Климент Смолятич - Послание Климента, митрополита русского, написанное к смоленскому пресвитеру Фоме, истолкованное монахом Афанасием

• Название: Послание Климента, митрополита русского, написанное к смоленскому пресвитеру Фоме, истолкованное монахом Афанасием
• Автор: Климент Смолятич
• Жанр: Древнерусская литература

---

Отселѣ, любимиче, отвѣта да не сотворяю ти, но на въпрос твое благоумие понужаю. Нѣсть ли лѣпо пытати потонку Божественых Писаний? Торчивѣ блаженному Соломону, рекущу въ Притчах: «Аще утвердиши к нему око свое, никакоже сравнить ти ся».[2] Уже и Соломон, славы ища тако пишет? Или: «Премудрость созда себѣ храм и утверди седмь столпов».[3] А то, славы же ли ища, пишет? Се бо глаголеть Соломон «премудрость созда себѣ храм»: премудрость есть Божество, а храм — человечьство, аки во храм бо вселися въ плоть, юже приять от пречистыа владычица нашеа Богородица истинный нашъ Христос Богъ. А еже «утвердивъ 7 столпов» — сирѣч 7 соборов святых и богоносных наших отець.[4]

Что же пакы сего Соломона родивый: «яко благоволиша раби твои камение и персть его ущедрят».[5] Да о каменьи ли Бог Отецъ или о персти глаголеть, то коли ми велиши, любимиче, разумѣти камение ти персть? Се бо Богъ Отець о апостолѣхъ глаголет.

Аще ли почитаю Бытийскых книгъ боговидца Моисия: «Рече бо Господь Богъ: Се бысть Адам яко и мы и яко един от нас, и нынѣ да не простеръ руку возмет от дрѣва жизни».[6] Ни ли того почитати тщеславиа ради? Се исперва лукавый враг диавол и человеконенавѣстникъ, не могий никакоже прельстити умна и словесна человека, Богомъ почьщена, но едину от скотъ земных обрѣте себѣ змию съсуд и ходатаицю и тою испустилъ живый глас въ уши Еввы, поушая ю на прострение рукы ко дрѣву разумному добру и злу и на вредное то вкушение. И виждь, кацѣми ти глаголы лстивыи поущает ю, и подвижет ю, и быстру творит на дѣло вкушениа. Глаголет бо к ней: «Аще снѣста от дрѣва, будета, яко Богъ, разумѣюща злу и добру».[7] Жена же, сущи акы немощна, послѣ жь мужьжа бывши, въ равеньство возвыситися хотящи Божеско, абие притече къ древу и вкуси скоро и мужеви дасть.[8] Нъ, увы и моей немощи, моя бо прадѣдняя ми снѣста ми бо и нага быста![9]

И вижь, како ти лукавый уже отскочи, яко побѣду и натрыжненые улучивь, видя обнажены боготканыя одежда. По семь же пакы Господь, глагола къ Адаму: «Се Адам бысть яко единъ от нас»,[10] поруганиа ему образ дая, рекше: «Гдѣ ти бѣ съвѣтъ льстиваго диавола, рекшая ти: “Будета акы Богъ”, се уже не токмо нѣси яко аз, нъ и чьсти моея обнажился еси и смертную язву и суд приимеши, яко земля еси и в землю поидеши», и прочие.[11]

Что же ли мнѣ, брате, Иаковъ и двѣ женѣ его, Лия и Рахаль,[12] иже тако почитати, а не искати по духу! Яко образ имѣа Иаков, въ всѣх благ, якоже бо Богъ двоя люди имѣ, израильтескыя и иже от языкъ, да убо израильтестии людие покров имѣаху на сердци, се же есть, о невѣрѣ прилѣжаху, а еже от языкъ вѣрною облежаху добротою, тако Иаков двѣ женѣ имѣ, Лию убо въ образ израильтескых людий, тѣмь и очима болна бѣ, понеже израильтестии людие покров имѣаху на сердци, и Рахиль, — иже от языкъ людие, того и красну блаженое Писание его глаголет, яко тѣм иже от языкъ людие вѣрною добротою приспѣваху и, Спасу вѣровавше правдою, ис корене исторгоша лесть, образ же сему бяше Рахиль, того ради и отча идолы окраде.[13]

Что ми хромота Иаковля, еда печаль ми, аще храмлет! Иаков бояшеся Исава, брата своего. Дерза убо творя Богъ Иакова, брася с ним, яко «съ Богомъ укрѣпился еси, а съ человеком не можеши». Пакы же образ бяше Иаков Божиа Слова въплощению. Сего ради и стегну ему утерпѣ,[14] понеже Божие естество крѣпчаи человеча естества бяше.

