Александр Меньшов - Пряди о Боре Законнике

• Название: Пряди о Боре Законнике
• Автор: Александр Меньшов
• Жанр: Фэнтези

И тьма и свет живут в сердце.(цикл «Аллоды», книга 3)

---

— Нет. Они его жуют… и мужчины и женщины… Меня это тоже удивило. В этом краю табака отродясь не было.

— И кто его завёз?

Угрюмый пожал плечами:

— Точно не мы. Кто-то ещё…

Я удивлённо поглядел на гибберлинга. Он явно не шутил о табаке.

«Интересное дело! Кому понадобилось учить арвов жевать табак? Неужто кто-то третий пытается с ними наладить отношения? Надо бы поразмыслить над этим… попозже».

Скинув в сторону свой заплечный мешок, я стал подкрадываться к Стояне.

— Что там?

— Гарпии, — беззвучно отвечала друидка.

Внизу на склоне среди поросли всё той же жесткой травы, виднелись несколько крупных «птиц» тёмно-серого окраса.

Да, это действительно гарпии, — согласился я со словами друидки. Это было легко определить по ряду особых признаков: зверообразная голова, очень схожая издали с человеческой, крепкое приземистое тело с чудовищными по своему размаху крыльями, позади длинный змеевидный хвост, оканчивающийся плоской оперившейся пластиной. И ещё мощные когтистые лапы…

Надо сказать, что в отличие от тех гарпий, что жили подле Седого озера на Корабельном Столбе, местные «птички» были раза в два крупнее.

— Чувствуешь, какая от них вонь? — спросила меня друидка.

Я втянул носом воздух и едва-едва уловил запах, похожий на тухлятину.

— Падальщики… Видишь, что-то жрут, — подсказала друидка.

К нам приблизился Упрямый. Он кинул взгляд вниз и тихо выругался.

— Вот твари вредные! И здесь от них житья нет. Между прочим, даже тем же арвам, — пробурчал он. — У нас они только рыбу воруют, когда-никогда на одинокого путника могут напасть, а вообще — трусоватые. Рыбаки сообразили, что коли в рога дуть, так гарпии разлетаются, только их и видели. А вот местные «птички» — злобные, что псы! Их голыми руками не возьмёшь.

Мы со Стояной с любопытством уставились на гибберлинга.

— К этим лучше не соваться… Чуть тронешь, такой крик подымают, что аж голова раскалывается. И главное, будут тебя преследовать до последнего. Ты их отгоняешь, а они… Говорю — твари вредные и наглые.

Дальше гибберлинг выругался.

— Как назло, нам их не обойти, — сообщила Стояна. — Слева скала отвесная, а справа — обрыв. Что будем делать? Ведь шуметь особо нельзя…

— Что делать? — переспросил я. — Подождём, а там видно будет.

Наш отряд отступил чуть назад и расположился в небольшой яме. Я попросил Упрямого достать свою карту, и мы вдвоём склонились над ней.

Скажу наперёд: столь отвратительно, даже похабно, выполненной карты мне ещё не попадалось. Жаль, что это я понял довольно поздно…

Изображённая на ней местность лишь схематично соответствовала действительности. Лишь потом, намного позже, на моё замечание по поводу её достоверности, Упрямый рассерженно сказал, что изготавливал карту сам. А он не учёный, подобно эльфам или прочим, и потому рисовал, как мог.

— Это Большой Серп — главная горная гряда этого острова, — снова рассказывал мне гибберлинг, а я внимательно запоминал, что да где тут находится. — Его вершины — сплошь ледники. Вот в этой долине арвы и обитают. Там и зимой погода потише, и теплее… Да и несколько маленьких озерец есть, куда талая вода сбегает.

— Где, говоришь, видел джунские развалины?

Тут откуда не возьмись, появился Смык. Видно услышал волшебное слово «джуны».

— Да особо их не видел… Ну, гляди сюда, — Угрюмый стал водить своим маленьким волосатым пальцем, обозначая когтем, что и где. — Предположительно вот на этом месте северного склона. Там вообще места непроходимые… Мы туда и не ходили. Только от горняков слышали.

Глаза хранителя портала сверкнули прямо-таки безумным огнем, и он жадно вцепился в карту.

— Ясно. Говори далее, — сказал я.

— Вот Сухое Горло — ущелье меж скалами. Оно тянется с юга на север и ведёт прямо в Арвову долину. Зимой — непролазное, снег заметает по самую макушку… да и вообще… Мы тут были прошлым летом. Там есть Медведь-камень — место, где мена происходила. Добирались до него, оставляли свои товары, а поутру забирали то, что не взяли, и то, что принесли взамен.

Я вспомнил слова сестры Упрямого:

— Кишки да когти?

— И их тоже. У арвов сии предметы в большом ходу. Кишки особым образом обрабатывают и применяют вместо верёвок да пут. Когти, особенно медведей…

— А что тут вообще за звери водятся? — спросил я.

