Габриэль Маркес - Похороны Великой Мамы (сборник)

• Название: Похороны Великой Мамы (сборник)
• Автор: Габриэль Маркес
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-38969-6

Один из самых известных сборников рассказов Маркеса.

Магический реализм великого колумбийца в этих рассказах доведен до совершенства. Маркес играет сюжетами, характерами, смешивает реальное и фантастическое, гротескное и обыденное в самых неожиданных пропорциях.

«День после субботы», «Искусственные розы», «В нашем городке воров нет» – классические произведения «малой прозы» ХХ столетия.

Но главным украшением сборника, конечно же, остается рассказ «Похороны Великой Мамы», который входит в число лучших произведений Маркеса.

---

Они посмотрели друг другу в глаза. Дамасо не сумел бы объяснить, почему взгляд, которым они обменялись, показался ему взглядом двух соучастников. К концу дня Ана увидела из прачечной, как он возвращается домой: по-боксерски подскакивая, он наносил удары невидимому противнику. Она вошла к ним в комнату.

– Все в порядке, – сообщил Дамасо. – Старик поставил на шарах крест и заказал новые. Сейчас надо только дождаться, чтобы об этой истории все забыли.

– А с негром как?

– Ничего страшного, – пожал плечами Дамасо. – Если шаров у него не найдут, то им придется его выпустить.

После ужина Ана и Дамасо сели на улице у входной двери и разговаривали с соседями до тех пор, пока не замолчал динамик кино и не наступила тишина. Когда ложились спать, настроение у Дамасо было приподнятое.

– Я придумал чертовски выгодное дело, – заявил он.

Ана поняла, что Дамасо хочет поделиться с ней идеей, которую обдумывал весь вечер.

– Пойду по городкам, украду шары в одном, продам в другом. Везде есть бильярдные.

– Доходишься, что тебя пристрелят!

– Не пристрелят. Это только в кино бывает.

Он стоял посреди комнаты, переполненный радостными планами. Ана начала раздеваться, внешне безразличная, на самом же деле вся внимание.

– Накуплю вот столько костюмов. – И Дамасо показал рукой размеры воображаемого шкафа во всю стену. – Отсюда – досюда. И еще куплю пятьдесят пар обуви.

– Помогай тебе Бог!

Дамасо нахмурился.

– Не интересуют тебя мои дела.

– Слишком они для меня мудреные. – Она погасила лампу, легла к стене и с горечью продолжила: – Когда тебе исполнится тридцать, мне будет сорок семь.

– Дуреха, – усмехнулся Дамасо. Он ощупал карманы в поисках спичек. – Тебе не надо будет тогда стирать белье.

Ана протянула ему горящую спичку. Она смотрела на пламя, пока оно не погасло, а потом отбросила обуглившуюся спичку в сторону. Дамасо вытянулся в постели и снова заговорил:

– Знаешь, из чего делают бильярдные шары?

Ана промолчала.

– Из слоновьих бивней. Поэтому их очень трудно раздобыть, и пройдет по крайней мере месяц, пока их сюда доставят. Понятно?

– Спи. Мне в пять вставать.

Дамасо вернулся в свое естественное состояние. Первую половину дня он проводил, покуривая, в постели, а после сиесты, готовясь к выходу на улицу, начинал приводить себя в порядок. Вечерами он слушал в бильярдной радиопередачи с чемпионата по бейсболу. У него была похвальная способность забывать свои идеи с таким же энтузиазмом, с каким он их порождал.

– У тебя есть деньги? – спросил он в субботу у Аны.

– Одиннадцать песо. – И добавила мягко: – Это за квартиру.

– Я хочу тебе кое-что предложить.

– Что?

– Одолжи их мне.

– Надо платить хозяину.

– Потом заплатишь.

Она отрицательно покачала головой. Схватив ее за руку, Дамасо не дал ей подняться из-за стола, за которым они завтракали.

– Всего на несколько дней, – сказал он, ласково и в то же время рассеянно поглаживая ее руку. – Когда продам шары, появятся деньги на все.

Ана не согласилась.

Этим вечером в кино, даже разговаривая в перерыве с друзьями, Дамасо не снимал руки с ее плеча. Картину они смотрели невнимательно. Под конец Дамасо стал проявлять нетерпение.

– Тогда мне придется где-нибудь украсть их, – заметил он.

Она пожала плечами.

– Придушу первого встречного, – пригрозил Дамасо, проталкивая ее сквозь выходившую из кино толпу. – Меня посадят за убийство.

Ана улыбнулась, но осталась непреклонной.

Они ссорились всю ночь, а утром Дамасо демонстративно и угрожающе быстро оделся и, проходя мимо Аны, буркнул:

– Не жди, больше не вернусь.

Ана не смогла подавить дрожь.

– Счастливого пути! – крикнула она вслед.

Дамасо захлопнул за собой дверь, и для него началось бесконечно пустое воскресенье. Кричащая пестрота рынка и яркая одежда женщин, выходивших с детьми из церкви после восьмичасовой мессы, оживляли площадь веселыми красками, но воздух уже густел от жары.

