Александр Меньшиков - В краю молчаливого эха

• Название: В краю молчаливого эха
• Автор: Александр Меньшиков
• Жанр: Фэнтези

Только во тьме виден свет. (цикл «Аллоды», книга 4)

---

— Ты извини, — тихо проговорила она. — Сам понимаешь… он надумал себе… извини… что так вышло… некрасиво…

— Я понимаю, — не оборачиваясь бросил Бор. — Когда он придёт в себя, постарайся пояснить… зачем я заходил…

И тут же развернувшись на месте, северянин схватил Семёна за шиворот, и потянул за собой.

Прутик не слыл любопытным в таких делах, и не стал расспрашивать, что приключилось. Да, собственно, и зачем ему это?

Спустившись во двор, Бор отпустил паренька, и очень сердито бросил:

— Завтра не опаздывай! Ясно? Ждать не буду! — северянин высморкался наземь и отправился в столицу.

Семён вдруг понял, кого именно напоминал ему Бор. Однажды в Клементиниуме пареньку попался пухленький томик каких-то сказаний… или воспоминаний… или размышлений… В общем, это не важно. На одной из страниц этой книги был тусклый, но весьма примечательный рисунок. Там был изображён так называемый «заморочник». По крайней мере, именно так покойная бабушка и называла таких людей.

Автор нарисовал человека, плывшего по реке, и при этом сидевшего вместо лодки или плота на собственном кожухе. В руках «заморочника» был какой-то неясный музыкальный инструмент, с виду похожий на сопилку. У ног стояла глиняная кружка и пухлая зеленоватая бутыль, очевидно, с каким-то хмельным напитком. Человек самозабвенно играл на инструменте, а птицы, звери и даже растения вокруг (а именно цветы) заворожено глядели на него, слушая волшебные трели… На «заморочнике» была грубая одежда из звериных шкур, слева на поясе виднелся длинный меч, за спиной лук и колчан… А внизу полустёртая надпись, гласившая примерно так: «Се Ипатий-помогай, но зря его не трогай».

Бабушка множество раз рассказывала маленькому Семёну старые байки про «заморочников», которых с её слов «в оные времена была тьма тьмущая». Об их знатных приключениях да путешествиях в дивных странах и мирах, о том, как они могут перевоплощаться в зверей да птиц, заговаривать раны, ворожить, ловко уворачиваться от вражеских стрел, храбро биться с целым войском…

Вот и Бор сейчас вдруг показался Семёну таким сказочным… легендарным героем. В нём было что-то… что-то необычное, не характерное для простого вояки.

На лестнице появилась всё та же улыбающаяся девчушка, обслуживавшей Прутика.

— Убёг твой хозяин? — кивнула она. — Делов натворил и убёг…

— Он мне не хозяин, — насупился Прутик.

— Да? Ну и ладно! А тебя как звать-то?

— А зачем тебе?

— Так… для интересу…

— Семён.

Девчушка вновь улыбнулась. Семён волей-неволей залюбовался ей. Высокая… тонколицая… худощавая… белокожая… с лукавыми глазками, прикрытыми длинными ресницами… с изящным тонким девичьим станом… А эта выпуклость в районе груди?

— А я — Маша.

— Что? — тут же «оглох» Прутик.

Он в растерянности даже открыл рот. Глаза добрались до босых ног девчушки… скользнули по тонким щиколоткам… в животе странно защемило… заиграло…

— Ты это… заходи, если что, — по-прежнему улыбалась Маша. Кажется, ей доставляло удовольствие то, что Семён «так» на неё смотрит. — Угощу с хозяйского стола…

— Угу, — кивнул краснеющий Прутик.

Ему вдруг захотелось что-то сделать… что-то непонятное… удивительное… А ещё эта странная щекотка в животе…

Парень потупил взор и засеменил в свой сарайчик.

Честно говоря, Семёна стали пугать эти непонятные, ранее не испытываемые чувства. В глубине его души, что-то зашевелилось… что-то лукавое… приятное…

Сон долго не шёл. В голове крутились обрывки сегодняшних воспоминаний, разговоров, мыслей… Но всё в конечном итоге скатывалось к улыбающемуся личику Маши. Даже начиная подрёмывать, Прутик «видел» её тонкую шейку, упругую косу, стелющуюся книзу, будто змея… и ещё голые возбуждающие щиколотки…

Поднялся Прутик очень рано. Живенько собрался, схватил клетку с голубями, и заспешил в город. А уже меньше чем через час дежурил у ворот в эльфийский квартал.

Погода обещала быть хорошей. Поднимающееся солнце окрасило небо нежными красками. Прутик присел на замшелую скамью у стены, рядом положил котомку, поставил клетку с полусонными птицами и долго любовался красотами природы.

— Ты глянь, ждёт! А я думал ещё дрыхнет! — послышался знакомый голос почти над самым ухом.

Семён вздрогнул и вскочил. Рядом стояли Бор с Первосветом. Они добро улыбались, перекидываясь друг с другом каким-то шутками.

