Кирилл Маль - Гражданская война в США, 1861–1865 (Развитие военного искусства и военной техники)

• Название: Гражданская война в США, 1861–1865 (Развитие военного искусства и военной техники)
• Автор: Кирилл Маль
• Издательство: ACT; Харвест
• Жанр: История
• Год: 2002

Эта работа посвящена центральному событию в истории США: войне между северными и южными штатами, происходившей в 1861–1865 гг. В книге достаточно подробно изложен общий ход боевых действий как на суше, так и на море. Но особое внимание уделено в ней появлению новых тактических приемов и развитию военной техники. Под таким углом зрения американская гражданская война анализируется впервые. Книга написана живым языком, хорошо иллюстрирована и рассчитана на самый широкий круг читателей.

---

Однако осуществить тщательно продуманный план на следующий после атаки Антона день, т. е. 11 мая, оказалось невозможным. С утра пошел проливной дождь, который без перерыва хлестал до вечера, и основные начальные положения боевого приказа Гранта были выполнены лишь в районе 4 часов утра 12 мая. К тому времени 2-й корпус уже занял отведенное ему место в центре линии северян. Хенкок последний раз объехал ряды, отдал приказ о наступлении, и плотные массы федеральной пехоты медленно двинулись вперед по хлюпающей под ногами грязи.

Впереди шли дивизии Френсиса Берлоу и Дэвида Белла Берни. По приказу Гранта они были превращены в пробивной таран и построились в две колонны, каждая в полк шириной и в 20–30 шеренг глубиной. Позади них готовый придти на помощь в нужный момент развернул свою дивизию Джон Гиббон, а за ним заняли позиции солдаты злополучной дивизии Мотта.

Остальные части Потомакской армии также выдвинулись на тактический рубеж. Слева Хенкока поддерживал со своим 9-м корпусом генерал Бернсайд, к которому по приказу Гранта был прикомандирован специальный штабной офицер. Последнему поручалось всячески понукать и подстегивать этого генерала, внушая ему необходимость действовать решительно и быстро. Справа от Хенкока на западный фланг Подковы нацелился 6-й армейский корпус, командир которого [387] генерал Джон Седжвик был недавно убит случайным ружейным выстрелом. Теперь им командовал, напомню, другой генерал — Горацио Райт, не уступавший, впрочем, Седжвику в опыте и военных способностях. Правее Райта развернулся 5-й корпус генерала Уоррена, в прошлом военного инженера, спасшего при Геттисберге армию Потомака от разгрома. Ему также было приказано участвовать в атаке, как только для этого представится возможность.

Но хотя все части заняли места для наступления организованно и в срок, подготовка к атаке не обошлась без некоторых затруднений и недоразумений. Виной тому отчасти стала плохая погода, но главной помехой были обычные для Потомакской армии разгильдяйство и бюрократизм. Например, многие офицеры (не говоря уже о солдатах) дивизии Берлоу не знали о том, что им предстоит идти в бой, а ночную перемену позиции приняли за обычную рутинную перегруппировку. Поэтому они захватили с собой все свое имущество, включая палатки и кухонный скарб, который и громыхал теперь на спинах вьючных лошадей в хвосте колонны в сопровождении денщиков, поваров и прочих нестроевых.

В результате движение дивизии к неприятельским позициям происходило крайне медленно, и Хенкок, наблюдавший за маршем своих шлепающих по лужам частей, что-то недовольно пробормотал о черепахах, ползущих в гору. Впрочем, настроение командира 2-го корпуса было хорошим, и, повернувшись к офицерам своего штаба, он с оптимизмом сказал: «Они не вернутся назад. Я знаю, что они не вернутся».

Этими словами Хенкок хотел выразить свою уверенность, что позиции врага будут взяты, а значит, возвращаться на исходные рубежи северянам не придется. Он не заметил двойного смысла своей фразы. Между тем его пророчество оказалось очень недалеким от истины, хотя и не таким, как он думал.

В отличие от своего командира, генерал Френсис Берлоу был в то утро исполнен самых мрачных предчувствий. Офицеры дивизионного штаба, хорошо изучившие повадки генерала, заметили, что он сильно не в духе по одному-единственному признаку: Берлоу ни разу не произнес своей любимой фразы, которую он всегда говорил перед боем: «Примиритесь [388] с Господом и садитесь на коней, джентльмены. Я выбрал горячее местечко для некоторых из вас».

Надо сказать, что у Берлоу были все основания для того, чтобы пребывать в скверном расположении духа. Когда дивизия уже построилась в боевой порядок и двинулась вперед, вдруг выяснилось, что лежащая впереди местность толком не изучена и никто не знает точной цели предстоящей атаки.

Даже штабной офицер, специально прикомандированный к головной дивизии в качестве проводника, оказался также не осведомлен, как и все остальные. Всю дорогу до вражеских траншей он только и делал, что сыпал ругательствами и проклятиями по поводу этой войны и того, как она ведется. Берлоу надоело слушать этого «богохульного ругателя», и он напрямую спросил, может ли тот по крайней мере гарантировать, что впереди нет каньона глубиной в тысячу футов. Штабист честно признался в ответ, что не может, и, услышав его слова, командир 1-й бригады полковник Нельсон Майлз выругался так громко, что Берлоу велел ему заткнуться.

