Генри Райдер Хаггард - Собрание сочинений в 10 томах. Том 8

• Название: Собрание сочинений в 10 томах. Том 8
• Автор: Генри Райдер Хаггард
• Издательство: Терра
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993

В восьмой том Собрания сочинений известного английского романиста Генри Райдера Хаггарда (1856-1925) входят романы «Ледяные боги», «Братья» и «Завещание мистера Мизона», а также повесть «Доктор Терн».

---

— Если лошади понравятся вам, предоставьте мне сговориться с продавцом и сделайте вид, что вы ничего не понимаете.

Араб, который не обратил внимания на чужестранцев, поклонился Масуде и обратился к ней по-арабски:

— Значит, мне было приказано привести моих двух бесценных коней для франков?

— Не все ли равно тебе, дядя мой, Сын Песка, — воскликнула в ответ Масуда. — Выведи их, я хочу посмотреть, привел ли ты тех коней, за которыми я посылала.

Араб повернулся и крикнул в отворенную дверь пещеры:

— Сюда, Огонь!

В ту же минуту послышался стук копыт и через низкую арку выбежала редкой красоты лошадь. Это был конь серой масти с развевающимися гривой и хвостом, не слишком крупный, но статный, с маленькой головой, большими глазами, широкими ноздрями, очень тонкими ниже колена ногами и круглыми копытами. На его лбу виднелась черная звездочка. Конь выскочил, фыркая, но увидев своего хозяина-араба, вдруг остановился и замер подле него.

— Сюда, Дым! — снова закричал араб, и тотчас же выбежала вторая лошадь и стала подле первой. Ростом и сложением конь совершенно походил на первого, только был как уголь и на его лбу блестела белая звездочка да в глазах горело больше огня.

— Вот они, — заговорил араб. Масуда переводила братьям каждое слово. — Они близнецы, им семь лет, и до шести на них не надевали узду, их мать — самая быстрая кобылица во всей Сирии, и их род можно проследить в течение ста лет.

— Это действительно прекрасные лошади, — с восхищением произнес Вульф. — Действительно. Но что они стоят?

Масуда повторила этот вопрос по-арабски, и Сын Песка слегка пожал плечами:

— Не говори пустяков, ты знаешь, что тут нельзя толковать о цене, потому что эти кобылы бесценны. Спроси с них сколько хочешь.

— Он просит сто золотых за обоих, — «перевела» Масуда. — Вы можете заплатить такие деньги?

Братья переглянулись. Это была большая сумма.

— Такие лошади, — продолжала Масуда, — спасали человеческие жизни, и мне кажется, я не могу потребовать, чтобы он спросил меньше. Он продал бы их в Иерусалиме в три раза дороже. Но, если вы хотите, я могу дать вам взаймы, без сомнения, у вас есть какие-нибудь драгоценные камни или другие дорогие вещи, которые вы можете оставить мне в заклад, например, то кольцо, которое вы носите у себя на груди, Питер.

— У нас есть золото, — взволнованно проговорил Вульф, который отдал бы за этих лошадей все до последней монеты.

— Они покупают, — повернулась к арабу Масуда.

— Покупают-то покупают, но могут ли они усидеть на них? — спросил араб. — Эти кони не для детей и не для паломников; если только покупатели не умеют ездить верхом, они не получат их от меня, нет, нет, не получат, даже если ты потребуешь этого.

Годвин сказал, что ему кажется, он усидит на лошади, во всяком случае попытает свои силы. Тогда араб, оставив коней, вошел в конюшню и с помощью двух прислужников из гостиницы принес узду и седла, не походившие на те, к которым привыкли братья. Это были просто толстые стеганые подушки, заходившие далеко на круп лошадей, с крепкими кожаными подпругами, с чеканными стременами в форме полуподков. Удила были прямыми, без извилин.

Когда коней оседлали и стремена отпустили на нужную длину, араб знаком предложил братьям сесть в седла. Однако, когда они приготовились вскочить на коней, он шепнул какое-то слово, и эти кроткие, спокойные лошади превратились в дьяволов, они стали брыкаться, высоко взметая задние ноги, бросаться на братьев с оскаленными зубами, размахивали над ними копытами передних ног, подкованными тонкими железными пластинками. Годвин стоял и изумлялся, а Вульф, раздраженный этой уловкой, стал позади Дыма и, улучив минуту, положил руку на спину скакуна и одним прыжком очутился в седле. Масуда улыбнулась, даже араб прошептал: «Хорошо», — а Дым, почувствовав на спине всадника, опустился на все четыре ноги и сделался тих, как овечка. Тогда араб шепнул слово лошади по кличке Огонь, и Годвин тоже вскочил в седло.

— Куда ехать? — спросил он.

