Э. Межелайтис - Чюрлёнис

• Название: Чюрлёнис
• Автор: Э. Межелайтис
• Издательство: Искусство
• Жанр: Визуальные искусства
• Год: 1971

М. К. Чюрлёнис сверкнул на нашей планете, как падающая звезда в просторах космоса, осветив удивительные видения мечты и музыки, ритма и поэзии, красок и мысли, и внезапно угас. Но эта вспышка была столь ослепительной, что по прошествии почти столетия со дня рождения художника свет, излучаемый его творчеством, стал еще ярче.

---

Корабль

6

Нида – золотые дюны под лазурным куполом неба. С обеих сторон – водные пространства. Зеленоватое, пенящееся море. Голубой залив. А воздух вибрирует, словно трепещущие на ветру флажки из голубого, зеленого, желтого шелка, прошитого солнечными пятнами. Как на одной из картин Чюрлёниса. И это еще не все. Запрокинем голову. Облака. Белые, снежные комья, мотки белого шелка, гигантские белые горы. А между ними – башни, башенки, замки, голубые озерца, горные речушки. И еще: фантастически белые крылья птиц, распахнутые для дальнего полета. Потом пальмовые ветки, купы деревьев. Затем – огромные головы. Великанов, зверей, птиц. Можно бы писать и писать с этих белых, вереницами проплывающих над Нидой облаков абсолютно конкретные полотна. В свое время жена Чюрлёниса так и пыталась объяснять его картины («…помнится, сидим мы как-то раз на высокой дюне… и вдруг у нас над головой поплыли такие чудные облака – корабли, да и только, корабли с наполненными ветром парусами – палевые, надутые, розовеющие паруса – плывут… плывут… величаво.- Смотри, твои картины,- показала я»). Тут, конечно, конкретный образ. Но это еще не все. Можно смотреть на рисунок облаков (кстати, эти морские облака над Нидой какие-то особенные: напоминают аппликации из белой выкройки бумаги, наклеенные на голубое стекло неба,- так они рельефны). Но можно посмотреть и на тени облаков. Какие интересные конфигурации! Какой пластический ритм в их движении! Представим себе вереницу стометровых дюн – словно древнюю китайскую стену, цепь замков, караваи верблюдов-великанов, лежащих в пустыне, или вереницу сложенных в ряд невиданного размера сёдел из желтого сафьяна… И вот, словно крылья огромной птицы, ползут по ним причудливые тени. Квадраты, ромбы, треугольники.

Рай

Темные пятна с вершины дюны начинают скользить вниз, к ее подножию, на песчаную равнину. Какой пластический ритм создают эти бурые плоские тени, ползущие по застывшим, как сфинксы, плавно выгнутым вершинам золотистых гор! Какой диссонанс, какой контраст! Это готовые декоративные фрески из цветовых пятен и музыкальных ритмов. Удивительные чюрлёнисовские видения! И это еще не все. По одну сторону косы – белесо-зеленоватые тона моря, по другую – синева залива. И блики солнца. Сколько? Тысячи крохотных круглых солнц, рассыпающих свои лучи. И сколько же таких миниатюрных солнц в картинах великого мастера! Сколько их, наколотых на многочисленные пики пирамид, на башни и башенки! Во Вселенной бесконечное множество солнц и миров. Вселенная гениально величественна в своей беспредельности. Чюрлёнис художественными средствами создавал философию бесконечности. Эту же бесконечность открывает перед нами Нида. Солнце сверкает над головой у человека, заливает его своими лучами; протяни руку к морю, и солнце вспыхнет у тебя на ладони, как костер древних язычников. Солнце катится, как шаровая молния, по застывшим волнам песчаных дюн. Огненным шаром подкатывается оно тебе под ноги. О, сколько же тут солнц!.. Но это только визуальный рисунок мира. Как удивителен здесь еще и другой, акустический его рисунок… Вслушаемся в монотонную музыку моря… Вслушаемся в пение золотых песчинок. Волнистые песчаные хребты, кажется, окутались нежной пеленой тумана. Нет, то не туман. То ветер поднял блуждающий песок. А кажется, что это золотистый туман. Настоящий туман. Зажмурься. И почудится, что здесь вовсе и не дюны. Здесь простираются песчаные пустыни, выжженные солнцем пространства, и на них высятся грандиозные пирамиды… И даже не пирамиды. А скорее – погрузившиеся в бездну дворцы, башни, каскады висячих садов Атлантиды. А затопившее все вокруг море гремит и гремит свою нескончаемую, свою вечную симфонию… Нет, это, наверно, еще не возведенные города гениальных архитекторов грядущего. Города, нисколько не похожие на наши. В них нет тяжелых квадратных плоскостей. Это мечта. Мечта Ле Корбюзье и Оскара Нимейера. Надо мечтать. Мечта – прелюдия человеческого творчества, начало творческого акта. Хотя всегда жить мечтами нельзя. Есть еще и будни. Но эти будни не должны закабалять нас. Мы должны бомбардировать их, свои будни, мечтами. Вместе с Чюрлёнисом. Со всеми другими гениальными мечтателями. Часто мы говорим: понять Чюрлёниса… А что же тут особенного? Мечта. Угол зрения. Призма для наблюдения. Вот и всё. «В Ниде я нашел Чюрлёниса,- говорит мне Жан-Поль Сартр.- Иида – это Чюрлёнис…».