Что же ми Зарою и Фаресом! Но нуждюся и увѣдѣти прѣводнѣ. Егда тщеславие и тои есть? Провозвѣщениа бо яже о Зарѣ и Фаресѣ, двоих людии: Форесъ убо — израильскых, Зара же — тѣх, ижо от языкъ. Того ради убо Зара прежде выложи руку, иже преже Закона житие показа. Преже бо Закона бѣаху нѣции богочестиемъ облежаще, не по Закону, но по вѣрѣ живуще. Червленаа же вервь — възвѣщение то бѣаше преже Закона бывших жертвъ, яже сотвори Авель, Енох, Ной, Аврам. Тако оному руку въвлекшю, се же есть — оному отшедшу благочестиа, изыде Фаресъ.[15] Среда бо есть Закон тѣм же и бяше прежде Закона. Иже по Законѣ положим Лию, яко несовершену по благочестии рещи, и да како списатель, ясно пиша, рече: «Бѣ мужь вазнив»?[16] Почти предлежащее речение и обрящеши истинну, рече бо: «и бѣ Господь с нимъ».[17]

О Озарѣ и Фаресѣ. Ибо о семъ Божественое Писание сказа, въ первых книгах Моисиовых пишет, еже о Авраамѣ и о прочих, поминаеть же Иуду, от негоже по плоти Христос Богъ нашь, како Фамара, сноха его, и того прелести, блудническымъ образом украсившеся. Но да не потязает же ся о семь Иуда, не бо бяше блудникъ тъ, ни вѣдый сего сътвори, глаголю же, ни Фамара, аще и вѣдущи съвокопися, не бо прелюбодѣйства ради та изволи совокупитися, но дѣтотворениа ради. Поятъ убо Иуда, — глаголет Писание, — жену от хананѣй, ейже имя Висуя, и влѣзе к ней, и заченши роди сынъ и прозва имя ему Иръ, и потом пакы роди сынъ и нарече имя ему Аунанъ, и приложивши еще роди сынъ и прозва имя ему Силомъ. Приведе же Иуда жену сыну своему Иру, первеньцу, ейже имя Фамара. Бысть же Иръ, первенець Иудинъ, золъ пред Богомь, и уби и Богъ. Рече же Иуда Аунану, сыну своему: «Влѣзи к женѣ брата своего и поими ю и въстави племя брату своему». Разумѣв же Аунанъ, яко не себѣ ему племя, и бысть егда влѣзе къ женѣ брата своего, пролий сѣмя на землю, да не будет племене брату своему. Разумѣв же, золъ ся явися пред Богомъ, понеже сотвори се, и уби сего Богъ. И рече Иуда Фамарѣ, невѣстѣ своей: «Иди и сѣди в дому своему, дондеже великъ будет Силомъ, сынъ мой». И шедшии же Фамара сѣдѣ в дому отца своего. Минуша же дние ей, умре Висуя, жена Иудина, и утѣшився Иуда, и взыде ко стрегущим овець его сам.