Масуда заявила, что покажет им дорогу, и вместе с ней и с арабом братья поехали шагом; наконец город остался позади них и они очутились на проезжей дороге. Слева расстилалось море, справа лежала большая низина, местами занятая обработанными полями, дальше тянулась гряда крутых и каменистых невысоких гор. Пустили лошадей рысью и легким галопом; братья разъезжали взад и вперед и скоро совсем освоились со странными седлами. Недаром еще в детстве скакали они на неоседланных лошадях по зарослям Эссекса. Вскоре научились они управлять и поводьями. Когда братья вернулись к Масуде и арабу, вдова передала им предложение продавца: если они не боятся, он покажет им, что лошади сильны и быстры.

— Мы не боимся скакать так, как решится мчаться он сам, — сердито ответил Вульф; на это араб мрачно усмехнулся и прошептал Масуде несколько слов, потом, положив руку на бок Дыма, вскочил на круп коня, позади Вульфа. Дым не шелохнулся.

— Скажите, Питер, вы соглашаетесь взять спутника? — обратилась Масуда к Годвину со странным взглядом, взглядом диким, не знакомым братьям.

— Конечно, — согласился Годвин, — но где же этот спутник?

Вместо ответа она повторила то же, что сделал араб, и, усевшись позади Годвина, обвила руками его стан.

— Ну, поистине в эту минуту ты пресмешной пилигрим, — засмеялся Вульф, и даже серьезный араб улыбнулся.

Годвин процедил сквозь зубы старинную пословицу: «Женщина позади всадника — дьявол в луке». Но вслух он произнес:

— Я считаю это за честь, но, мой друг Масуда, если случится что-нибудь — вините себя.

— Ничего не случится с вами, друг мой Питер, а я, рожденная в пустыне, так долго пробыла в гостинице, что мне хочется промчаться по горам, чувствуя под собой прекрасного скакуна и видя впереди храброго рыцаря. Послушайте, братья, вы говорите, что не боитесь, так ослабьте же поводья и, где бы вы ни мчались, что бы ни встретили, не старайтесь останавливать или поворачивать обратно лошадей. А теперь мы испытаем этих скакунов, которых ты, Сын Песка, так громко воспеваешь.

— Да падет это на твою голову, дочь, — промолвил старик, — и моли Аллаха, чтобы они усидели в седлах.

Его темные глаза засверкали и, схватившись круглую седельную подпругу, он произнес какое-то слово, кони мгновенно закинули головы и крупным галопом пустились к горам. Сначала они мчались по возделанным полям, с которых только что сняли жатву, перескочили через несколько рвов и низкую ограду, да так мягко, что братьям показалось, будто они несутся на крыльях. Потом потянулась полоса песчаного грунта, тут лошади поскакали быстрее и скоро начали подниматься по длинному склону горы, с ловкостью кошек ставя ноги между камнями.

Путь становился все круче и круче, вскоре подъем сделался местами так отвесен, что Годвину пришлось схватиться за гриву Огня, а Масуде обхватить руками стан Годвина, чтобы не сползти вниз. Между тем, несмотря на двойную ношу, храбрые кони не задыхались, не уставали. В одном месте они бросились в горный поток. Годвин заметил, что справа, не больше чем на расстоянии пятидесяти ярдов, поток этот падал в глубокую пропасть между двумя утесами, которые отстояли на восемнадцать футов один от другого, и он мысленно сказал себе, что если бы они перерезали поток немного ниже, их поездка окончилась бы. На другом берегу простиралось около сотни ярдов совершенно плоской местности, дальше начинались еще более высокие горы, и кони понеслись к ним между кустами. Наконец они достигли вершины горы, мили на две ниже них лежала долина, с которой они начали свою поездку.

— Эти лошади карабкаются, как козы, — сказал Вульф, — но одно верно: спускаться нам придется пешком и вести их под уздцы.

На вершине горы была почти совершенно ровная площадка без камней, кони поскакали галопом, который все ускорялся, и наконец помчались во всю прыть. Вдруг они остановились, мгновенно поднявшись на дыбы: они были на самом краю глубокой пропасти, внизу, у подножия горы, крутилась и пенилась река. С мгновение Огонь и Дым стояли неподвижно, потом, по одному слову араба, повернули, держась влево, поскакали обратно по площадке и приблизились к краю склона горы. Братьям казалось, что они сейчас остановятся. Но Масуда крикнула что-то арабу, араб крикнул что-то лошадям, а Вульф по-английски прокричал Годвину:

— Не бойся, брат, где не боятся ехать они, проедем и мы.

— Моли Бога, чтобы подпруги выдержали, — ответил Годвин, откидываясь назад.

В ту же минуту кони начали спускаться с горы, сначала шагом, потом немного быстрее и наконец понеслись, как вихрь.

Как могли эти лошади ступать твердо? Конечно, ни одна лошадь, выращенная в Англии, не сделала бы этого. Между тем, не упав ни разу, даже не спотыкаясь, кони летели вниз, перескакивая через большие глыбы камней, и наконец очутились над потоком, или, вернее, над расщелиной шириной в восемнадцать футов, у подножия которой тек поток. Годвин видел все и похолодел. Не безумны ли эти люди, желающие заставить лошадей, несущих на себе двойной груз, совершить такой прыжок? Откинься седок, споткнись конь, недостаточно далеко прыгни он — уделом их будет неминуемая смерть.