Андрей Косёнкин - Юрий Данилович: След

• Название: Юрий Данилович: След
• Автор: Андрей Косёнкин
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-015741-Х, 5-271-04989-2

Юрий (Георгий), сын московского князя Даниила Александровича (1281-1325), остался в русской истории как активный продолжатель политики своего отца в деле "собирания земель" вокруг Москвы. Новый роман писателя-историка Андрея Косенкина "След" (так называется этот роман) повествует о жизни и деятельности этого замечательного человека.

---

Тохтоев дворец, возведённый из гладкого белого греческого камня, слепил великолепием. Медная крыша, будто оплавляясь, стекала на высокие стены, фряжские стекла блестели в узких, как монгольские глаза, окнах. У входа в два ряда стояли ханские нукеры с обнажёнными саблями. В долгих коридорах, освещённых огнями византийских светильников, звуки шагов глохли в ласковой плоти бухарских ковров.

В огромной, круглой, как юрта, зале - высшие ордынские сановники, влиятельные темники, орхоны, нойоны, огланы, знатные беки; здесь же в грубых суконных рясах, в вытянутых колпаках монгольские ламы; здесь же юные царевичи, Тохтоевы сыновья Инсар с Ильбасаром, здесь и Тохтоевы жены…

Словом, цвет и слава всей Золотой Орды.

Прямо посреди пола, в выложенном камнем очаге жарк0 горит огонь. Сладкие аравийские благовония разносятся от кумирен, стоящих тут и там на высоких треногах. Но и аравийские благовония не в силах перебить терпкий, кислый запах конского пота, прочно приставший к вечным воинам и кочевникам.

В белых одеждах, суров и покоен, на приступе в семь широких ступеней, покрытом золотой кошмой, будто паря надо всеми, сидит белый царь - хан Тохта.

* * *

Гюис ад-дин Тохта взошёл на ордынский престол кривым путём. Впрочем, время его вхождения во власть не оставляло иного - надо было убить либо ждать, когда убьют тебя самого. Тохта, разумеется, выбрал первое.

Дело в том, что по смерти хана Менгу-Тимура нарушился порядок престолонаследия, заповеданный Чингизом. С того и началась великая смута в Джучиевом улусе, длившаяся чуть ли не двадцать лет. Ибо предупреждал же Владыка Человечества Божественный Чингисхан: если у государей, которые явятся после меня, их багатуры, нойоны и беки не будут крепко соблюдать Джасак, то дело государства потрясётся и прервётся. Опять станете охотно искать Чингисхана и не найдёте…

Итак, престол должен был перейти к молодому Тула-Буге, сыну старшего брата Менгу-Тимура Тарбу. Но этому воспрепятствовал хан Ногай. По настоянию всесильного темника власть неожиданно свалилась в руки младшего брата покойного хана Туда-Менгу. Более нелепый выбор трудно вообразить, ведь сказано же: выбирайте достойного из наследников, которому можно вверить правление. Туда-Менгу по слабости ума и воли был дитём на великом престоле. Однако за тем он и надобен был Ногаю, чтобы ослабить влияние рода Беркевичей.

И Ногай был чингизидом, но он принадлежал к числу тех его потомков, чьи отцы никогда не занимали ханского трона, и, следовательно, согласно закону он не мог претендовать на него. Тем не менее победитель Византии был одним из самых могущественных и грозных ордынских князей, его владения распростёрлись по лицу земли от Каспийского до Чёрного моря, от Днепра до Дуная! Знать, мало того было ногайскому хану, ему захотелось править всей Золотой Ордой!

Но можно ли править царством, не восседая на троне?

Можно. Если, конечно, ты силён и умён настолько, что сам сажаешь на трон того, кого хочешь, и сваливаешь того, кто себе неприятен. Этого и добивался Ногай. А может быть, его планы шли куда дальше: сначала ослабить власть Беркевичей, а после и вовсе уничтожить царственный род и тогда уж возвыситься надо всей Золотой Ордой полноправным владыкой?

Но спустя пять лет возросшие сыновья Менгу-Тимура Алгу и Тогрыл, а с ними и сын Тарбу Тула-Буга предложили дяде добровольно принять отставку. Туда-Менгу долго уговаривать не пришлось, он с радостью отрёкся от непомерной для него ноши в пользу племянника. (Только вот пожил после своего отречения добрейший Туда-Менгу странно недолго. Поговаривали, что его отравил Тула-Буга. Зачем ему было травить отрёкшегося - непонятно. Но вряд ли слух тот появился случайно, потому что спустя некоторое время он сильно пригодился другому из братьев Менгутимурычей. Главное ведь - заронить семена сомнения, не так ли?)

Своевольное смещение его ставленника стало ощутимым ударом по непререкаемой власти ака-Ногая, но тогда ему ничего другого не оставалось, как сделать вид, что и он благословляет на власть Тула-Бугу. Впрочем, он не терял надежд и его подчинить своему влиянию.

