Николай Теренченко - Мы были суворовцами

• Название: Мы были суворовцами
• Автор: Николай Теренченко
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

И ведь недаром мудрый Шота горько предупреждает в своей толстенной поэме:

Будь от женщины подальше, хоть и труден сей обет.

В душу влезет; завладеет, от нее спасенья нет!

И внезапно вам изменит...

Горе женщине доверить хоть какой-нибудь секрет.

И, чтобы избавиться от своей слабости и быть в собственных глазах мужчиной, я решил бросить занятия по классу фортепиано и заняться балалайкой. Тоже ведь музыкальный инструмент, хоть и о трех струнах. Но не тут-то было! Наш "папа" Маняк зорко следил за каждым своим сынком и, прознав, что я перестал посещать уроки музыки, вызвал меня в канцелярию и провел тщательное расследование. Объяснить ему суть дела, значит расписаться в своей слабости, и я стал плести какую-то чепуху. Маняк подвел итог расследования: "Ты отъявленный лентяй, да и к тому же неблагодарный поросенок. Встать! За мной шагом марш!" - скомандовал он решительно. Зная, куда он меня поведет, я уныло поплелся за ним.

Сдав отъявленного лентяя улыбавшейся Галине Макаровне, Маняк стал о чем-то говорить с ней и я не узнал его голоса! Что может сделать только лишь присутствие молодой, красивой девушки с настоящим решительным и храбрым командиром!

С этого дня произошло мое "выздоровление". Я стал спокоен, внимателен к объяснениям Галины Макаровны и уже не отдергивал своих пальцев, когда она поправляла их на клавишах. А однажды я заметил, как исподтишка зыркал на нее мой товарищ Толик Бородаенко, который также занимался у Галины Макаровны, и какое у него было восхищенное выражение глаз. И другие ребята постарше нас с Толиком были поражены тем же самым "недугом". В этом я точно убедился.

Но Галина Макаровна была тонким педагогом, со всеми была ровна, терпеливо обучала нас музыкальной грамоте, заставляла развивать пальцы разными гаммами, арпеджио, сокрушалась над видом ссадин и царапин на наших пальцах. Обычно она играла какую-нибудь красивую мелодию, просила выбрать из сыгранного, что кому понравится, а затем уже шел разговор о выбранной тобою мелодии и разучивание. Она прекрасно играла, и мы часто просили ее сыграть что-нибудь красивое. Так мы, благодаря Галине Макаровне Листопадовой, вплотную познакомились с произведениями Глинки, Чайковского, Бетховена и других великих музыкантов мировой музыкальной классики.

Трудовой, напряженный день кончался вечерней прогулкой, вечерней перекличкой и пением гимна. В 1944 году государетвенным гимном вместо "Интернационала" стал другой гимн, с иной музыкой и обязательным пением на вечерней поверке. Вся Красная Армия, исключая, конечно, фронтовые соединения, участвующие в боях, все военные подразделения в тылу, в одно и то же время пели Гимн Советского Союза.

И над засыпающим городом далеко разносилась величавая мелодия, сотни мальчишеских голосов исполняли торжественный Гимн.

7. Встречи с героями

... Нашими кумирами, конечно же, были фронтовики. Сколько рассказов перечитали мы о наших героических бойцах и командирах, воевавших на фронте! В то время массовым тиражом печатались листовки с грифом: "Прочитал - передай товарищу!" И мы жадно читали каждую такую листовку - весточку о наших воинах-богатырях, проявлявших чудеса героизма на фронтах Великой Отечественной войны. Как жаль, что забыт этот опыт агитации и пропаганды военных лет. На листовках, в брошюрах сжато обобщался героический опыт воевавшего народа, его героев, лучшие образцы поэзии и прозы. Ведь и Василий Теркин, и бравый солдат Швейк, и великий комбинатор Остап Бендер, и шолоховские герои пришли в народ из этих сереньких брошюрок фронтовых лет!

...А вот видеть фронтовиков живыми, всамделишными, приходилось редко. Они скромно делали свое дело, ходили в атаки на ненавистного врага, умирали или залечивали свои тяжкие раны в тыловых госпиталях. Мы ловили каждую возможность пообщаться с ними или поговорить, когда встречали их на улицах города. Вспоминаются две встречи с фронтовиками. Однажды, играя в городском саду, мы увидели бравого молодого моряка, гулявшего по аллеям сада. Мы тут же окружили его, позабыв наши игры. Густая ребячья толпа буквально облепила молодого героя. Мы галдели, умоляя его, явно смущенного нашими горячими просьбами, рассказать, где и как он воевал с фашистами на фронте. Наконец он сдался, сел на скамью, надолго задумался и стал рассказывать. Каждый из нас старался протиснуться к нему поближе, потрогать его форменку или просто прикоснуться на миг к нему. Мы ловили каждое его слово и жадно разглядывали его медали "За оборону Одессы", "За оборону Севастополя", "За оборону Сталинграда", "За отвагу"! Мы понимали, что это такое! Перед нами был настоящий герой, и он был для нас богом и даже выше бога, ибо мы прекрасно осознавали, что значит побывать в таких кострах, как Одесса, Севастополь, Сталинград и остаться в живых!

