Анатольевич Середенко - Ловушка

• Название: Ловушка
• Автор: Анатольевич Середенко
• Жанр: Ужасы и Мистика

Этот уступ никак не давался,… но только не для меня. Я должен одолеть его и покорить. Еще шаг и я увижу первые утренние лучи солнца. Лучи уже проникли в самое сердце ущелья. Я вижу, как черная мгла, покрывающая стены…

---

Через несколько минут дрожь сменилась на едва заметное тепло, оно шло изнутри. Я был рад и горд за себя, что смог это сделать и не дал страху объять себя. Тепло быстро распространилось по всему телу.

Неожиданно, и непонятно почему, я начал думать о своей голове, точнее о затылке. Там начала концентрироваться моя внутренняя энергия и мое сознание. Что это? Еще один страх? Я не мог дать ответа на эти вопросы. Я начал ощущать еще чье-то присутствие, словно кто-то невидимой рукой коснулся моего затылка. Вскоре это ощущение стало настолько четким и сильным, что я не выдержал такой пытки и обернулся. Мой взгляд судорожно искал причину беспокойства моего разума. И нашел… В стене, в небольшом проеме, сидело крошечное существо. Это была птица. Она забилась вглубь стены и смотрела на меня своими маленькими, словно черными жемчужинами, глазками. Она не отводила от меня своего взгляда, словно хотела мне что-то сказать. Я невольно улыбнулся ей, но не стал ее тревожить.

Мое сердце наполнилось теплом, словно я встретил своих самых родных и дорогим мне людей. Как не странно, но этот взгляд мне был знаком, однако я не мог прочитать его. Странно,… что эта маленькая птичка делает здесь, так высоко в горах. Я заметил, что она была не в гнезде. Значит она здесь ненадолго. Может быть она так же, как и я, покоряет свою вершину. С этими мыслями я оставил ее, и не стал более задерживаться на этом, уже достаточно уютном для меня, месте. Я поднялся на ноги и начал делать новое закрепление в стене. Привязав канат и обвязав себя, я, поднялся выше, опираясь ногой в стену. Еще шаг, и я уже не касался плато, на котором так уютно располагался. Все мои мысли остались позади. Я двигался вверх. Зацепившись за новый выступ, я повис на нем. Мое тело начало раскачиваться, в этом был виноват неоткуда взявшийся порыв ветра. Ветер был достаточно сильным. Я сделал мах ногой и оперся в небольшой выступ в стене. Освободив руки, я начал проделывать новое крепление, на этот раз во льду.

Откуда не возьмись, подул ветер с другой стороны. Не смотря на то, что ветер был сильным, ему все же не удалось опрокинуть меня.

Однако, камень, на котором я стоял, не был таким же твердым и закаленным, как я. Он разломался… Молоток вылетел из моих рук и полетел вниз. Падая вниз, я мгновенно сориентировался и попытался левой рукой зацепиться за плато, на котором недавно сидел. Мне удалось схватиться лишь краюшками пальцев. На какое-то мгновение, я даже увидел взгляд птицы, которая по-прежнему спокойно сидела на своем уютном месте.

Мое тело еще совершало колебания под действием сильного ветра, когда птица неожиданно вылетела из своего убежища и полетела вверх. Я не удержался, и мой палец разжался, а тело полетело вниз. Я почувствовал, что нет подомной опоры, и я словно птица лечу. Но лечу не вверх, и не по своему желанию. Вскоре, я почувствовал, что моя душа покидает этот мир и мое тело, и вместе с этой маленькой птицей, поднимается вверх. На какое-то мгновение, я даже почувствовал, что эта птица и есть моя душа, поджидавшая мой конец здесь высоко в горах. Так, постепенно, по мере моего полета вниз, она оставила мое тело, покинув его навсегда. Я падал… Пролетев несколько сот метров, я вдруг почувствовал, что мой полет прекратился. Подомной появилась вновь опора. Я находился в позиции, лежа на спине. Моя голова свисала вниз, в пропасть. Моя опора была под углом, ноги за что-то зацепились, а голова находилась внизу. Мой взгляд был направлен на ноги, за которыми, вдали, виднелась верхушка, так и не покоренной мне, горы. Мое тело лежало в толстом слое снега. Ничего не чувствуя, то ли от холода, то ли от страха, я понял, что еще жив. По-видимому, я летел под углом к поверхности горы, и упал прямо на снег, покрывающий тело этого великана. Значит, я не умер, я все еще жив, и могу бороться. Но, что-то мне подсказывало, что это конец. Я не смогу выйти из этой ловушки. Она крепко держит меня в своих холодных и белых, как облако, объятиях. Я лежал на снегу, головой вниз и вспоминал свой жизненный путь, отдавая последние почести и прощаясь с жизнью. Сейчас я находился на самом краю своего пути. Что находилось за его пределом, я не знал.

Передо мной, словно миг, пронеслась вся картина моего жизненного пути. Что я оставил позади себя на пройденном пути? Много наград завоеванных мной на соревнованиях, десяток покоренных вершин — самых высоких гор Мира. И еще… Нет…что-то еще, должно быть непременно, что-то еще… Я судорожно искал главный вопрос. Кому нужны все эти победы? Да,… конечно же, моим близким. Моей жене и дочери. Тано едва исполнилось три года. Как они огорчатся, когда узнают, что я не вернусь. Как они начнут переживать? Ведь они всегда шли за мной. Кто же теперь их поведет? У них никого нет кроме меня. О боже!.. Моя дочь Тано… Она ведь так искренне рада была всем моим победам. Ее маленькие ручки так нежно обнимали мою шею. Я чувствовал затылком ее нежное дыхание, когда носил ее на спине. Я не могу забыть ее маленьких слезящихся глаз, когда впервые увидел ее в роддоме, когда впервые держал на руках ее крошечное тело. Как быть с ней? Она ведь ждет своего отца, что бы пойти за ним. Она уверенна во мне. Что же теперь? Во что для нее обернется эта потеря? Что для нее будут все мои награды, если она останется в этом мире без своего отца? О, нет!