Все это, конечно, не могло поднять настроения командира дивизии, хотя за время службы в Потомакской армии ему пора было уже привыкнуть к подобным сюрпризам. Но Берлоу не был профессиональным военным. До войны он занимался адвокатской практикой и никак не мог смириться с некоторыми особенностями своей новой профессии. Впрочем, отсутствие специального образования и далеко не военная внешность не мешали Берлоу быть хорошим боевым офицером. Начав свою службу рядовым Нью-йоркской милиции, он быстро и без всякой протекции поднялся по служебной лестнице, а в 1864 году был уже бригадным генералом и возглавлял пехотную дивизию.

Правда, судейский пока еще не был окончательно вытеснен военным, и в боевых рапортах генерала то и дело проскакивали юридические термины, но во всем остальном Берлоу ничуть не уступал своим соратникам, имевшим вест-пойнтское образование. Одним из лучших его качеств, которому мог бы позавидовать самый образованный из генералов, был особый инстинкт полководца, и этот инстинкт подсказывал ему в то утро, что атака на траншеи противника захлебнется. [389]

Впрочем, пока северянам везло. Случайно дивизии Берлоу удалось выйти именно к нужному участку обороны противника — самой вершине Подковы. По другой счастливой случайности генерал Ли, заметивший вечером 11 мая передвижения корпуса Хенкока, принял их за попытку обходного маневра. Он приказал снять батарейные орудия с позиций в центре Подковы и перебросить их на другой участок, так что в момент нападения самое слабое место в обороне южан оказалось таким же беззащитным, как пчела без жала. Когда же в районе полуночи конфедераты все же заметили, что пехота врага собирается перед их фронтом, и командир одной из дивизий доложил об этом генералу Юэллу, тот не придал происходившему серьезного значения. Он пообещал вернуть пушки на позицию к рассвету и сдержал свое слово, но это привело лишь к тому, что большая часть стволов попала в руки неприятеля.

Таким образом, на позициях в центре Подковы оставались только пехотные части: ослабленная и измотанная дивизия Джонсона. В сражении при Геттисберге она участвовала в атаке на холм Калп, который оборонялся окопавшейся пехотой северян, и понесла большие потери. С тех пор состав дивизии так и не был восстановлен и к началу сражения у Спотсилвейни у Джонсона едва набиралось три тысячи человек. Но даже эти три тысячи были сильно утомлены долгим маршем, строительством укреплений, и в тот ранний час, когда началась атака федералов, они были погружены в глубокий сон. Северяне, конечно, не знали, как крупно им повезло, но все равно старались передвигаться как можно тише и не потревожили сновидений своих оппонентов. Крадучись, как огромная стая хищников, они подобрались к передовым стрелковым ячейкам пикетной линии и без лишнего шума повязали потерявших бдительность часовых.

Затем дивизия Берлоу продолжила свое наступление и вышла к подножию небольшой возвышенности. В предрассветном сумраке федералы приняли ее гребень за неприятельскую линию и с криком «ура!» бросились на «врага». Четкий строй колонны был мгновенно нарушен и вся дивизия превратилась в неуправляемую орущую толпу. Словно прорвавшая плотину река, она поднялась на гребень высоты и [390] оттуда могучим водопадом обрушилась на находившиеся внизу траншеи дивизии Джонсона. Заспанные конфедераты встретили ее беспорядочным огнем, но не могли остановить катившуюся на них людскую лавину. Правда, в этот момент за их спинами появились наконец орудия, присланные Юэллом, которые также открыли огонь.

Один из снарядов угодил прямо в интендантскую группу, которая плелась в хвосте колонны, убил вьючного мула и подбросил высоко в воздух всю его поклажу, включая куски жареного бекона, сковородки и столовые приборы. Но никто не обратил внимания на эту «потерю». Волна атакующих затопила траншеи и всех, кто в них был. Большинство защитников не сумело оказать сопротивления, и почти вся дивизия Джонсона попала в плен. Северяне отконвоировали в тыл 2800 солдат, которым теперь предстояло до конца войны сидеть в лагере для военнопленных в Рок-Айленде. Федералам достались также 20 орудий 2-го корпуса Юэлла, но они не смогли вывезти их вслед за пленными и пока оставили на позициях.

Между тем атака дивизии Берлоу продолжалась. Прорвав линию окопов, северяне неслись вглубь Подковы сквозь кустарники и деревья, и казалось, уже никто не может их остановить. Но тут чрезмерное количество войск, сконцентрированных на узком участке (около 1000 ярдов в ширину) сыграло с атакующими скверную шутку. Бригады и полки окончательно перемешались в одну неразделимую массу по 30 человек в глубину. Офицеры, шедшие в атаку пешком, были в этой толпе неотличимы от рядовых, и генералы просто не знали, кому отдавать приказания. Неразбериха еще больше усилилась, когда вдруг хлынул весенний ливень и все, кто участвовал в наступлении, промокли до нитки.