Не тут-то было. С первых дней молодой хан начал править жёстко и безо всякой оглядки на могучего крымского соседа. Конечно, это не могло понравиться старому лису. Меж тем и другим год от года утверждалась и росла ненависть, перешедшая в открытую борьбу. В конце концов Беркевичи решили Устранить опасного темника.

Однако изряден на козни был старый Ногай! Он тайно связался с царевичем Тохтой, который в ту пору как раз ввязался в спор с братом за власть. Видать, взошли брошенные предусмотрительной, мудрой рукой зерна сомнения, давшие гроздья раздора. Ака-Ногай поклялся возвести на трон Тохту, коли Тохта поможет ему свалить Тула-Бугу. Что ж, Тохта был не против.

Долго искали, как устранить хана. Но кто ищет, тот находит. Причём путь, избранный Ногаем, был настолько изощрён и коварен, что обезоружил бдительность подозрительного Тула-Буги. Ногай просто-напросто льстиво и подло обманул его мать.

«Ах, пришла пора старости, - плакал он, - я прекратил споры, я хочу залечить вражду истинным согласием… сын твой, мол, молод, а я могу быть полезен ему, и для того хочу встретиться с ним, но непременно без войск, чтобы не было крови… подскажи ему, хатум, верный путь к миру!»

Кто же не хочет мира? А тем более мать.

И Тула-Буга, поверив в чистосердечность Ногаевых намерений, из уважения к матери, однако напрочь забыв об осторожности, отправился на свидание с почтенным акой в сопровождении лишь небольшого отряда, скорее свиты, состоявшей из самых близких ему людей.

Чего и добивался Ногай. Разумеется, в условленном месте отряд Тула-Буги был окружён и немедленно перебит.

Сколько стоит великая власть?

Разве не стоит она одной головы, даже если то голова брата?

Впрочем, одной головой не обошлось. Тохта поступил не по летам мудро: Тула-Буге, Алгую, Тагруджу, Куту-гаку, Кадану, Малагану, Абаке, Анбуке, Кунчеке - всем сыновьям Тарбу и Менгу-Тимура переломили хребты. Тохтай хотел жить и править спокойно, а потому не оставил в живых никого, кто мог бы претендовать на престол.

По сю пору иногда слышал он по ночам странный хруст - так хрустели под пальцами шейные позвонки его братьев.

Разумеется, Тохта всегда помнил о том, кому обязан властью, и не было на земле более ненавистного хану человека, чем Ногай. Что делать, не только правителям, но и всякому, возвысившемуся хоть на вершок, не больно-то хочется сознаваться в том, что он кому-то обязан своим возвышением. Да ведь и Ногай не уставал напоминать своему новому ставленнику его же собственные слова:

«Дай мне, ака, ханаат, и пока жив, буду подвластен тебе и не стану выходить из пределов угодных тебе…»

Долго сохраняться такое положение вещей, разумеется, не могло, и лишь только Тохта вполне утвердился на троне, он начал хлопотать о войне со своим благодетелем. А кто хлопочет о войне, тот её получает.

Словом, если оставить подробности, шесть лет тому назад шестидесятитысячное войско Тохты встретилось с войском Ногая в битве при Куканлыке, неподалёку от Чёрного моря. Некоторое преимущество было на стороне Тохты, однако ещё неизвестно, как бы сложилась битва, если бы сам Ногай не сплоховал, допустив непростительную ошибку. Он обратился за помощью к магумеданам-хулагидам, извечным врагам Джучиева дома. Более того, заявил, что готов стать подданным Хулага Газана!

Монгол, чингизид, потомок того, кто беспощадно истреблял магумедан, того, кого сами магумедане называли не иначе как Проклятый, попросил у них помощи! Да видало ли когда-нибудь Вечно Синее Небо такого бессовестного отступника?

Этого Ногаю не простили даже самые верные сторонники. Накануне сражения тридцатитысячный отряд под водительством монгольских вождей Маджи, Сангуя, Утраджи, Акбуя и Тайги оставил Ногая и перешёл на сторону золотоордынского хана. Это и предрешило исход битвы.

А самого Ногая, к слову сказать, вздел на копьё русский воин из Тохтоева войска. Вот так. Можем же, когда захотим!

На том и закончилась первая ордынская замять, пошатнувшая некогда неколебимые устои царства Джучи.

* * *

Когда Тохта убил своих братьев, ему было двадцать, когда поквитался с Ногаем - тридцать, теперь он взошёл в срединную, зрелую пору - ему минуло тридцать пять.

Лицо его жёлто, как глина, узкие, обманчиво сонные глаза прикрыты тяжёлыми веками, тускло блестящие, чёрные, как воронье крыло, волосы стянуты позади в косицу, в ухе серьга, ни бороды, ни усов, по-бабьи голые щёки лоснятся, будто помазаны жиром. В самой осанке, во всяком его движении - неторопливом и плавном, величие и покой человека, познавшего в этом мире всё и ни в чём не нашедшего наслаждения.