Соната пирамид. Скерцо

7

Чюрлёнис – это Нида. Вспомним его картину, на которой два седых старца смотрят на лучащееся солнце. И видят в нем контуры творений человеческих рук. Что создают руки человека, то сияет, как солнце. И мы, «два старца», на вершине дюны разглядываем лежащий на ладони янтарь. Пока проползало облако, янтарек казался осколком камня. Но вот солнце брызнуло, раздуло огонек, и заколдованный янтарь вспыхнул. На ладони пылает, сверкает, лучится миниатюрное солнце. (Кстати, несколько слов о колорите Чюрлёниса. Всмотримся в главные краски его картин. Разве это не янтарь? Зеленоватый, желтоватый, матовый, даже рыжеватый и розовый. Что ж, такой же колорит и у холстов, вытканных нашими матерями. Мы прибалты. И в жилах у нас течет янтарь. Основу колорита Чюрлёниса не надо искать где-то еще. Художник, обладающий несказанно богатой фантазией, не всегда имел реальную возможность выразить свои мечты, свои видения, ему не хватало красок. Поэтому иногда приходилось самому изготовлять их. Из всего: из литовских трав и цветов, из кирпича… И он придавал своим краскам янтарный оттенок: так видел глаз, так подсказывало сердце…). И вот сверкает на ладони миниатюрное солнце. Мы оба долго смотрим на него, смотрим на огонек янтаря. И видим контуры. Контуры архитектурных сооружений. Море порой одаривает нас уникальными самородками янтаря. А иногда наши народные умельцы вытачивают в куске янтаря какой-нибудь свой сон, мечту, свою песню. Очень впечатляюще выглядит такой рисунок, когда смотришь на него сквозь шлифованную грань. Будто города на дне морском, будто миры, залитые потоком солнца. Вот и Чюрлёнис: надо сквозь янтарь, по диагонали рассекаемый солнечным лучом, посмотреть на Ииду. Здесь, в золотых дюнах, мир Чюрлёниса. (Жан Поль Сартр сказал в одном из своих произведений, что «себя можно увидеть только глазами другого».

Дева. Из цикла „Знаки зодиака“

Мне почему-то пришла на ум эта мысль, когда мы вдвоем молча рассматривали найденную на вершине дюны горящую каплю янтаря. А ветер монотонно насвистывал чюрлёнисовский напев морских волн, и под стеклянным куполом неба стояло такое бесконечное спокойствие…). Я ничего не хочу требовать. И ничего не хочу утверждать. Но если правда, что благодаря пылающему горячечному мозгу гениев народы и времена прозревают свое будущее и тогда рвутся к нему, то М. К. Чюрлёнис был для своего народа именно таким художником, был предтечей, возвещенным из грядущей космической эры. Разве здесь, у подножия стометровых золотых дюн, не могут вырасти конструкции из металла, стекла и янтаря, похожие на башни и другие удивительные архитектурные сооружения его картин? Солнечные лучи насквозь пронизывали бы их стеклянные стены. И с обеих сторон заливали бы их своими зеленовато-голубыми тонами море и залив. И полнились бы они шумом ветра и моря, криками чаек, потонувшими и гордо всплывающими кораблями, медузами и фантастическими травами. И в них сияло бы множество маленьких солнц и звезд. И это была бы человеческая жизнь, открытая всей Вселенной. И это стало бы тем плодотворным развитием содержательного искусства в живописи больших пространств, монументальных фресок, о котором говорил Роллан. И это был бы привидевшийся Чюрлёнису город Мечты.

Сказка королей

СТРЕЛЕЦ

«…гляди, среди снежных горных корон, среди гор, стреляющих вверх и почти достигающих неба, стоит человек…»

М. К. Чюрлёнис

Среди гор,
как известно, нацеленных вверх
от века,
среди гор,
легко подпирающих синеву,
надо всем, что исстари
тянет вниз человека,
он из лука прицелился,
натянув тетиву.
(О, добро, ты вынуждено
к стреле обратиться,
хотя стрелы и прочее
у тебя не в чести!)
Над головой человека,
крылья раскинув,
кружится черная птица.
Не тяни же, стрелок!
Тетиву натяни
и пусти!
Птица кружится,
словно ворон Эдгара По,
черный ворон,
или тот самолет,
где суперпилот
Клод Изерли…

Стрелец. Из цикла „Знаки зодиака“