Зинаида Шишова - Джек-Соломинка

• Название: Джек-Соломинка
• Автор: Зинаида Шишова
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1967

Исторический роман о народном восстании в XIV веке в Англии под руководством Уота Тайлера. Но эта книга рассказывает не только о восстании, о мужества и справедливости главного героя, но и о смелой любви, о дружбе и верности.

---

— Позовите ко мне Снэйпа-Малютку из Дизби, если он еще жив, — сказал больной, несколько успокоившись. — Тот сразу выложит мне всю правду.

Снэйп-Малютка был простым деревенским костоправом, но рыцарь так божился, ругался и изрыгал хулу на всех святых и даже на самого господа бога, что аббатиса вынуждена была исполнить его просьбу.

Когда маленький человечек вошел в комнату, для него подставили скамеечку, чтобы он мог как следует осмотреть больного.

Мать Геновева вышла в трапезную.

— Пошлите за девочкой, — сказала она тихо.

Послушница с лисьей мордочкой долгое время затаив дыхание стояла подле кустов, вытянув худую шейку. Ей хотелось до конца дослушать рассказ мальчика.

…- После этого он бросил свой меч, и тот зазвенел так, точно заплакал. Тогда Роланд поднял его и прижал к губам, и он видел, как на мече выступили слезы…

— Это сам Роланд заплакал? — спросила леди Друриком, подозрительно шмыгая носом.

— Да нет, господи, ты опять все перепутала, — это заплакал Дюрандаль, его меч![32] — сердито ответил сын кузнеца.

Тогда послушница, кашлянув, сказала:

— Леди Друриком, мать настоятельница ждет вас в трапезной.

Слезы, не скатываясь, стояли в коротких черных ресницах Джоанны. Боясь, чтобы монашка их не заметила, девочка шла с высоко поднятой головой.

Джек некоторое время ждал, что она обернется и подаст ему знак, но Джоанна важно прошла в ворота.

Тогда, сердито дергая за повод, Джек отвязал осла. Тут только он вспомнил о свидетельстве, которое Джоанна передала ему для Уота Тайлера.

Вытащив документ, он первым делом посмотрел на подпись. Да, верно, Джоанна подписалась круглыми, ровными буквочками — этому тоже нужно поучиться! Но все остальное было выведено явно другой рукой.

Свидетельство гласило:

«Я, Джоанна Друриком, дочь сквайра сэра Лионеля Друрикома из графства Кента и леди Элеоноры Дургэм из графства Мидльэссекс, заявляю, что податель сего был нагло обманут итальянским купцом, который хотя и подарил мне шелк и застежки, но увел у этого парня осла и не заплатил ему за службу.

Прошу королевских приставов, бейлифов и сотских не обвинять его в бродяжничестве. Должен же он как-нибудь вернуться домой, а он не может летать по воздуху. Но он не бродяга, и я это удостоверяю.

Дано в сорок восьмой год царствования короля Эдуарда III, двадцать девятого сентября в Друрикоме, в Кенте.

Джоанна Беатриса Друриком».

Свидетельство было написано по-английски, так, как и было велено королем[33].

Глава V

— Тебя послал сэр Гью? — нетерпеливо крикнула мать Геновева, когда девочка подняла на нее глаза. — Откуда он узнал обо всем? Почему ты плачешь?

— Я не плачу. Я сама сказала ему, — с достоинством ответила Джоанна. Мы не должны красть у этого парня осла… Я так и сказала: «красть»…

Мать Геновева в удивлении подняла свои тонкие брови.

— …и я продиктовала Аллану свидетельство… и поставила печать…

— Сэр Гью имеет какие-нибудь известия от сына из Анжу? — перебила ее настоятельница.

— Нет. Но война, говорят, кончилась. Сэр Тристан скоро вернется. Черный принц посвятил его в рыцари, и сэр Тристан приедет в золотых шпорах…

«Он вернется домой скорее, чем ты думаешь, — пронеслось в голове аббатисы, — но его внесут вперед ногами, и ему уже не понадобятся его золотые шпоры. Но, боже мой, чего же в таком случае хочет от меня эта маленькая дура?»

Только теперь она обратила внимание на наряд Джоанны:

— Почему ты так одета? Что тебе от меня нужно?

— Я пришла жить у вас, — ответила Джоанна спокойно. — Джек говорит, что леди должны уметь читать, писать и играть на арфе. Я больше не вернусь к сэру Гью…

За стеной глухо раздался стон. Сердце монахини забилось.

— Подожди меня, — сказала она быстро. — Мать Агата, проводите девочку в библиотеку.

Снэйп-Малютка осторожно прикрыл больного одеялом. Щеки рыцаря ввалились до того, что под кожей ясно обозначились зубы.

— Ну? — коротко глянув, спросил больной.

— Доблестный рыцарь в разное время получил четырнадцать ран, — сказал костоправ почтительно, — но ни одна из них не приведет его к смерти.

