Владимир Васильев - Шуруп

• Название: Шуруп
• Автор: Владимир Васильев
• Жанр: Космическая фантастика
• Год: 2014

Виталий Шебалдин в числе лучших оканчивает Академию Космического флота. Впереди у него, выходца из «стада», будущее, о котором он мог только мечтать: первые звездочки на погонах, выпускной бал, встреча с любимой девушкой, а дальше – служба в одном из гвардейских полков и полеты в составе молодежного экипажа новейшего космического корабля. Но все блестящие планы рушатся в единый миг, когда вдруг выясняется, что он будет не частицей щита Земли и Колоний, а всего лишь презренным «шурупом»-интендантом. «Шурупом», допущенным к тайнам, от которых зависит само существование Космического флота.

---

– Ага. Но, полагаю, скоро перестанет. Догадываешься, почему?

– Потому что появился я, а кадет может быть только один, самый младший? – предположил Виталий.

– Именно, – подтвердил Терентьев. – Но что придумает шеф для меня – не рискну предположить. Его самого в бытность на моём месте именовали юнкером. Уж не знаю, за какие заслуги.

Они вернулись в кают-компанию, по пути заглянув на камбуз. Теперь Виталий знал где хранятся рационы и напитки, в том числе коньяк, а кроме того, познакомился с графиком дежурств по камбузу, который находился в полной противофазе с вахтами в рубке. Если корабль стоял где-нибудь на швартовке, вахты отсутствовали, а дежурный по кораблю автоматически считался и дежурным по камбузу, если это не оговаривалось особо.

Настолько куцый экипаж имел и свои недостатки – формально свободного времени не оставалось вообще. Но, с другой стороны, готовить всего лишь на двоих не скажешь, что очень обременительно. И порядок на камбузе потом наводить – тоже.

Терентьев быстро и явно привычно сообразил простенький ужин – банкет-то они пропустили вместе с балом. Виталий отнёс готовое в кают-компанию. И состоялся у них с новым шефом разговор за ужином. Вернее, не разговор – скорее лекция, потому что говорил в основном Терентьев, а Виталий лишь иногда что-нибудь спрашивал.

– Ну, что, стажёр, – сказал Терентьев, вставая. – Давай, за знакомство и зачисление. Не так часто у нас появляются новобранцы. Ты первый после меня. Служить нам с тобой предстоит долго – если, конечно, судьба военная не велит сложить голову раньше срока.

Когда выпили, Виталий осмелился на робкий вопрос:

– А что… служба интенданта настолько… опасна?

– Интенданта – не особенно, – пояснил Терентьев, жуя. – Но ты же понимаешь, наше интендантство всего лишь прикрытие. А вообще учти: на некоторые объекты авангард флотской разведки, куда ты так рвался, попадает только после нас. И с нашего позволения. Не всегда, но достаточно часто.

– Н-да, – Виталия хватило только на это короткое и обтекаемое междометие.

– Именно так. Поэтому знай и помни: с виду мы шурупы. Но служба иной раз складывается так, что флотским от души позавидуешь. Только никто об этом обычно не догадывается, а жить-служить тебе придётся в мире, где к шурупской форме относятся с презрением. И ты будешь это терпеть, а обиды глотать, потому что другого выхода у тебя нет. Эр-восемьдесят, братец. Стисни зубы и молчи. Привыкнешь со временем, все привыкли, и я, и шеф, и четвёртый, бывший начальник отдела, а теперь наш верховный босс, покровитель в самых высоких правительственных кругах, тоже в своё время привык. Официально он уже не на службе и мы с тобой пока о нём всего-навсего знаем, что существует, да и то лишь между собой. Но когда-то он прошёл все ступени эр-восемьдесят: твою, мою и шефа.

– Значит, ступеней всего четыре? – уточнил Виталий.

Ему и впрямь было любопытно до дрожи – юношеский пыл за время учёбы не успел выветриться начисто и детская страсть ко всяческим казакам-разбойникам в Виталии Шебалдине отнюдь не уснула. Да ещё пришло чёткое осознание: предстоящие казаки-разбойники ни в коем случае не игра, там всё всерьёз и по-крупному. Слишком уж обыденно Терентьев говорил о возможной гибели – так говорят только на настоящей войне. Впрочем, военные во все века гибли и безо всяких войн.

– Да, ступеней четыре. Ты, стажёр – учишься, у меня на подхвате. Я, основной оперативник, плащ, так сказать, кинжал и всё такое прочее. Начальник отдела; его функции – общее руководство, стратегическое планирование, ну, и взаимодействие с флотом, войсками и гражданскими. И покровитель на самом верху, невидимый и почти неощутимый, пока нам жопу не начнёт припекать всерьёз. Но учти, это не значит, что можно расслабиться и наломать дров: по тупости спасать тебя никто не станет, чик – и нету стажёра. Даже притом, что у нас каждый человек – штучный товар; обучают долго, но и спрашивают по-взрослому. Уяснил?

– Вполне…

– Тогда по второй и с алкоголем на этом всё. Давай, стажёр!

Бутылка с коньяком так и простояла до самой ночи на столе надпитой и более нетронутой – никто к ней не прикоснулся. Виталию, говоря начистоту, не слишком и хотелось продолжать – ему было интересно, он слушал.

