Генри Райдер Хаггард - Собрание сочиненийв 10 томах. Том 2

• Название: Собрание сочиненийв 10 томах. Том 2
• Автор: Генри Райдер Хаггард
• Издательство: Терра
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993

Во второй том Собрания сочинений известного английского романиста Генри Райдера Хаггарда (1856-1925) входят три романа и повесть, рассказывающие об удивительных приключениях знаменитого южноафриканского охотника Аллана Квотермейна.

---

— Зачем мне идти? — ответил я. — Кто бы ни победил, я могу быть убитым, если Кетчвайо победит, то я буду убит наверняка и все это совершенно зря.

— Нет, Макумазан. Я отдам приказание, что, кто бы ни победил, никто, под страхом смерти, не смеет поднять копья против тебя. В этом отношении, по крайней мере, меня не посмеют ослушаться. О, умоляю тебя, не покидай меня в беде! Пойди с полком, который я пошлю, и вдохни мудрость свою в сына моего Умбулази. А я клянусь головой Лютого Владыки (Чаки), что награда за это будет велика. Я позабочусь о том, чтобы ты покинул не с пустыми руками Землю Зулу.

Я все еще колебался, так как подозрительно относился ко всей этой истории.

— Макумазан! — воскликнул Мпанда. — Надеюсь, ты не покинешь меня. Я боюсь за Умбулази, которого я люблю больше всех своих детей. Я страшно боюсь за него. — И бедный отец разразился слезами.

Без сомнения, это было глупо, но вид старика, оплакивавшего своего любимого сына, которого он считал осужденным на гибель, растрогал меня до такой степени, что я забыл всякую осторожность.

— Если ты желаешь, Мпанда, — сказал я, — я отправлюсь на поле битвы с твоим полком и буду помогать сыну твоему Умбулази.

Глава XIII. Предатель

Выбора не было, и я, таким образом, остался в Нодвенгу, но мне было не по себе, и я чувствовал себя несчастным. Крааль почти совсем опустел. Осталось только два квартировавших здесь полка Сингкву и Ама-Вомбе. Последние считались королевским полком и представляли собою что-то вроде лейб-гвардии; все короли — Чака, Дингаан и Мпанда — по очереди командовали им. Большинство индун примкнуло к одной или другой партии, и они отправились набирать отряды, чтобы сражаться за Кетчвайо или за Умбулази. Даже большая часть женщин и детей покинула крааль, чтобы скрыться в лесах или горах, так как никто не знал, что предстоит в ближайшем будущем. Можно было опасаться, что победившая армия нападет на крааль и уничтожит его.

Несколько членов королевского совета остались, однако, с Мпандой. Среди них был, старик Мапута, который когда-то передал мне «послание с пилюлями». Несколько раз он посещал меня по вечерам и передавал мне носившиеся слухи. Из его разговоров я понял, что несколько стычек имели уже место и что в скором времени предстоит, вероятно, генеральное сражение. Я узнал также, что Умбулази выбрал местом битвы равнину у берегов Тугелы.

— Почему он это сделал? — спросил я. — Ведь он будет иметь позади себя широкую реку, и если он будет разбит, то вода может уничтожить столько же людей, сколько и ассегаи.

— Не знаю, почему он выбрал это место, — ответил Мапута, — но говорят, будто из-за сна, который трижды приснился его полководцу Садуко и в котором объявлялось, что только здесь Умбулази найдет славу. Как бы там ни было, он выбрал это место, и мне говорили, что все женщины и дети его армии, несколько тысяч их, спрятались в лесах вдоль берега реки, чтобы в случае надобности бежать в Наталь.

— Крылья у них, что ли, — спросил я, — что они смогут перелететь через Тугелу, которая после дождей может разлиться? О, дух Умбулази, вероятно, отвернулся от него!

— Да, Макумазан, я тоже так думаю, — ответил он. — И я думаю также, что Садуко дурной советчик. Будь я на месте Умбулази, — прибавил старик, — я не держал бы своим советником того, чью жену я украл.

— Я тоже нет, — ответил я, прощаясь с ним.

Два дня спустя Мапута снова пришел ко мне рано утром и передал, что король желает меня видеть. Я отправился на главную площадь крааля и застал восседавшего там короля; перед ним стояли военачальники королевского полка Ама-Вомбе.

— Макумазан, — сказал он, — я получил известие, что большая битва между моими сыновьями должна произойти на днях. Поэтому я посылаю наблюдать за ходом сражения мой собственный королевский полк под начальством Мапуты, очень искусного в военном деле. И я прошу тебя отправиться вместе с ним и помогать Мапуте и военачальникам своими мудрыми советами. Вот мой приказ тебе, Мапута, и вам, военачальники: не принимайте участия в сражении, пока вы не увидите, что мой сын Умбулази упал в яму, а тогда, если можете, вы должны вытащить его из нее и спасти его живым. Повторите мои слова.

И все они хором повторили его слова.