Это невозможно, не справедливо! Все эти годы я не шел вперед к победам, ведь эти победы были лишь моими. Я был просто эгоистом. И вот теперь, здесь, находясь у края своей жизни, вися над пропастью, я осознаю свою ошибку. Я понимаю, что шел не потому пути. А ведь истинный путь был так близок и ясен. Он был естественен, как сама природа, как беззаботный взгляд Тано, когда она восторженно встречала своего родного отца. Как гордилась и по-детски радовалась она за успехи своего отца. Я чувствовал дрожь, но это не от холода, и это не страх перед смертью, теперь я ничего не боялся,… это был страх за жизнь моей дочери, крошечной и беззащитной в этом жестоком мире. Что будет с ней, если она потеряет своего отца. Если я оставлю ее одну… Как жаль, что я ничего не могу поделать. И сейчас не важны все мои победы, а важна лишь одна — выжить и изменить свой путь. Я должен это сделать ради Тано. Я готов отдать все покоренные мной вершины лишь за одну улыбку дочери. И, как жаль, что я понял это здесь, на краю пропасти, когда возврата назад не было, а лишь открыт один путь, но не вперед, а вниз, в пустоту… Я попытался пошевелиться, мои руки были по-прежнему целы, они слушались меня. Я пошевелил ногами, и они поддались моей воли. Чуть приподняв голову, я посмотрел вверх. Надо мной, взирая сверху вниз, стоял холодный и молчаливый великан, чья верхушка скрывалась высоко за облаками, и уже не была мне доступна. Этот великан смотрел на меня равнодушным взглядом и словно насмехался надо мной. Он смотрел на меня, как победитель смотрит на проигравшего, словно хищник, холодным взглядом, взирает на свою жертву. Мне показалось, что он хочет мне сказать: «Ты слаб для меня». Но, не это меня пугало, не страх перед могучим соперником, и не потеря возможности его обуздать. Нет, я не боялся его. Теперь я знал, что он слабей меня, потому что есть куда более сильное и отважное существо, которое не столь велико в размерах, как он, и которому сейчас нужна моя помощь.

Я должен выжить ради этого крошечного существа. Я ей нужен. Она всегда верила в меня, и верит теперь, и ее вера сильнее тебя, ты слышишь! Она ничего не боится, потому, что у нее есть я, она крепче, чем ты! Я приподнялся и попытался сесть. Но в этот момент, словно в наказание за мои слова, мой противник решил нанести мне решающий и сокрушительный удар. Слой снега, на котором я сидел, неожиданно начал двигаться, сперва — медленно, потом — быстрее. Опора, державшая меня, не выдержала моего веса и начала скользить вместе со мной по нижним слоям замерзшего снега. Вслед за мной падали вниз большие куски снега. Началась цепная реакция, одни слои тянули за собой другие. Я уже ничего не видел, меня окружала лишь белая мгла.

После многих ударов о ледяные камни, мое тело перестало чувствовать преграды и боль. Оно падало, перемешиваясь с глыбами снега. Вся эта снежная масса опускалась по склонам горы, увлекая за собой все больший снежный поток. Беспощадная снежная лавина не щадила никого на своем пути, она рвала и метала в беспорядочном хаосе белого безумия, она спускалась прямиком во мрак…

2

Я открыл глаза. Было еще темно. Руками я нащупал свое тело. Я был жив… Но, что это? О боже, это был всего лишь сон. Я посмотрел налево, рядом со мной спокойно спала моя жена Лио. Было еще темно. Я тихонько поднялся и отправился по коридору. Я не понимал, зачем и куда я шел, словно сон и реальность перемешались в моей голове.

Подойдя к небольшой комнате, где спала Тано, я не удержался и заглянул в нее. С большим облегчением я вздохнул, когда увидел, что маленькая Тано спокойно спит, обнявши мягкую игрушку панды. Я тихонько вошел в комнату и сел рядом с кроваткой Тано. Она крепко спала, а рядом с ней, на стене, висели ее рисунки. На них она изобразила папу и маму, державшие друг друга за руки, рядом она нарисовала дом. На другом рисунке она изобразила, как она с папой кормит панду. Я внезапно вспомнил, что она хотела пойти сегодня в парк, где живет панда, и вместе со мной покормить ее. Я протянул руку к рисунку и взял его. На нем, крошечными буквами, было написано рукой Тано: «Я и папа тяп-тяпа панда». Она хочет… И тут я вспомнил, что вчера говорил с дочерью о том, что не смогу пойти с ней в парк, так как сегодня я должен отправится покорять гору, как когда-то сделал это мой отец. Я достал карандаш, лежащий на маленьком столике, и сделал надпись на рисунке: «Папа обязательно пойдет с Тано к панде. И это будет сегодня. Целую нежно. Папа». Я повесил рисунок напротив детской кроватки и подошел к окну. У окна находилась небольшая клетка, где жила крошечная канарейка по имени Тико. Тано еще не все слова говорила и поэтому мы с женой назвали птичку по ее пению. Так, Тано было легче произносить ее имя.