– Чем конкретно мы занимаемся? – приступил к самому интересному Терентьев. – Если коротко, то мы – эксперты.

До чего же теперь нравилось Виталию это «мы»… Обида и растерянность первых минут в кабинете Тревиса-среднего истаяли и рассеялись почти без следа.

– Напрашивается вопрос, – продолжал Терентьев, – эксперты по чему, в какой области? А вот тут-то коротко и не ответишь, поэтому считай мои слова первой лекцией в процессе обучения. Для начала – что ты знаешь о чужих?

– То же, что и все, – пожал плечами Виталий. – Неизвестно кто они и откуда, неизвестно когда и куда делись. Находят их артефакты время от времени… Пожалуй, что и всё. Во всяком случае, в Академии на этот счёт была одна-единственная обзорная лекция. Ещё на первом курсе. Или не лекция, коллоквиум? Не помню уже…

Терентьев удовлетворённо покивал: похоже, именно такого ответа он и ждал.

– Где собирают космические корабли, спрашивать не буду, это ты знать обязан. А вот где производят модули и запчасти для них? Знаешь, а?

– Да, наверное, там же, где и корабли собирают, на орбитальных заводах, – предположил Виталий достаточно уверенно. – Может, на Луне ещё, на Венере и Марсе, на спутниках. Но явно не на Земле.

Об орбитальных заводах ученики Академии действительно кое-что слышали – должны же будущие пилоты знать, где рождаются их будущие корабли? Кроме того, в конце третьего курса каждую группу даже возили на один из таких заводов, понаблюдать воочию, как со стапелей сходят новенькие сотки и двухсотки. «Дельта-Чичарита», которую вместе с однокашниками посетил Виталий, во всяком случае, собирала сотки и двухсотки. Но вот о производстве комплектующих за шесть лет в Академии речь как-то ни разу не заходила, и Виталий сообразил это только сейчас. И ведь даже мысли не возникало уточнить всё это, выяснить… Может, потому, что курсантам просто не давали на это достаточно свободного времени?

Землю Виталий тоже упомянул неспроста: на Земле стадо, а стадо гражданами намеренно держится от космоса на приличном расстоянии. Людям стада даже приближаться к посадочным зонам запрещено, да и не нужно им это, когда работать не надо, жратвы вдоволь, а мест, где можно отлично повеселиться, значительно больше, чем посадочных зон?

– В целом угадал, – сообщил Терентьев. – Комплектующие для кораблей производятся почти везде, где есть для этого сырьё, условия, ресурсы и инфрастуктура. Кроме Земли, тут тоже понятно почему. Но есть одна закавыка, которая, между прочим, впрямую попадает под подписку о неразглашении, так что учти, это не для всех.

Виталий привычно напрягся.

– Закавыка эта состоит в том, что из всех комплектующих, которые идут на сборку кораблей, мы, то есть Земля и Колонии, производим меньше двадцати процентов. Семнадцать и четыре десятых, если с округлением. И это в основном начинка камбуза, гальюнов и прочая муть вроде душевых кабинок и страховочных поручней, которая идёт не только на корабли. Ну, опять же не полностью, но где-то девять десятых из этих семнадцати с хреном процентов – не уникальные комплектующие для судостроения, а суровый бытовой унификат. Строго говоря, почти всё это можно было бы производить и на Земле, если бы не решили там свернуть вообще любое производство от греха и стада подальше. А остальные восемьдесят два с лишним процента корабельной начинки – это артефакты чужих. Мы не знаем толком ни как они работают, ни почему работают, ни отчего иногда перестают работать – почти ничего. Мы ими просто пользуемся по мере того как находим и ощупываем, вот и всё. Понимаешь, почему эта информация засекречена даже от большинства граждан? Наши корабли – вообще-то не очень наши корабли.

– Но ведь… Но ведь… – забормотал ошарашенный Виталий, которому такие внезапные подробности и в страшном сне присниться не могли. – А если какие-нибудь из этих артефактов вдруг перестанут находиться? Или станут попадаться реже других? Заводы же встанут!

– Да они и так большею частью стоят, – вздохнул Терентьев. – И именно поэтому кораблей во флоте так катастрофически не хватает. Сколько из вашего выпуска сразу сядет к пультам, а не рассеется по ангарам? Человек сорок во флоте и человек сто в войсках?

– В войсках вроде больше, человек двести, – машинально поправил Виталий.

– В моё время речь шла о сотне. Значит, кое-как работаем, это чудесно! Но всё равно, двести сорок человек из двух тысяч! Это мало, непростительно мало! По-хорошему нужно открывать ещё десяток пилотских академий и параллельно клепать корабли – тысячами! Но для этого необходимо расширить поиски артефактов и чужих баз, а для поисков, в свою очередь, не хватает, опять же, кораблей и толковых пилотов. Заколдованный круг получается. Все мы заложники относительного дефицита; относительного, потому что медленный прирост всё-таки есть и строится кораблей всё-таки больше, чем теряется. Я, кстати, слышал, что Преображенский полк через годик-другой собираются произвести в гвардейские, доукомплектовать людьми и техникой, а потом заслать на свеженькую колонию… Флабрис, Дзета Тукана, слыхал? Об этом в Генштабе давно шепчутся, даже грифа «секретно» эта информация давно не имеет. Но в низах пока не очень распространилась, больше как байка-мечта.