— От чего же, по-твоему, я умру? — ясным голосом спросил рыцарь.

— Гной, скопившийся в небольшой кишке, распространился по всему вашему телу. Когда он дойдет до сердца, вы умрете. И это, конечно, от негодной французской пищи. За всю свою долгую жизнь я не видел, чтобы от такой болезни умирал англичанин.

Больной не отрываясь смотрел в окно. Он видел скучное небо Кента, и зеленые холмы, и далеко подле леса белые камни римской дороги.

— Поднимите мои подушки! — приказал он.

Из-за стены в келью донесся звонкий девичий голос. Мать Геновева нетерпеливо пошевелилась в кресле.

— Кто это у вас распевает французские песни? — спросил рыцарь, напряженно прислушиваясь. — А я думал, что здесь можно услышать только литании[34] и молитвы. — Он через силу улыбнулся. — Если бы я не знал, что девчонку и на веревке не затащишь в монастырь, я поклялся бы, что это поет маленькая Джоанна.

Мысли сэра Тристана немедленно приняли новое направление.

— Где нотариус? — спросил он резко.

— Не лучше ли раньше позвать священника? — предложила мать Геновева.

Рыцарь скрипнул зубами.

— Нотариуса! — сказал он хрипло.

Низко кланяясь, в келью протиснулся одутловатый, плешивый человек. За ним шел оборванный мальчишка-клерк с чернильницей у пояса и гусиным пером за ухом.

— Пить! — сказал умирающий.

Мать Геновева подала ему кружку, и он пил, не отрываясь и проливая на одеяло. Затем указал писцу место у себя в ногах.

— «В лето господне тысяча триста семьдесят пятое, в сорок восьмой год царствования короля моего, Эдуарда Третьего, я, сэр Тристан Друриком, сеньор Кэмпануэль…» — произнес он отчетливо.

Клерк, низко склонясь над пергаментом, усердно работал пером.

— «…чувствуя приближение смерти и желая распорядиться своим имуществом, изъявляю, что воля моя такова…»

Больной диктовал медленно, останавливаясь для того, чтобы дать мальчику возможность поспеть за собой.

— «…Все перечисленные в прилагаемых списках мои наследственные земли, два замка, угодья, поля, луга, мельницы и пруды, принадлежащие мне лично и находящиеся под опекой отца моего, сэра Гью Друрикома, все пожалованные мне королем земли и выморочное имущество изменника Бельфура Ленокса. все привезенные мной из Франции и находящиеся на сохранении у каноника[35] церкви Св. Этельберта в Дувре золотые украшения и камни, также перечисленные в списке, после смерти моей завещаю двоюродной сестре моей, дочери покойного брата отца моего, леди Джоанне Друриком…»

Мать Геновева в волнении поднялась с кресла. Сам бог привел сюда эту девчонку!

— Заприте на ключ дверь библиотеки, — сказала она тихо.

Сэр Тристан лежал с закрытыми глазами. Но и сквозь опущенные веки он по-прежнему ясно различал переплет оконной рамы, только теперь он был не черный, а белый, а небо в окне было огненного цвета. Зеленые холмы Кента стали румяными, как яблоки. За ними, бросаясь на белые утесы, хрипело сердитое море. Англичане корчились от холода и голода на безлюдных дорогах Франции. Пусть будут прокляты те, кто ради Джона Гентского[36] затеяли эту войну!

«Дизби, Уовервилль, Эшли, — подсчитывала тем временем в уме аббатиса, — значит, и выпас за Эшли, Дургэмский лес, оленья охота, двести акров заливного луга, богатые рыбные промыслы на Твизе… О, такой вклад немедленно поправил бы дела монастыря! Тогда можно было бы уступить дургэмским мужикам их луга за Твизой, из-за которых они судятся вот уже четвертый год. А золото и камни пошли бы на украшение алтаря».

— Не пожелает ли благородный рыцарь, — спросила аббатиса, склоняясь над ложем страдальца, — добавить в своем завещании, чтобы сестра его Джоанна посвятила себя богу и приняла пострижение? Таким образом сэр Тристан и все предки его имели бы свою собственную молельщицу и заступницу перед престолом всевышнего.

Рыцарь глянул на монахиню, но той почудилось, что больной ее не видит. Мать Геновева была права: серые башни Друрикома выплыли на него из тумана. Потом сэр Тристан представил себе маленькую Джоанну, которая с ловкостью белки умела взбираться ему на плечи. Он вспомнил маленькие, липкие от грязи ручки и солому в всклокоченных волосах.

«Приемыш, нищенка! Выдам ее замуж за первого попавшегося купца или стряпчего, мне бы только сбыть ее с рук!» Вот какую судьбу готовил сиротке сэр Гью.

Мать Геновева с тревогой ждала ответа.

Подобие слабой улыбки тронуло губы умирающего.

— Нет, — сказал он тихо.

Думая, что сэр Тристан ее не понял, мать Геновева нежно коснулась его руки и сладчайшим голосом повторила: