Виктор Галданов - Лахудра

• Название: Лахудра
• Автор: Виктор Галданов
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-85689-074-6

Тебе только четырнадцать, а ты уже в полутюрьме-полубольнице. Ты – отпетая, ты сифилитичка. За стенами больницы либо те, кого ты заразила, и нечего ждать от них пощады, либо те. кто заразил тебя, и пусть они не ждут пощады от тебя. Ты расправишься с ними жестоко и страшно…

---

Теперь Ларочка сидела в изоляторе, лишенная за дерзость свидания, и, торжественно объявив голодовку, а на все увещивания отвечала отборным кабацким матом…

И сидя перед горько рыдающей женщиной, еще недавно цветущей и на вид даже привлекательной, а теперь превратившейся в самую вульгарную старуху, не будучи в силах ее ничем утешить, не в состоянии даже ничего посоветовать, молодой человек особенно остро ощущал собственное бессилие и ничтожность всех собственных стараний внести какую-то гармонию в этот развернувшийся перед ним вселенский бордель.

Вечером, уже дома, вспомнив эту сцену, разыгравшуюся вчера на его глазах, Владик встал, подошел к жене и, не слушая возражений, поцеловал ее крепко-крепко.

– Воспитай мне ее, слышишь? – проговорил он, крепко стиснув ее в объятиях. – Она не должна увидеть, не должна познать не всего этого, она может, не имеет права вырасти такой же несчастной, как все эти глупые девчонки, понимаешь?

– Ну что ты мне это говоришь? – прошептала она, положив голову ему на грудь. – Разве я сама не понимаю? Я ведь за тебя боюсь. Ты там с этими… заразными…

– Как ты не понимаешь, я же с ними не живу! – громким шепотом сказал он. – Я их – воспитываю. А живу я с родной женой. Только воспитать ее никак не могу.

– Живу… тоже мне скажет, – с шутливым возмущением возразила Вика. – Я уж и забыла, когда, в какой пятилетке это в последний раз было… Ну ты что, сдурел, что ли? – уже всерьез возмутилась она, когда он погасил свет.

– Знаешь, какой лозунг висит над нашей «дачей»? – спросил он, подталкивая ее к столу. – «Сердцем восприняли – делом ответим».

– Только пообещав мне, что никогда, ты слышишь, никогда в жизни ты не приведешь сюда никого из этих…

– Ты что, с ума сошла? – совершенно искренне возмущается он. – Ты вообще понимаешь, что говорись?!..

– Тише ты. Светика разбудишь!..

Рядом, за фанерной стенкой им слышно беспокойное дыхание малютки. Ее детская кроватка заняла почти половину их крошечной комнатушки, так что спать супругам приходится раздельно.

«Не дай-то Бог, думает Владик, чтобы она хоть когда-то догадалась, что долгие годы истинным супружеским ложем ее родителям служил этот вот крепкий, грубо сколоченный и с виду неказистый, но поразительно прочный, с дедовских времен оставшийся кухонный стол…»

13

– А вы мине за Магадан не говорите! – басовито гудел рослый бородач, беседуя за столом с двумя молодыми очкастыми парнями, видимо командированными. – Что ж я за просто так на Севере шестнадцать лет откатал? Уж будь здоров, как-нибудь повидали свет, кой-чего видели. Там было что делать, когда весь Союз Лёнькину пайку сторублевую сосал, как медведь лапу в-ввв-оо! – он смачно зачавкал. – Вот тогда я там – да! – по куску и по полтора в месяц вот этими вот руками брал! – он совал соседям свои громадные лопатообразные ручищи. – Прииск, понимаешь? Заброшенный, понимаешь? Государству там держать людей невыгодно, сплошной расход, а потребкооперации передай она, брат, там еще пошурует, еще – будь здоров, золотишка там нагребёт…

– Да-да, мы понимаем, – соглашались ребята, – только нам уже пора…

– Да сси-дди уже… – повелительным тоном бросал бородач и подливал еще водки.

В полупустом привокзальном ресторане было душно, дымно и смрадно; оркестрик по заказу сибиряка, которого звали Прохором, уже в третий раз играл «Городские цветы». Солист с особым чувством повторял припев, когда в зал вошла Таська. В алом платье со смелым вырезом и крупной черной бижутерией в ушах и на шее, смело, но неброско накрашенная, она сейчас легко могла бы сойти за двадцатилетнюю женщину. Она прошлась по залу, и лавировавший между столиками с подносом в руках официант Феденька одним взглядом дал ей «наколку», указав на выгодного клиента. Она присела за соседний столик, с рассеянным видом раскрыла сумочку, прислушиваясь к голосу Прохора, который, не умолкая говорил, в очередной раз подымая до краев налитый фужер:

. —… а щас, когда любая срань в кооперативе на шашлыках да цветочках по пять кусков в месяц имеет, причем совершенно официально, гробить свою молодую жизню на Колыме ищите фрайера!

– Эт-точна, – поддакивали очкарики, не зная, как бы им поудобнее откланяться, собеседник им явно мешал.

– Простите, – поднявшись, Таська подошла к ним и с оттенком смущения произнесла: – у вас огоньку не найдется?

