную рубашку и лечь. Вот только еще чуть-чуть побудет с ним, просто полежит, глядя на него. Она сама не заметила, как ее сморил сон.

Утром они проснулись одновременно. Обнаружив, что спала рядом с Дейви, Рашель смутилась.

— Извини. Я не собиралась проводить с тобой всю ночь.

Прежде чем Дейви успел ее остановить, она уже встала и натянула на себя второй свитер.

— Ты, наверное, спал со многими девушками.

— Но не целую ночь.

Его ответ ей понравился.

— Значит, со мной было в первый раз?

— Да.

— Но у тебя с ними было… ну, ты понимаешь.

— Конечно.

— И со сколькими ты занимался любовью?

— Я скажу тебе после того, как мы с тобой это сделаем.

Рашель рассмеялась:

— В таком случае я никогда этого не узнаю.

Она умылась на кухне и вытерлась посудным полотенцем. А когда стала готовить завтрак, неожиданно запела.

Одного за другим арестованных оформляли, заполняя необходимые бумаги, и при этом зачитывали лагерные правила. Даже мелкая провинность наказывалась восемью днями карцера — один день без еды и питья, затем три дня на хлебе и воде. Четыре раза в день перекличка на плацу, за опоздание — карцер. То же самое за передвижения или разговоры во время переклички.

Лагерь был поделен на три сектора, отгороженных один от другого рвами и колючей проволокой. Сектор А предназначался для совершивших преступление иностранцев, сектор Б — для политзаключенных, прежде всего коммунистов, а сектор В — для всех остальных. На самом деле в секторе А в основном содержались беженцы, виновные в том, что не имели документов; как правило, это были евреи. Преступники сидели в обычных городских тюрьмах.