— Ну, смотри, — Упрямый закусил нижнюю губу и стал загибать пальцы. — Из крупных — белые медведи, да кое-где в горах — снежные кошки… правда, не крупные. Наши раза в полтора больше.

— Барсы, что ли?

— Да, — кивнул головой гибберлинг. — Ещё горные быки… мускусные, — поправился он.

— Животные, это хорошо, — вмешался Смык. — А что насчет джунских развалин?

Упрямый сбился с мысли и некоторое время молчал.

— Про них ничего особого не ведаю, — пожал он плечами. — Не наш ведь аллод, особо не походишь… Про что мы до этого говорили? Ах, да! В общем, сейчас движемся по восточному на север. Вот тут пересекаем горную гряду и выходим в самое «устье» Сухого Горла. Если двигаться быстро, то сможем опередить отряд арвов, до того, как он доберётся к долине…

— Улетают, — послышался приглушенный голос Крепыша Орма.

Он сидел наверху, спрятавшись за камнем, и наблюдал за гарпиями. Мы выбрались из убежища и подкрались к дозорному.

Гарпии лениво оторвались от земли, сделали небольшой круг, набирая высоту и, чуть покричав, улетели восвояси. Мы чуть обождали и тронулись в путь.

Дорога по склону Большого Серпа не была такой уж и лёгкой. Три дня в пути по горной местности и мы волей-неволей стали замедлять ход. Тут сказывалась и усталость, и некоторая нервозность. Ведь, в конце концов, на чью-либо помощь надеяться не приходилось. Мы тут были предоставлены сами себе. Случись чего и на выручку никто не явится.

На что мы вообще надеемся? — думал я всю дорогу. — Число арвов значительно больше нашего. Как думаем спасать Быстроногих? Пробовать идти на уговоры горняков? Или неожиданно напасть на них?

Я не особо боялся схватки. В душе даже желал некоторой драки…

Тут мой взгляд коснулся хрупкой фигурки Стояны, выступавшей в роли следопыта. Сердце предательски дрогнуло…

А что если её… Нет! Бор, даже не думай! И вслух не произноси!

Я тряхнул головой, пытаясь прекратить мысли по этому поводу. Признаюсь, что у меня порой рождается ощущение, что стоит только подумать о каких-то неприятностях, как они тут же сбываются.

Тому, что произошло после этого, не сразу нашлось объяснение.

Всё началось с «голоса». Невнятный, но очень настойчивый, он ни с того, ни с сего возник в моей голове без всяких на то предпосылок.

Я с удивлением огляделся, не понимая, что происходит. Первым порывом было выругаться на… На кого?

Обернулся — за спиной плетутся гибберлинги. До ближайшего из них около пяти саженей.

Показалось… Наверное, принял шум ветра в траве за чей-то шёпот. А, может, виновата усталость. Бывает, что из-за неё разум начинает «баловать» и слух, и глаз всякой ерундой.

И тут снова…

Да кто там бузит? — снова оборачиваюсь и тут же понимаю, что уже явно слышу «голос».

Он невнятно бормочет. Приходится сильно напрягаться, чтобы хоть что-то понять. Но всё тщетно — не различить ни одного слова.

Шаг… спотыкаюсь… Тело гулко растянулось на твёрдых камнях. И тут же сразу родилось такое ощущение, сродни падению навзничь. Инстинктивно пытаюсь схватиться, чтобы удержаться, и одновременно понимаю, что падаю… падаю… падаю…

Темнота. Нет даже какого-то намёка на свет.

Обычно, когда просто закрываешь глаза, то какое-то время перед внутренним взором проносятся тусклые цветные сполохи. Они, то образуют какие-то круги, то линии, то распускаются, подобно полевым цветам.

А тут темнота… и шёпот… Слова чужие, неясные… Напрягаю слух, пытаюсь понять, и вот уже выхватываю из общего потока монотонного шума, отдельные фразы…

— О-о-о-о…

Знакомый голос. Кто говорит-то? Я?

Пытаюсь вырваться, как бы отойти в сторону, чтобы понять, кто же со мной разговаривает. Это хоть и с трудом, но удаётся: неимоверным усилием воли «вытягиваю» себя из темноты и вижу склонившегося Смыка.

— Бор! Эй, Бор! — он дёрнул меня за плечо, вырывая из темного плена. — Ты чего, Бор? — удивился он. — Тебе плохо?

Рядом стоят испуганные гибберлинги. И тут я понимаю, что никто из них не пытается даже ко мне приблизиться, будто перед ними прокажённый.

Кажется, кто-то из ратников вновь пробормотал про Кольца и дурной знак.

Стояна протянула мне свою флягу, настойчиво требуя, чтобы я сделал глоток.

— Что случилось? — снова спросил Смык.

— Споткнулся, — буркнул я, потирая ушибленный затылок.

— Может, остановимся на привал?