И Ирасъ, пастух его, повѣдаше Фамарѣ, невѣстѣ его, глаголющи: «Се свекоръ твой восходит навидѣти овець своих». И свергши ризы вдовьства своего съ себе и облечеся в ризы утвореныа и сѣде пред враты удаже минуеть Иуда. Видя ю Иуда и мняше ю любодѣицю сущю, покрыла бо бяше лице свое, и не знааше ея, яко невѣста ему есть, съвратив же ся, рече к ней: «Попусти ми внити к себѣ». Си же рече: «Что ми вдаси, аще влѣзеши ко мнѣ?» Се же рече: «Аз тобѣ дамъ козлище от стадъ своих». Она же рече: «Аще даси ми залог дондеже пустиши». Сь же рече: «Дамъ залогъ»; она же рече: «Перьстенъ твой, и гривну, и жезлъ, иже въ руцѣ твоей, дай ми». И да ей, и влѣзѣ к ней. И зача от него. И въстав отиде. И свергши же она ризы своя утвореныя и облечеся в ризы вдовьства своего. Пусти же Иуда козлище от козъ своих рукою Дамасита, пастуха своего, и взяти залог от жены. И не обрѣте ея Дамасит, и вопроша муж населникъ, гдѣ есть любодѣавшия. Они же рѣша: «Нѣсть здѣ любодѣи». Бысть же по третьемь месяци, повѣдаша Иудѣ: «Съблуди Фамара, невѣста твоя, и се имать въ чрѣвѣ от блуда». И рече Иуда: «Изведите ю, да ю уждегуть». Ведомѣ же ей, посла къ свекру залог, глаголющи: «От негоже человека есть се, и от того же и азъ имѣю въ чрѣвѣ, познай, чий есть перстнь, и гривна, и жезлъ сий». И позна и Иуда и рече: «Очистися Фамара, зане не дах ея Силому, сыну моему, и не приложи по томь прилѣпитися ей».[18]

Смотри же, како ти въземлеть Фамара от Иуды залог, не мьзды хотящи, но мнящи, яко ту абие от совокуплениа и дѣтородиа украдет. Ти аще бы сего залога не взяла, то смертию бы от Иуды осуждена бывши умерла, не бы бо вѣровал Иуда словесем ея, яко от него зача въ чрѣвѣ. Но вижь, како ти посылаеть к нему глаголющи: «Чий есть залог си». И познавъ Иуда перьстень свой, и гривну, и жезлъ, рече: «Очистися Фамара» и, осудивый ю прежде смертию, слыша, яко согрѣши, увидѣвъ же пакы свое совокупление, уже оправдаеть ю и очищаеть, зане не да ея Силому своему.

Грѣху бо и осуждению послѣдуеть смерть,[19] правдѣ же и очищению послѣдуеть живот. Того ради Фамара оправдася. И тако, заченши, роди плод, образ Закону и Благодати, Зару и Фареса. И бысть егда приближися время рождению ея, Зара прежде выложи руку. Ждющаа исхожедениа ея повяза тому червлену вервь на руку, таче оному руку вовлекши, таче изыде Фаресъ,[20] среда бо есть Фарес преже бывших благочестию и хотящих быти Благодати. Почто же Зара вложи ру[ку], преже да же не изыде Фарес? Не якоже ли образ бяше благочестию и Благодати? Тѣм же, руку извлек, показа благочестие, иже сотвори Авель, и Сифъ, и Енофъ, Ной же, и Авраамь. Червленая же вервь образ бяше кровий приносимых жертвъ тѣми яже к Богу. И тако рукою показавъ: прѣжняя отдавает Закону изыти преже, рекше, Фаресу; таче изыде Зара. Сию образ бяше, та провозвѣстила двоихь люди, Фарес убо — израильскых, Зара же — иже от языкъ.

И виждь, како ти оправдается Иуда и Фамара яко не прелюбодѣйства ради се створи или уставити хотяще разгорѣние похоти. Аще бы сего похотѣла, не бы поискала Иуды, многим мимоходящим. Но от того племене похотѣ разрѣшити узы своего бещадиа. Аще ли бы тоа плод от мнимыа скверненыя тоя нечистыа похоти и безакониа былъ, кромѣ смотрениа Божиа, то не бы и Богъ тоя плодом прообразовал великаго своего смотрениа тайну хотящую быти, но да сотворить обавление, якоже отбѣгшее и отползъшее естество и отвалившееся въ безаконныа сласти, приде его исцѣлить Христос, и тому бѣжащу, ять и, отдалившуся от Бога, и к себѣ, приближивь, его приведе.