— А ты что скажешь, Макумазан? — обратился он ко мне, когда они замолкли.

— Король, я сказал тебе, что пойду, хотя и не люблю войны, и я сдержу свое обещание, — ответил я.

— Тогда приготовься, Макумазан, и вернись сюда через час, потому что полк выступает до полудня.

Я пошел к моим фургонам и передал их на попечение нескольких зулусов, которых мне прислал для этой цели Мпанда. Затем Скауль и я оседлали своих лошадей, взяли ружья и забрали с собой столько снаряжения, сколько могли унести. Мой верный Скауль настоял на том, чтобы сопровождать меня, хотя я советовал ему остаться.

Когда мы подъехали к краалю короля, мы увидели на площади полк Ама-Вомбе, выстроенный в боевом порядке. Их было четыре тысячи, и все они были как на подбор, лет под пятьдесят. Они представляли собой великолепную картину со своими белыми боевыми щитами и сверкавшими копьями, в шапках из шкур выдры, в коротеньких юбочках из белых бычьих хвостов и с белоснежными плюмажами, развевавшимися на головах. Мы подъехали лицом к строю, где я увидел Мапуту; при моем приближении полк встретил меня приветственными криками. Как я уже говорил раньше, зулусы знали и любили меня, а тот факт, что я, белый человек, должен был сопутствовать им, а может быть, и сражаться бок о бок с ними, придавал им бодрость. Мы стояли и ждали, пока длинной вереницей ушли несколько сотен юношей, на обязанности которых было нести циновки и кухонные котлы и гнать скот. Это было, так сказать, наше интендантство[32]. Затем внезапно из своей хижины появился Мпанда в сопровождении нескольких слуг. Он произнес своего рода молитву, бросая при этом в нашу сторону пыль или какой-то порошок, — что обозначала эта церемония, я не понял.

Когда он кончил, Мапута поднял копье, и весь полк, как один, рявкнул: «Байете!»[33] Это был королевский салют, прозвучавший как раскат грома. Трижды повторили они этот оглушительный салют, а потом замолчали. Снова Мапута поднял ассегай, и все четыре тысячи голосов грянули национальный гимн «Ингома», и под неистовые звуки зловещей мелодии полк начал выступление. Так как я не думаю, чтобы когда-нибудь слова этого гимна были записаны, то я привожу их здесь:

Они (враги) его (короля) ненавидят,

Они призывают проклятия на его голову,

Все в этой стране

Страшатся нашего короля.

Когда «Ингому» пели двадцать или тридцать тысяч воинов, бросавшихся в бой, то это было действительно нечто потрясающее.

* * *

Ранним утром 2 декабря я очутился с ама-вомбами в месте, известном под названием Индондакузука. Это равнина с несколькими возвышающимися над ней холмами, лежащая в шести милях от начала территории Наталя, от которого она отделена рекой Тугелой.

Ввиду того, что ама-вомбам был отдан приказ по возможности не принимать участия в битве, мы заняли позицию приблизительно на расстоянии одного километра справа от фактического поля сражения. Мы выбрали для нашего лагеря холм, напоминавший формой огромный курган. Впереди, на расстоянии пятисот метров, находился другой, более низкий холм. Позади нас тянулся кустарник, растущий группами и состоявший преимущественно из колючей мимозы. Этот кустарник спускался до самых берегов Тугелы, протекавшей в четырех километрах от нашей позиции.

Утро было прескверное, холодное и туманное. Я спал, завернувшись в одеяло, под деревом мимозы, так как палаток у нас не было. Вскоре после рассвета меня разбудил гонец, передавший мне, что Умбулази и какой-то белый человек по имени Джон Дэн желают меня видеть. Я встал и стал приводить себя в порядок; я всегда избегаю, если возможно, показываться перед туземцами в растрепанном виде. Помнится, я как раз кончал причесываться, когда прибыл Умбулази.

В этом утреннем тумане он выглядел настоящим гигантом. Действительно, в ту минуту, когда его фигура вырисовалась в облаках тумана, с блестевшим лезвием тяжелого ассегая, на котором сконцентрировался весь свет, он показался мне каким-то неземным существом.

Он стоял, кутаясь из-за холода в каросс и вращая глазами. Что-то в тревожном, нерешительном выражении его лица подсказывало мне, что он сознавал страшную опасность, в которой находился. За ним мрачно и задумчиво, с глазами, устремленными вниз, скрестив на груди руки, стоял статный и красивый Садуко, показавшийся моему расстроенному воображению злым гением. По левую его руку стоял белый человек, молодой и сильный, с ружьем в руке и трубкой во рту. Я догадался, что это был Джон Дэн, с которым мне до этого времени не приходилось встречаться. Его сопровождали тридцать или сорок зулусов, входивших в состав правительственных войск Наталя. На них было что-то вроде мундиров, и они были вооружены ружьями. Позади них шел отряд из двухсот или трехсот туземцев из Наталя, вооруженных метательными ассегаями.