Он провел день в бильярдной. Утром несколько мужчин играли там в карты, ближе к обеду народу прибавилось, но было ясно, что прежнюю свою привлекательность заведение утратило. Лишь вечером, когда началась передача с бейсбольного чемпионата, бильярдная наполнилась жизнью, хоть в какой-то мере напоминавшей былую.

После закрытия заведения Дамасо вдруг осознал, что бредет без цели и направления по какой-то площади, которая словно истекала кровью. Он пошел по улице, тянувшейся параллельно набережной, на звуки веселой музыки, доносившиеся издалека. Дамасо увидел огромный и пустой танцевальный зал, украшенный гирляндами выгоревших бумажных цветов, а в глубине его, на деревянной эстраде, небольшой оркестр. В воздухе висел удушающий запах помады.

Он сел у стойки. Когда музыкальная пьеса закончилась, юноша, игравший в оркестре на тарелках, обошел танцевавших мужчин и собрал деньги. Какая-то девушка оставила своего партнера и подошла к Дамасо:

– Как дела, Хорхе Негрете?

Дамасо усадил ее рядом. Буфетчик, напудренный и с цветком гвоздики за ухом, спросил фальцетом:

– Что будете пить?

Девушка повернулась к Дамасо:

– Что мы будем пить?

– Ничего.

– За мой счет.

– Дело не в деньгах, – сказал Дамасо. – Я хочу есть.

– Какая жалость, – вздохнул буфетчик. – С такими-то глазами!..

Они прошли в столовую в глубине зала. Судя по фигуре, девушка была совсем юной, но слой румян и пудры на лице и ярко накрашенные губы скрывали ее настоящий возраст. Поев, Дамасо пошел с ней в ее комнату в глубине темного патио, где слышалось дыхание спящих животных. На кровати лежал грудной ребенок, завернутый в цветное тряпье. Девушка перенесла тряпье в деревянный ящик, туда же положила ребенка и поставила ящик на пол.

– Его могут съесть мыши, – сказал Дамасо.

– Они детей не едят.

Она сменила красное платье на другое, более открытое, с крупными желтыми цветами.

– Кто папа? – спросил Дамасо.

– Понятия не имею, – усмехнулась она. И, подойдя к двери, добавила: – Скоро вернусь.

Дамасо услышал, как она повернула ключ в замке. Он повесил одежду на стул, лег и выкурил одну за другой несколько сигарет. Постель вибрировала в такт мамбо. Дамасо не заметил, как заснул. Когда он проснулся, музыки не было, и от этого комната показалась ему еще больше.

Девушка раздевалась около кровати.

– Сколько сейчас?

– Около четырех. Ребенок не плакал?

– Вроде бы нет, – ответил Дамасо.

Девушка легла рядом и, разглядывая его слегка помутневшими глазами, начала расстегивать ему рубашку. Дамасо понял, что она изрядно выпила. Он хотел погасить лампу.

– Оставь, – сказала она. – Мне так нравится смотреть в твои глаза.

Комнату наполнили звуки утра. Ребенок заплакал. Девушка взяла его в постель, дала ему грудь и стала напевать, не открывая рта, какую-то простую песенку. Наконец они все уснули. Дамасо не слышал, как около семи часов девушка проснулась и вышла из комнаты. Вернулась она уже без ребенка.

– Все идут на набережную, – сообщила она.

Дамасо чувствовал себя как человек, не проспавший и часа.

– Зачем?

– Посмотреть на негра, который украл шары. Его сегодня отправляют.

Дамасо закурил.

– Бедняга, – вздохнула девушка.

– Бедняга? – взорвался Дамасо. – Никто не заставлял его воровать.

Она задумалась, опустив голову на грудь, а потом произнесла, понизив голос:

– Это сделал не он.

– Кто сказал?

– Я точно знаю. В ночь, когда забрались в бильярдную, негр был у Глории и провел у нее весь следующий день до самого вечера. А потом пришли из кино и рассказали, что его арестовали там.

– Глория может рассказать об этом полиции.

– Негр сам сказал. Алькальд пришел к Глории, перевернул у нее в комнате все вверх дном и пригрозил, что посадит ее как соучастницу. В конце концов она заплатила двадцать песо, и все уладилось.

Дамасо встал около восьми часов.

– Оставайся, – предложила девушка, – зарежу на обед курицу.

Дамасо стряхнул волосы с расчески, которую держал в руке, и сунул ее в задний карман брюк.

– Не могу.

Взяв девушку за руки, он привлек ее к себе. Она уже умылась и оказалась действительно очень юной, с огромными черными глазами, придававшими ей какой-то беззащитный вид. Она обняла его и повторила:

– Оставайся.

– Навсегда?

Слегка покраснев, она отпустила его.

– Обманщик.

Ана чувствовала себя в это утро усталой, однако общее волнение передалось и ей. Скорее обычного собрав у своих клиентов белье для стирки, она пошла на набережную посмотреть, как будут отправлять негра. У причалов, перед судами, готовыми к отплытию, гудела нетерпеливая толпа. Тут же находился и Дамасо.

Ана ткнула его указательным пальцем в поясницу.

– Что ты здесь делаешь? – подпрыгнув от неожиданности, воскликнул он.