В июле 1944 года мы прознали, что в городе находится настоящий Герой Советского Союза. Немногие, видевшие его, рассказывали, что это был совсем еще молодой майор без одной руки. Нам всем, конечно же, хотелось повидать всамделишного Героя и, поговорить с ним, и счастливый случай улыбнулся нам. Идя как-то из города в свое расположение ротной колонной, мы издали увидели идущего навстречу нашему строю майора без правой руки. На груди его ярко на солнце горела Золотая Звездочка. Это был он! По строю от головы и до хвоста колонны прошелестели слова: "Братцы, это он, Герой!". Офицер-воспитатель по какой-то причине отстал от нас и плелся сзади. Нужно было самим принимать решение. У нас молниеносно созрел план - нам надо самим, самостоятельно поприветствовать Героя! Единая коллективная мысль, быстрый шепот от хвоста колонны к голове: "Пусть Валька Баканов командует!" Раздался звонкий мальчишеский голос: "Р-ро-та, строевым! Смир-рно! Равнение на Героя!". Майор смущенно приложил левую руку к головному убору и произнес: "Здравствуйте, товарищи суворовцы!".. Ликующее, благодарное: "Здравия желаем, товарищ майор!" - пронеслось по улице.

Мы шли в нашем суворовском строю строгие и торжественные, совершенно не задумываясь над этим фактом - одно поколение, израненное, покалеченное в боях за Родину, встречает свое будущее с алыми погонами на плечах, готовое и к будущим сражениям, и к подвигам.

Еще один интересный случай есть в повести Бориса Васильевича Изюмского "Алые погоны", произошедший с одним из моих товарищей. Юный суворовец, идя по городу, отдал честь полковнику. Тот не ответил на приветствие. Мальчишка, перебежав на другую сторону улицы, обогнал полковника, вновь перебежал на его сторону и отдал приветствие во второй раз и опять без взаимности. Тогда возмущенный суворовец обратился к офицеру: "Товарищ полковник! Я Вас по-приветствовал два раза! А Вы не ответили, как требует Устав". Полковник с удивлением оглянулся и увидел перед собою пацана в суворовской форме. Он на полном серьезе попросил у него прощения и дал ему пять рублей на мороженое. Будущему полковнику Васе Сердюку было в ту пору восемь лет. Впрочем, такой случай мог произойти со многими из нас. Там мы были воспитаны.

8. Каникулы

..Выполнив годовую учебную программу нашего обучения к осени 1944 года, командование сочло возможным отпустить нас домой (у кого он был) на десятидневные каникулы. Какой фурор произвели юноши и мальчики в черной суворовской форме в маленьких городках, поселках и станицах нашего края! Прохожие на них оглядывались, ребятня шла следом, вбирая на нас, как на экзотических животных. Нам, конечно же, было приятно всеобщее внимание. Родные тянули нас к своим родственникам и знакомым, а те к своим. Нас даже ощупывали - вправду ли этот мальчик, подтянутый и аккуратный, с начищенными пуговицами на мундирчике, с надраенными ботинками, год назад был хилым заморышем? Моя бабуля затащила меня даже в Церковь. Какой там был переполох! Хор певчих перестал петь, поп-батюшка на полуслове оборвал свою молитву, бабы и старушки даже крестились на меня, шепча: "Господи, иже еси, ангелочек спустился на землю!" А "ангелочек" в великом смущении поспешил ретироваться на свежий воздух. Знакомые мальчишки и мои друзья буквально смотрели мне в рот, исполняя все мои желания. Мои акции подскочили на невиданную высоту, когда я при случае подошел к пианино, стоявшему в фойе местного клуба, и вместо того, чтобы пробарабанить кулаками по клавишам, как бывало раньше, сел и сыграл простенький вальс.

И так на протяжении десяти дней. Мы гордились своим званием, достойно носили свою суворовскую форму. И если был искус поддаться уговорам старых друзей и попроказничать, совершить набег на чужой сад или огород, мы снимали свою форму, превращаясь в дерзких атаманов мальчишеских ватаг.

Наши мамы были горды своими сыновьями, а некоторые из них до того были переполнены этой гордостью, что иногда шикали на его младших братьев: "Чего расселся, чего ковыряешь в носу? А ну-ка, почисть ботинки будущему генералу!" ...

9. Переезд

Новое здание, куда мы переехали, занимало обширную территорию, имело свой плац, большой участок земли с плодовым садом и огородом, много подсобных помещений. Оно находилось в центре города. Через дорогу - городской стадион, за ним драматический театр, тут же неподалеку городской сад. Через дорогу музей Донского казачества, куда нас часто водили, а потом мы, позрослев, и сами бегали, вход для нас был бесплатным. Близко находился и Дом офицеров, куда нас часто водили на различные концерты и культмероприятия.