— Голоден? — деловито поинтересовался северянин. — Айда завтракать в «Янтарный грот». А уж после и тронемся в путь.

Прутик схватил свои пожитки и побрёл за новыми товарищами.

Честно говоря, ему не приходилось бывать в эльфийском квартале. Университетские однокашники про эту часть Новограда рассказывали немало баек. И ещё всяких пошлостей, коих здесь, типа, на каждом шагу видимо-невидимо.

Но квартал поразил Семёна больше своей абсолютной непохожестью на иные части столицы. Здания, янтарные светильники, чистые ровные улочки, множество деревьев, кустов, стриженых в виде шаров и пирамид, бронзовые статуи…

— Рот прикрой! — загоготал Первосвет. — А то прохожие на тебя оглядываются.

Семён тут же сник и опустил голову.

— Неужто не был тут ни разу?

Прутик мотнул головой.

— Э-э, брат, — гигант вновь рассмеялся. — Многое потерял. Кстати, вот мы и пришли. «Янтарный грот» — лучше места для…

— Не смущай нашего товарища, — бросил Бор, спускаясь первым. — Молод он ещё по злачным местам ходить.

Завтрак занял где-то полчаса. Едва насытились, Первосвет вдруг снова стал приставать к Семёну.

— Послушай, брат, ты раньше-то хоть раз был где-то дальше столицы? Знаешь, куда сначала едем?

— В Погостовую Яму, — приподнял брови Семён. — А что?

— И почему её так назвали? — тут задал вопрос уже Бор.

Он чуть прищурился, улыбаясь только уголками губ. Вокруг его глаз появилась тоненькая сеточка морщинок, выдававшая в нём хорошо скрываемую добродушность. Семён вдруг поймал себя на мысли, что начинает симпатизировать этому северянину… да-да, северянину… многое в нём выдавало жителя Ингоса… Судя по всему, даже несмотря на его крутой нрав и внешнюю неприступность, в глубине своей натуры Бор, скорее всего, был хорошим человеком. В любом понимании этого слова.

— Зуреньцы «ямами» называли пещеры, — пояснил Семён, откидывая в сторону густую сальную чёлку, постоянно ниспадающую ему на глаза.

— А ты, я гляжу, уж очень хорошо выучил их быт, — заметил Первосвет. — Говорят, что ты неплохо знаешься на истории…

— О! Сия наука одна из моих наилюбимейших, — довольно заулыбался Прутик. — Вот только порядка в ней нет…

— Наведёшь, коли вырастишь, — хохотнул Первосвет.

Бор подозвал обслугу, рассчитался и все дружно вышли вон. Ещё час на сборы и вот, наконец, всё было готово к поездке.

— И где же твоя «лошадь»? — улыбаясь поинтересовался Первосвет, вскидывая на плечо котомку.

— Идите за своими. За мою не переживайте.

— Хорошо, — кивнул гигант и потянул за собой Семёна.

В эльфийских конюшнях было уютно. Тут даже нечего и сравнивать с овсовским заводом. Чистенько, аккуратненько, ухожено. Конюхи вывели уже осёдланных жеребцов и Первосвет с Прутиком неспешно тронулись в путь.

Ехать на лошади было не привычно. Семён уже и забыл, как это делал в Заячьем. Кажется, жеребец под ним чувствовал неуверенность седока и всё порывался показать своё превосходство.

За следующим поворотом их ждал Бор. Он сидел на… на…

— Огневолк! — Первосвет аж присвистнул. — Вот так… дела…

— Чего застыли? — оскалился северянин. — Поехали.

И он двинулся первым. Первосвет переглянулся с Семёном и хмыкнул.

— Видал, брат! Н-да-а-а…

Минут через двадцать всадники достигли ворот разделяющих кварталы и въехали на главную площадь Новограда. Тут уже было достаточно многолюдно.

Некоторые прохожие с удивлением останавливались. Даже им, жителям столицы, не приходилось видеть огневолка. Эта угрюмая зверюга уверенно двигалась по каменной мостовой. И один её вид вызывал ступор.

Оставив справа башню Айденуса, отряд свернул и углубился на одну из самых богатых улиц столицы — Малую Кирпичную. Здесь обитали ростовщики, в основном гоблины. Здесь же были и их конторы. Эта неширокая и относительно коротенькая улица шла аж до пересечения с Сенным проездом. Оттуда уже было рукой подать до Ворот Славы.

Через каких-то полчаса отрядик покинул столицу. И едва выехали за ворота, как Первосвет пришпорил коня и долго испытывал его мощь.

— Здорово! Вот, здорово! — улыбался он. — Ловкий жеребец…

И снова пускал его то галопом, то рысью, то заставлял перескакивать через одинокие оградки, стоящие вдоль тракта. А потом, отъехав на солидное расстояние, мчался во весь опор назад. Вёл себя, будто ребёнок, получивший забавную игрушку.