Оглядев ее с головы до ног, Прохор ухмыльнулся:

– А не рановато ли ты дочка, того… курить начала?

– А ну вас на фиг, папаша, – обиделась Таська, – я к вам как к человеку, а вы… Так и скажите, что вам спичек жалко.

– Ну да! – возмутился бородач. – Кто Прохора в жадности упрекнет – три дня не проживет. Эй, братки, вы куды?.. – закричал он вслед проворно поднявшимся соседям. – Эх, хлипкий же народ пошел! Знаешь, как мы в «Большом Урале» в том году гудели? А? Это свердловский кабак… – он зажег спичку и поднес Таське. – Прям двери забаррикадировали и… За два дня семнадцать кусков гикнули – во как, мать! Да ты садись, садись, ты что, одна здесь?

– Нет, я подругу жду, – сказала Таська, для порядка помедлив секунду-другую и потом опускаясь напротив него.

– Ну так вот, сели мы в «Урале»… – продолжал Прохор, делая повелительный жест официанту.

Когда часа через два они выходили из ресторана, Прохора уже заметно покачивало, он все порывался затянуть какую-то песню, то начинал махать лапищей проезжавшим мимо машинам. Но Таська вела его дальше, обвив руками его руку и лишь отойдя метров на сто от ресторана, помахала рукой. К ним сразу же подъехало такси. Шофер приветливо открыл дверцу. Таська скользнула внутрь. Следом с трудом протиснулся Прохор.

– На Набережную, – сказала Таська.

– Это еще зачем? – спросил Прохор. – Ехай в гостиницу.

– Да ну ее твою гостиницу, там швейцары, милиция, горничные и вообще, я стыдаюсь, – сказала Таська, но не договорила. Прохор жадно припал к ее губам. Она с трудом оторвалась, терпеливо и настойчиво вынула его руку из выреза платья.

– Потерпи, – кротко сказала она, – сейчас все будет так, как ты хочешь.

Машина остановилась в пригороде. Вдали горели редкие огоньки малозаселенных новостроек. Выйдя, Прохор огляделся и присвистнул:

– Это куда же ты нас завез, братан? – крикнул он таксисту.

– Идем, идем, – нас правильно привезли, – волнуясь сказала Таська. Ее вдруг окатил озноб. – Нам туда… – она указала в сторону стройки с поваленным забором.

– Куда – туда? – вдруг протрезвел Прохор. – Может прикажешь твоей жопой полы циклевать? А занозу получить не боисси?

– Зачем обижаешь девочку? – послышался поодаль негромкий и очень спокойный голос из темноты.

– Я никого не обижаю! – огрызнулся Прохор, лихорадочным взором окидывая приближающиеся к нему с разных сторон темные фигуры. – Я… Господи!..

Одна из фигур взмахнула зажатой в руке цепью с колючим шариком на конце, – и Прохор со стоном повалился на землю. Не сговариваясь, парни подхватили его бесчувственное тело, обшарили и сбросили в котлован.

Таська ждала в машине. Спустя некоторое время компания поднялась, и Горелый, подсаживаясь к Таське, ласково потрепал ее по щеке. Это предприятие давало не большой, но стабильный доход и, вскоре, запустив дело. Горелый сам уже редко бывал на выездах, а доверил все Прыщавому, который поставил грабежи, как хорошо налаженный производственный процесс. Два-три «фрайера» за вечер, такси доставляло их из одного укромного местечка в другое; под вечер собирались у Рины, где уже ждал изобильный стол, там же происходил и дележ добычи. Горелый аккуратно высчитывал долю каждого и только посвистывал, разнося суммы в ведомость. Поговаривали, что ведомости у него заведены и на гостиничных девочек, и на мальчишек-щипачей, и на вокзальных «кидал», и на юных, но шустрых рэкетиров. С его милостивого благословения, Таська получила первую в жизни сберкнижку, и глаза ее зажглись при виде цифры, записаной в графе прихода.

Первый в ее жизни миллион! Она была счастлива. Она возмечтала пойти и показать книжку толстозадой Ирке, двоюродной сестре, студентке медицинского института которая выгнала Таську из дома и тем самым положила начало ее злоключениям.

История была незамысловатая. Таську из деревни мать послала в город, поступать в ПТУ, или на фабрику какую… Снабдила дочь и письмом к Ирке, чтоб пустила переночевать. Но Ирка снимала комнату у хозяйки, ворчливой и скаредной старушонки.

Она разрешила Таське побыть до десяти вечера, а потом… «На вокзале переночуешь, ничего с тобой не случится,» – сказала Ирка, выпроваживая сестру. Она не любила вспоминать о своих деревенских родственниках и предпринимала все усилия чтобы найти возможность остаться в городе. На вокзале Таська познакомилась с черноволосой женщиной, которая вся была увешана золотыми цепочками и проявила в судьбе Таськи самое живое и деятельное участие. Она отвела девочку к себе домой, накормила и уложила спать. Таська не сразу поняла, что ее квартира была самым обычным воровским притоном, в просторечии именуемым «малиной», а сама Рина подрабатывала скупкой краденого, торговлей живым товаром и немного наркотиками, поскольку пользовалась безграничным доверием в фирме Горелого.